Рапсодия кивнула и вновь обратилась к своим записям.

– А дети воздуха, кизы? У них было общее потомство с Детьми Земли?

– Да, - ответила Элинсинос.
– Их союз привел к появлению расы, получившей имя фирболги, буквально - ветер Земли.

Рапсодия заметно удивилась:

– Фирболг? Фирболг? Болги произошли от драконов?

– Ну, в некотором смысле. Точнее, их следовало бы назвать приемными внуками, поскольку Дети Земли, как ты помнишь, созданы драконами из Живого Камня и не имеют прямой связи с кровью драконов. Волги, как и кизы, оказались суровой расой, но они искренне любят Землю, и я очень ими горжусь, несмотря на их некоторую грубость и жестокость. Из всех рожденных Землей они ближе всех к драконам.

Рапсодия рассмеялась.

– Похоже, я очень подхожу на роль души дракона, - заявила она.
– У меня уже есть дюжина приемных внуков-фирболгов.
– Затем она вновь стала серьезной.
– Я хочу кое-что спросить у тебя, Элинсинос.

– Что, Прелестница?

– Ты не накажешь фирболгов за то, что они хранили у себя твой коготь?

– Конечно, нет. Да, я дракон, но из этого еще не следует, что я склонна к необоснованной мести.
– Один громадный глаз закрылся, и дракониха сурово взглянула на нее другим.
– Ты читала этот вздор, "Неистовство дракона"?

Рапсодия покраснела.

– Да.

– Все написанное там - чушь. Мне бы следовало живьем сожрать автора. Когда Меритин умер, я подумывала о том, чтобы сжечь весь континент, но ты же видишь, я отказалась от своих намерений.

– Тут не может быть никаких сомнений, - улыбнулась Рапсодия.

– Поверь мне, если бы я поддалась неистовому гневу, то весь континент превратился бы в очень большую, очень черную головешку и дым от нее шел бы до сих пор.

Рапсодия содрогнулась.

– Я тебе верю. И очень рада, что ты не винишь болгов.
– Перед ее мысленным взором возникли лица друзей и внуков.
– И хотя мне очень хотелось бы остаться с то бой, я должна возвратиться к ним.

– Ты уходишь прямо сейчас?

Рапсодия вздохнула:

– Да. Я бы очень хотела побыть у тебя подольше.

– А ты вернешься ко мне, Прелестница?

– Да, обязательно, - ответила Рапсодия. Потом она вспомнила о Меритине.
– Если буду жива, Элинсинос. Только смерть помешает мне выполнить свое обещание.

Дракониха двинулась вслед за Рапсодией к туннелю.

– Ты не должна умереть, Прелестница. Если ты погибнешь, мое сердце будет разбито. Я потеряла свою единственную любовь и не хочу лишиться своего единственного друга.
– Она остановилась возле одной из фигур, украшавших когда-то нос корабля.
– Вот все, что осталось от корабля Меритина.

Рапсодия посмотрела на деревянную статую обнаженной по пояс золотоволосой женщины, протягивающей вперед руки. Ее глаза были зелеными, как море.

– Она похожа на тебя, - сказала Элинсинос. Рапсодия с сомнением посмотрела на пышную грудь статуи, а потом перевела взгляд на собственный бюст.

– Не могу с тобой согласиться, но спасибо за сравнение.

12

В подземных туннелях царила кромешная тем нота, и Акмед с Грунтором практически не видели Праматери, которая вела их все дальше и дальше в глубины Земли. Изредка Грунтор слышал шорох ее одеяний, хруст камешков под босыми ногами, но в остальном она двигалась почти беззвучно. Лишь далекая тень иногда возникала в меркнущем свете факела.

Стены туннеля почти все время оставались в темноте, но иногда болги успевали заметить какие-то подробности, и это заставляло их пожалеть о том, что они идут слишком быстро. В отличие от новых проходов, проделанных Грунтором, эти коридоры были прорыты столетия назад и носи ли следы четкого планирования, хотя и заметно отличались от того, что делали намерьены. Стены оказались очень гладкими, и на них были высечены явно религиозные кар тины, но все это находилось под толстым слоем влажной сажи и пепла, побочного продукта кузнечных горнов, где плавилось железо. И хотя прошло очень много времени с тех пор, как они погасли, запах не исчез, став неотъемлемой частью каменных туннелей.

Вскоре они оказались в огромной пещере с высоким, гладко отполированным базальтовым потолком. Входом в пещеру служила огромная арка с высеченными на ней словами. Каждая буква была в рост человека, но фирболгам этот язык был незнаком. Стены пещеры потемнели от дыма и сажи. Очевидно, здесь располагался центр подземного лабиринта - в разные стороны из пещеры отходили туннели.

Праматерь остановилась перед аркой и указала длинным костистым пальцем на огромную надпись.

– Пусть тот, кто спит во чреве Земли, покоится с миром; его пробуждение станет началом вечной ночи, - перевела она.