Как сказали умудрённые жизненным опытом старики: Уж слишком быстро события развивались, а вот человеческие отношения за ними попросту не успевали. Поэтому, как ни крути, — другого не было у них пути.

Строитель и библиотекарша, а это были мои папа и мама, вздохнули с облегчением и разбежались в разные стороны. Старики — родители никого осуждать не стали, однако, обрадовались, что от этого скороспелого брака им внучка досталась.

Со слов бабушки, папа поначалу навещал меня довольно часто, но потом опять женился, и у него другие заботы появились. А потом он с новой семьёй и вовсе в Германию отправился. С тех пор о нём никто ничего не слышал. Дай-то Бог, чтоб мой папа был жив и здоров!

А мамочка через несколько лет после развода, благодаря помощи своих родителей, купила однокомнатную квартиру в новом доме, которую мы и стали с ней обживать, когда мне было годика четыре или пять.

К сожалению, былая лафа, когда меня бабушка с дедушкой баловали, закончилась и меня отдали в детский сад. В новом дворе и моём первом коллективе у меня опять начались проблемы из-за имени. Глупая малышня, которая букву «р» не умела выговаривать, так вообще называла меня Аистом! Тяжёлые это были времена. И тяжёлыми они были буквально по всем фронтам.

Мне постоянно приходилось держать круговую оборону: в детском саду, во дворе, в школе. А дома моя матушка воспитывала меня в большой строгости. Дисциплина почти армейская: в 10 вечера — отбой, в 7 утра — подъём, и без разницы: будний это день, или выходной. Разумеется, никакой пустой болтовни по телефону, ведь для девочки главное — это учёба.

Хорошо хоть, бабушка с дедушкой так не считали и меня, как могли — баловали. Я удирала к ним из дома при первой же возможности. А вот мама считала, что старики могут почём зря разбаловать девчонку, и ей эту кашу потом, мол, придётся расхлёбывать. Однако время показало, что матушка совершенно напрасно боялась.

Но больше всего на свете моя дорогая мамочка опасалась, как бы я не повторила её ошибки и не выскочила вдруг скоропалительно замуж. По её настоянию в своей юношеской тетради со стихами я записала фразу, на которую мне всегда в будущем следовало равняться: «Умри, но не давай поцелуй без любви». Эту мудрую мысль я запомнила без преувеличения на всю жизнь.

Помню, я училась ещё в десятом классе, когда мне в руки случайно попался роман американского писателя Теодора Драйзера под названием «Американская трагедия». Интересная книга. Но меня в ней больше всего потрясла история одной девушки — подруги главного героя.

Работница фабрики, не имевшая за душой и ломаного гроша, так влюбилась в смазливого парня, что даже решилась ему отдаться. Для 20-х годов прошлого столетия подобный поступок был равносилен преступлению (А иногда, впрочем, и подвигу — смотря, с какой колокольни смотреть на эту историю). В итоге, покладистая и искренняя в своих чувствах девушка от парня забеременела. А этот корыстолюбивый кретин несчастную в речке безжалостно утопил, поскольку она мешала ему жениться на богатой.

Целую неделю находилась я под впечатлением от романа американского классика, ведь он, без всякого преувеличения, открыл мне глаза на последствия близких отношений между мужчиной и женщиной. И, когда однажды матушка завела очередную песню на свою излюбленную тему: «Всем мужчинам от девушек нужно только одно», я гордо ей сказала, что я — уже взрослая, и сама теперь знаю, что — плохо, а что — хорошо. А в доказательство своих слов я протянула мамочке роман Теодора Драйзера.

Но мама при виде этой замечательной книги почему-то схватилась за голову, а потом долго выясняла, где я её достала. Вот наивная! Ведь сама всю жизнь в библиотеке работает, а задаёт такие странные вопросы! Где-где?.. Ну уж, наверное, не в Караганде. Но самое главное, беседами на столь деликатные темы матушка с тех пор больше меня не донимала. Видно, и вправду поверила, что я действительно всё, что надо, — знаю.

Нет, что ни говори, но мы, женщины, как бы порой плохо о себе (или друг о друге) ни думали, а понять друг друга всегда можем, в отличие от тандема: мужчина-женщина, где на одну и ту же ситуацию каждый смотрит по-своему. Взять хотя бы наши отношения с Виктором. Ведь поначалу всё у нас складывалось совсем неплохо, и даже можно сказать — просто замечательно!

Во-первых, познакомились и стали общаться при весьма романтических обстоятельствах, а это, согласитесь, далеко не с каждым в наше время случается. Потом присматривались друг к другу, соблюдая трогательную дистанцию, то есть я хочу сказать: общались мы строго по телефону, и в мыслях не позволяя себе большего. Наконец, я почувствовала к Виктору доверие, и он время от времени стал меня навещать.

Забирал меня с работы, подвозил почти до самого дома (До подъезда, конечно, не получалось: сами знаете, какие у нас проблемы с парковкой, да и мне, откровенно говоря, не хотелось давать соседкам лишний повод для сплетен). Припарковавшись где-нибудь в нешумном месте, мы часами могли болтать. Уж сколько лет с тех пор прошло, а мне и по сей день приятно об этом вспоминать.

С Виктором было интересно. Он оказался бывшим спортсменом, за что я сразу почувствовала к нему вполне определённое уважение. Ведь в школьные годы, пусть и недолго, я тоже занималась спортом! А однажды в составе нашей баскетбольной команды я даже участвовала в городских соревнованиях. Однако более везучие соперники нас тогда разгромили в пух и прах. Я так на них за это обиделась, что, вернувшись домой, забросила спортивную форму подальше на антресоли. Но всё же я не забыла о своей причастности к спорту.