Кого бы из них выбрать? Воины сами решили за чудовище. Командир, стоящий за спинами своих, ударил топором под колено ближайшего воина и бросился бежать. Раненный закричал, повалился вперед. Что послужило знаком к отступлению.

Не обращая внимания на разбегающихся, Назгал подошел к оставленному. Тот пытался отползти, одновременно ладонью зажимая разрубленную голень. Глаза его блестели от ужаса, боли.

– Ну, что ты, что ты, – ласкового заговорил Назгал. – Все уже позади.

Он наступил на раненную конечность, нанес удар кулаком по колену. Затем начал откручивать поврежденную конечность, придерживая бедро раненного. Хватка настолько сильная, что кровь из разрубленных артерий перестала течь.

Оторвав ногу, Назгал впился в обнажившееся мясо голени. Лучший кусочек. Не такой жирный, очень плотный. Закончив, Назгал заметил, что все еще сжимает в руке бедро несчастного.

Ни боль, ни кровопотеря не толкнули пойманную добычу в бездну забвения. Он безмолвно кричал, глядя на склонившееся к нему чудовище. В свете затухающего солнца остались лишь запахи – кровь, немытое тело и моча с дерьмом.

– Хорошая попытка, – улыбнулся Назгал, – но она тебе не поможет.

Древние боги придумали хорошо, расположив отводящие каналы внизу тела. Остальная плоть оставалась не замаранной испражнениями.

Преследователи, ставшие беглецами, побросали металл и растворились в окрестностях. Их израненные ужасом тела скрывались под седыми деревьями, с ветвей которых свисала бахрома зеленоватого мха. Влажный воздух душил изнутри. Человек не мог надышаться, сидя в укрытии.

Воин заполз в яму между камнями, вжался в покрытый коричневым наростом ствол. Сверху капала мутная вода. С оглушительным треском падали иголки с ближайших сосен. Листья по щелчку ветра оседали вниз. Прелая лесная подстилка источала аромат грибов, но цветных шляпок не было видно.

Земля не бугрилась выросшими плодовыми телами. Она сохраняла стерильность. Лишь насекомые, многоногие существа бродили по опавшей листве. Сороконожки перебегали по корням, как намерено вблизи глаз струхнувшего воина.

Хитин существ покрывал белый нарост. Длинные нити тянулись от каждой пластинки, колыхались при движении, не ломаясь. Мерзкой твари, казалось, это не доставляет никаких неудобств.

Воина не занимали мысли о том, как существо это живет. Оказал ли паразит влияние на его сознание. Самого человека поразил худший паразит. Страх разъедал внутренности, заставляя ослепнуть, не слышать и не ощущать. По кромке леса словно в тумане бродило массивное существо. Оно держало в руках объеденную берцовую кость, как дубинку. С кости свисали обрывки серой кожи, темных сосудов.

Какими бы сильными зубами не обладал монстр, он брезговал некоторыми частями. Кроме сизых сосудов различались остатки сапога, в котором находилась тухлая стопа.

Туман из пылевой взвеси оседал вокруг, искажал расположенные вдали предметы. Существо не пыталось найти сбежавших. Оно не думало о мести или голоде. Поев, Назгал забыл о преследователях и нанесенных ранах. Он знал, что мир сам справится с этими недостойными.

Назгал бродил вокруг, ожидая, когда тело восстановится. Он не мог сесть, потому что болели ожоги. Приятная тяжесть в животе давала надежду на восстановление. Мясо долго переваривается, зато дает много энергии, ускоряет лечение. А еще оно помогало от душевных травм. Конечно, на схваченном бойце не так много жира, зато мясо у него сочное, здоровое. Не успело завонять, пропитавшись частицами распада. Время и дурная диета со временем доконали бы воина.

Назгал успел сорвать плод в самый нужный момент.

Мокрая земля под ногами поблескивала в свете восходящего солнца. Частицы пыли прилипли к поверхности, как пепел из гневного вулкана. И так же как пепел – эти частицы знаменовали эпоху плодородия.

Через смерть, несомненно, но так нужно.

Сбив костяной дубиной переплетение ветвей, Назгал вклинился в лес, тяжело затопал вглубь сумрачного пространства. Земля оказалась чище, зато влаги лес впитывал больше. Растущие на границе сосны не успевали испивать окружающее пространство, лишая влаги подлесок и другие деревья.

Пылевого покрытия меньше, зато чудных существ больше. Назгал не видал подобных в гнезде. Разросшиеся мокрицы громко шуршали в подстилке. За ними охотились сороконожки размером с ладонь, чьи жвала походили на ножницы пастуха. С тяжелым гудением в воздухе зависали шершни, облагороженные десятком новых, покрытых липкой субстанцией лап.

Массивное, голое существо они игнорировали. Или не нравился запах, или наоборот – он свой, а не враг.

Зато рядом таились людишки, отказавшиеся от благословений. Назгал слышал их тяжелое, сдавленное дыхание. Другой кашлял, выдавая свою позицию. Охотиться за ними не хотелось. В животе и так тяжело. Назгал гулко засмеялся, отчего его живот пошел волнами, а с поросли на боку посыпались семена. За Вестником образовалась серебристая дорожка, через день скрывшаяся под слоем белой субстанции.

Назгал искал не добычу, а воду. Чуял журчание источника, расположенного в глубине затемненного леса. Деревья росли неплотно друг к другу. В прошлом их кроны не соприкасались, отчего на землю обрушивались огненные стрелы с небес. Земля прогревалась, покрывалась сочной травой. Сюда сгоняли коз, что паслись без присмотра.

Теперь же здесь не осталось травы. Последний катышек навоза растворился в почве, став пристанищем для десятка искаженных жуков. Им уже не хватит подобного субстрата для выращивания потомства.