Я всё ещё ничего не понимаю, при том ещё и начинаю волноваться. Возможно так действует на меня одно слово “помочь”.

— И как же он сможет помочь? А главное — с чем?

Я его достала? Честное слово, я бы достала своим недоверием и кучей, кого угодно, но не Диму. Вместо этого он вновь мне очень тепло улыбается.

— Вот пересядешь — узнаешь, — и словно даже не сомневается, что так именно и поступлю, отворачивается обратно. — Расскажу всё по дороге.

И Дима оказывается прав, уже спустя пару секунд я сажусь вперёд, чтобы выслушать, что он придумал.

— Ты предлагаешь обмануть главного прокурора области? — не верю я своим ушам, вытаращившись на Диму безумно огромными глазами.

Смотрю то на него, то на большой двухэтажный особняк, в который мне, после его объяснений, совсем не хочется входить.

Обмануть, ещё и помощи попросить у человека, который может упрятать тебя за решётку только за один косой взгляд в его сторону. А тут такое! Уму непостижимо.

А вот Диме очень даже весело, особенно наблюдать за мной.

— Не прокурора обмануть, а моего отца, — заверяет парень с улыбкой, положив свою ладонь поверх моей руки, словно показывая, что рядом и готов поддерживать. — И не обмануть, а просто приукрасить события. Ты — девушка, которая мне нравится, и я очень хочу тебе помочь. Плюс, кто знает, может я тебя добьюсь в будущем, и ты действительно станешь моей девушкой.

У меня аж лицо вспыхивает от его слов, а во рту всё от волнения пересыхает. Так и таращусь на него как дурочка. Хотя и дурочка довольно-таки счастливая. Мне так приятно слышать подобное, а особенно ощущать себя девушкой, которую нужно добиваться. Которая нравится кому-то, и он об этом смело говорит вслух.

— В общем, мы ничего плохого не сделаем, просто объясним ему ситуацию, а отец уже сам решит, сможет он помочь или нет. У него много судей знакомых, и я думаю, это будет не так сложно, что дело о разводе твоей мамы и отчима попадёт в определённые руки, кто затянет этот процесс на несколько месяцев.

Я так поражена, что могу лишь в неверии качать головой.

— У Эдуарда тоже есть связи, не думаю, что его юристы не найдут выход.

Дима глубоко вздыхает и смотрит на меня таким взглядом, каким обычно смотрят на глупенького ребёнка.

— Я не сомневаюсь, что у твоего отчима есть серьёзные связи, и именно поэтому, без соответствующей помощи, он получит развод уже через минуту после того, как подаст заявление. Поверь, это единственная надежда на то, что у тебя получится с ним побороться. Хотя бы отсудить малую часть за моральный ущерб и права над твоей мамой.

Права над мамой, об этом я как-то не подумала. Я вообще, если честно, мало ещё о чём думала. И сомневаюсь, что смогла бы придумать, если бы не Дима. Потому что он прав, Кайманов получит развод без суда в любое время, какое ему пожелается. Но идти против него в суд — боже, не уж то я действительно смогу пойти на такое. Он же меня прямо там и сравняет с землёй, а его юристы ещё и могилку для меня выроют, из которой я вряд ли когда-то смогу выбраться.

— Лина, — пытается вытянуть меня из мыслей Дима. Он знает, что я погрязла в страхах с головой. Но при этом он выглядит таким уверенным и решительным, что мне хочется ему доверять. — Давай хотя бы просто с ним поговорим, а он нам скажет, какие есть варианты.

А вот это звучит уже не так пугающе, хотя я по-прежнему боюсь даже думать, чтобы пойти против отчима. Но ведь у меня и выхода другого нет, правильно? Я не могу позволить ему уничтожить мою маму, а раз идею лучше, что предлагает Дима, вряд ли придумаю сама, мне не остаётся ничего, кроме как набраться мужества и согласится, кивнув.

Дима мне в ответ вновь дарит эту улыбку, от которой в груди расцветает что-то приятное. Она обещает заботу и будто одновременно заверяет, что всё будет непременно хорошо. Я ему верю. Правда, ноги не перестают ощущаться невероятно слабыми и ватными, когда выхожу из машины и вновь окидываю взглядом внушительных размеров дом. Отсюда он выглядит ещё более впечатляющим и красивым. А ещё я тут же замечаю снующую по периметру охрану, отчего вновь хочется сделать шаг назад, залезть в машину и попросить Диму отсюда уехать. Я собираюсь обмануть главного прокурора области, последствия могут быть…

— Не бойся, — неожиданно парень оказывается со мной рядом и берёт мою руку в свою. — Даже если что-то пойдёт не так, это была моя затея, а не твоя.

И почему мне от его слов вот вообще лучше не становится? То есть, он сам предполагает, что может быть плохой исход? Но эта тревога гаснет так же быстро, как вспыхивает, когда Дима сжимает мою руку сильнее и просто говорит:

— Я всё время буду рядом.

И он сдерживает своё обещание. Ведёт меня за руку в дом. Всё время держит за руку, пока я, восхищаясь про себя величеством внутренней роскоши, то и дело запрокидываю голову и верчу ей в разные стороны, совсем не глядя под ноги, бреду за ним. Хотя я и привыкла к шику и дорогому дизайну, всё равно умудряюсь ловить себя на мысли, что здесь невероятно красиво и необычно. Этакая смесь современности и викторианской эпохи. А ещё в этом доме отдаёт теплом, за счёт ярких оттенков стен и мебели, совсем не похожих на те, что вижу каждый день в нашем доме — ледяных и холодных, точно как души двух хозяев. И последнее сравнении даже успевает поселить в меня маленькую надежду, что хозяин дома должен соответствовать этому впечатлению, однако она тут же умирает, стоит нам войти в тёмную, отделанную вишневого цвета деревом библиотеку, и увидеть глаза отца Димы.