История. Совершенно новая, великолепная история. Обычно, видите ли, трудолюбивый рассказчик должен собирать мир вокруг себя по кусочкам, чтобы собрать в истории. Мужчин и женщин разбирают на части, собирают заново и превращают в персонажей. Но иногда, мои дорогие, иногда история приходит во сне. Иногда она полностью сформирована, сияет и нова — подарок широкой мультивселенной. Такой сон посещал мой спящий мозг всего шесть раз в моей жизни, и это были шесть лучших историй, которые я когда-либо рассказывал. Этот сон был седьмым. Счастливое число, сказал я себе. И я проводил дни в своей каюте, размышляя над языком, совершенствуя его. Я чувствовал, что это будет лучший день в моей карьере.

Я не знал, что этот сон — не сон.

Я не знал, кто — или что — прислало мне эту историю. И честно говоря, я не знаю, что бы я сделал, если бы знал.

Но вот что я знаю точно: как раз в тот момент, когда я был в разгаре сольной репетиции, когда героиня моего рассказа открывала секреты вечной красоты, силы и любви, раздался дребезжащий, панический стук в дверь. Моя концентрация нарушилась, а настроение испортилось, и я потопал к двери. Распахнул ее.

— Чего же ты хочешь? — рявкнул я на Деметрия.

Бедный мальчик побледнел и отпрянул от меня… и не без причины. К тому времени я провел в своих покоях уже три дня, не выходя ни поесть, ни помыться, ни поговорить. Боюсь, эта история поглотила меня. Но Деметрий был храбрым и хорошим мальчиком и хотел поступить правильно со своим другом.

— Не кричи, Кассиан, — тихо сказал он. — Я беспокоюсь за Вайолет. Вообще-то с тех пор все ведут себя странно… — Мальчик посмотрел на свои ботинки и крепко зажмурился. Позже я узнал, что он хотел сказать: «С тех пор, как умерла королева», но не мог заставить себя произнести эти слова и не мог вынести их. — С тех самых пор, как король вернулся с драконом. Это странно. Они говорят жестокие вещи, не помня, что они говорили. И они говорят ужасные вещи о Вайолет.

Теперь я не помню, что сказал в ответ. Я могу только предполагать, что то, что сказал мне Деметрий, было правдой, хотя мне больно даже думать об этом.

— Ну, — сказал я, по словам Деметрия, — чего ты ожидаешь? Мы потеряли нашу прекрасную королеву. А теперь все не так. Замку нужна настоящая принцесса.

— Что ты сказал? — спросил Деметрий.

— Ничего, дитя, — сказал я нетерпеливо. — Я вообще ничего не говорил.

— Понятно, — сказал мальчик. Он медленно вздохнул и провел рукой по своим черным кудрям, хотя мысли его лихорадочно метались. Он выпрямился во весь рост и посмотрел мне прямо в глаза. — Дорогой Кассиан, — сказал он, принимая официальное обращение, — я ценю эту аудиенцию. Не будете ли вы так любезны, сэр, проверить, как там принцесса? Она страдает душой и сердцем, сэр, и у меня есть основания полагать, что в этом виновата история. Или, может быть, что-то, что скорее похоже на историю и скорее похоже… — Он поискал нужное слово. — Что-то еще.

— Спасибо, — холодно сказал я, — за предложение.

Деметрий коротко поклонился и побежал по коридору.

И о, мои дорогие, как мне больно — нет, противно, — что я должен вам это сказать! Стоя в дверях и глядя, как этот милый, храбрый мальчик исчезает во мраке, я подумал: сказочники не подчиняются приказам конюхов. С этими словами я удалился в свою комнату и закрыл дверь.

Я ничего не сказал королю.

Скользкие инсинуации из зеркал быстро ускользнули от подмастерьев пекаря. Вскоре замок наполнился прищуренными глазами и сложенными ладонями, несущими шепот от ртов к ушам. Каждая ухмылка, каждое покачивание головой, каждый косой взгляд ранили Вайолет так глубоко, что она боялась истечь кровью.

Хуже всего был шепот.

«Не настоящая принцесса», — говорили шепотки.

«Мы потеряли нашу прекрасную королеву, а теперь смотрите, с чем мы застряли».

«Не то, чего мы заслуживаем», — соглашались другие.

Вайолет склонила голову, схватила себя за руки и поспешно скрылась из виду.

Тем временем замок стонал от обиды и разделения. Те, кто обладал рангом и статусом — все они были хорошими людьми, которые всегда предпочитали сотрудничество и смирение раболепию или предрассудкам — начали видеть свои повседневные задачи ниже себя. Они отдавали приказы помощникам и ученикам; они создавали тайные общества и пользовались властью исключения. И обида распространялась, густая и зловонная, как дым, пока мы не задохнулись.

А что касается короля Рендалла — горе это или рассеянность? Он мог бы заметить — должен был заметить — но он проводил весь день и всю ночь, наблюдая за драконом, отслеживая его движения, делая заметки о его биологии, все время удивляясь, почему он так хорошо общается со своими лошадьми, со своими собаками, со своими соколами, но дракон для него был холоден, как камень.

— Поговори со мной, — каждый день умолял король, но дракон молчал.

Вернись ко мне, умолял он свою покойную жену, но она так же молчала.