Когда семьи Глисон и Стенхоуп становятся соседями, чувствующая себя одинокой на новом месте Лина Глисон ищет компании соседки, но холодная и неуравновешенная Энн Стенхоуп желает, чтобы ее оставили в покое. Дружба завязывается между их детьми – Кейт и Питером, младшей дочерью Лены и единственным ребенком Энн. С годами детская привязанность перерастет в нечто большее… Но одно из их невинных свиданий становится причиной жуткой трагедии, которая навсегда изменит жизнь обеих семей. Глисоны и Стенхоупы разъедутся кто куда, и следующие тридцать лет Кейт и Питер проведут, пытаясь найти объяснение тому, что произошло. А затем они встретятся. Удастся ли им помочь друг другу понять и простить?
Copyright © 2019 by Mary Beth Keane
Published in the Russian language by arrangement with Chris Calhoun Agency and Jenny Meyer Literary Agency
Russian Edition Copyright © Sindbad Publishers Ltd., 2022
Правовую поддержку издательства обеспечивает юридическая фирма «Корпус Права»
Оуэну и Эмметту
Пролог
Июль 1973
Фрэнсис Глисон, высокий и стройный в светло-синей полицейской форме, спрятался от солнца в тени приземистого каменного здания, в котором располагался сорок первый полицейский участок. На пожарной лестнице соседнего дома, на четвертом этаже около сто шестьдесят седьмой квартиры сушились колготки. В ожидании своего напарника, копа-стажера Стенхоупа, Фрэнсис отметил неподвижность этих призрачных ножек, изящный изгиб возле предполагаемой пятки. Дом напротив вспыхнул прошлой ночью, повторив судьбу многих домов в этом районе: в глубине выгоревшего подъезда чернела лестница. Заревом любовались соседские ребятишки, по случаю первого жаркого дня ночевавшие на балконах и крышах. Теперь Фрэнсис слышал, как за углом малышня умоляет пожарного оставить открытым хоть один гидрант. И представлял, как дети подпрыгивают на успевшем раскалиться асфальте.
Фрэнсис посмотрел на часы и перевел взгляд на двери участка, гадая, куда запропастился Стенхоуп.
Восемьдесят восемь по Фаренгейту, а ведь нет еще и десяти утра. Америка – страна суровая, зимой [1] здесь холод обжигает лицо, а летом духота такая, словно дышишь болотной жижей.
«Опять это твое ирландское нытье, – сказал ему утром дядя Пэтси. – Жара, жара, жара…» Правда, Пэтси день-деньской разливал пиво в прохладном баре, а Фрэнсис патрулировал улицы – пятнадцать минут походишь, и под мышками уже темные круги.
1
Приблизительно 31 градус по шкале Цельсия. – Здесь и далее прим. ред.
– Где Стенхоуп? – спросил он у стажеров, которые, как и он, собирались на смену.
– Со шкафчиком возится, – бросил один из ребят не оборачиваясь.
Наконец спустя еще целую минуту Брайан Стенхоуп появился в дверях. С Фрэнсисом они познакомились в полицейской академии и по воле судьбы оба оказались в сорок первом участке. Как-то раз после занятий по тактике Брайан нагнал Фрэнсиса у входа в аудиторию:
– Ты ведь ирландец, да? В смысле натуральный, из Ирландии? Прямо с корабля?
Фрэнсис ответил, что он с запада, из Голуэя. И прибыл самолетом, мысленно добавил он.
– Я так и понял. У меня подружка тоже оттуда, из Дублина. Вот и хочу у тебя кое-чего спросить.
Фрэнсис подумал, из Голуэя что до Дублина, что до Нью-Йорка. Но янки этого не объяснишь.
Фрэнсис напрягся – вопрос мог оказаться неудобным. Это было первое, что он подметил в Америке: местные запросто спрашивают все, что только в голову взбредет. Где ты живешь? С кем живешь? Сколько платишь за квартиру? Что делал на прошлых выходных? Фрэнсису, который испытывал неловкость всякий раз, когда выкладывал покупки на ленту в магазине, это казалось чересчур. «Вечеринка намечается», – заметил кассир в прошлый раз. Упаковка «Будвайзера». Пара картофелин. Дезодорант.
Брайан стал рассказывать, что подружка его совсем не общается с другими ирландцами. Ей всего восемнадцать, и повсюду одна ходит. Бывает, думаешь, она подружку или там кузину приведет – а она одна является. Могла бы себе хоть в соседки ирландку найти. Их же везде полно. Она на медсестру учится, проходит стажировку в клинике Монтефиоре и в общежитии живет с цветной девчонкой, тоже медсестрой. Это у ирландцев так принято? А то Брайан до этого немножко с русской девушкой гулял, так она только с русскими и тусовалась.
– Вообще-то я сам ирландец, – добавил Стенхоуп, – но мои сюда давным-давно приплыли.
Еще одна американская фишка. Здесь решительно все – ирландцы, чьи предки приплыли сюда давным-давно.
– Может, твоя девушка просто умная, раз старается держаться подальше от нашего брата, – невозмутимо заметил Фрэнсис.
Дошло до Стенхоупа не сразу.
В день выпуска перед новоиспеченными полицейскими выступал сам мэр Линдси. Фрэнсис сидел в третьем ряду и думал о том, как странно видеть наяву человека, на которого привык смотреть по телевизору. Родился Фрэнсис в Нью-Йорке, младенцем был увезен в Ирландию и вернулся в Штаты накануне девятнадцатого дня рождения с американским паспортом и десятью долларами в кармане. В аэропорту Джона Кеннеди его встретил Пэтси, брат отца, взял у него сумку и бросил на заднее сиденье своей машины.
– Добро пожаловать домой! – приветствовал он племянника.
Считать домом эту громадную чужую страну казалось чудно. Уже на следующий день Пэтси приставил Фрэнсиса к работе в своем пабе, что располагался в Бей-Ридже, между Третьей авеню и Восемнадцатой улицей. На вывеске красовался трилистник клевера. Первая же посетительница заказала пиво, и Фрэнсис поставил перед ней высокий бокал.
– Ну и что это, по-твоему? – спросила женщина. – Полпинты?
Она обвела взглядом барную стойку: перед каждым посетителем – а это были сплошь мужчины – стояла большая кружка.