Что ещё хуже, Скотт наклоняется к уху Лили, его рука на её, когда он шепчет ей. Она ярко краснеет, явно испытывая дискомфорт от его близости и, возможно, даже от его слов.

Я вмешиваюсь.

— Скотт, оставь её в покое. И забери свой неуместный подарок с собой.

Мои внутренности скручиваются в неуправляемые узлы. Всё, о чем я могу думать — это Ло. Он прямо здесь, у двери, только диван и стул отделяют нас. И я знаю, как сильно это причинит ему боль.

Наша дружба что-то значит для меня, несмотря на то, что он сказал на вечеринке. И я должен заступиться за него и за Лили.

Скотт отстраняется от её уха, но Лили остается раскрасневшейся и неподвижной. Статуя, застывшая посреди этой чертовой комнаты. Он поворачивается ко мне.

— На самом деле, это идеальный подарок для неё. Она говорила, как сильно хочет посмотреть этот фильм.

Лили смотрит на фильм, крепко сжимая его в руках. И после долгого раздумья она открывает его и осматривает диск внутри.

Скотт перешёл черту. Может быть, он видит в этом уловку, вызывающую драму, но это выходит за рамки этого. Это больше, чем просто подарить Лили фильм. С таким же успехом он мог бы передать наркоману косяк. Я видел, сколько порнофильмов ей пришлось выкинуть на помойку. Я видел, как она плакала у подножья своей кровати, пока Роуз не утешила её. На третий месяц, во время нахождения Ло в реабилитационном центре, она изо всех сил пыталась избавиться от своей зависимости, и у неё не было никого, кроме меня и её сестры. И мы делали всё, что могли, чтобы она оставалась в здравом уме, чтобы ей стало лучше.

И такое дерьмо, как это — способствует тому, что начинается что-то плохое. Один маленький момент может изменить всё.

— Нам нужно поговорить, — говорю я Скотту. — Наедине.

Он услужливо следует за мной в свою спальню на первом этаже, Бретт следует за ним, но как только Скотт проскальзывает внутрь, я закрываю дверь. Дерево почти соприкасается с камерой. Я запираю её на замок и игнорирую недовольный взгляд Бретта.

На его кровати валяются два ноутбука. Я быстро осматриваю все. Бумаги, которые валяются у него на подушке, включённая камера, поставленная на паузу. Я едва могу разглядеть изображение на крошечном экране, но оно похоже на кадры с нашей игры с выпивкой.

— В чём дело? — рявкает он. — У меня нет времени тратить на тебя весь день, — он сердито смотрит, как будто я поимел его шоу.

Он поимел моих друзей.

Но мы не квиты. Мы никогда не будем с ним квиты.

— Говори всё, что хочешь, — опровергаю я, моё самодовольство медленно и болезненно покидает меня. — Называй меня придурком, называй Роуз ханжой, ненавидящей мужчин. Называй Лили шлюхой, а Лорена ублюдком. Но не играйся с их зависимостями.

— Я подарил ей фильм, Коннор, — говорит он так, будто я веду себя нелепо. Если бы Роуз была здесь, она бы плюнула ему в лицо. — Не фаллоимитатор.

— Ты не понимаешь сексуальную зависимость. И это абсолютно нормально. Не все её понимают. Но ты точно знаешь, что делаешь. Я вежливо прошу тебя остановиться. В следующий раз я не буду таким добрым.

Скотт смеется горьким сухим смехом, который усиливает моё раздражение.

— Забавно, — говорит он, — это первый раз, когда ты за последнее время встречаешься со мной лицом к лицу, и это даже не из-за Роуз... — он оглядывает меня с ног до головы. — Она знает, что тебя привлекает её сестра?

Я приближаюсь к нему, стиснув зубы.

— Ты цепляешься за драму. Буквально тянешь за всё нелепое, за что только можно зацепиться. Может тогда мне тебя просветить? — он открывает рот, но я не даю ему возможности возразить. — Я достаточно уверен в своих отношениях с Роуз, чтобы не откусывать члены мужчинам, которые обижают её или называют сукой. Она более чем способна откусить их сама. Я здесь, сейчас, с тобой лицом к лицу, потому что у той девушки в гостиной нет зубов.

Бретт стучится к нам, и я слышу приглушенный сердитый крик с той стороны двери.

Я не отрываю глаз от Скотта.

— Они зависимые, Скотт. Если ты собьешь нас с Роуз с ног, мы будем чувствовать себя дерьмово, но мы встанем на ноги. Но ты сбиваешь с ног Лорена и Лили, а они могут и не подняться. Это не драма для телевидения. Это реально и болезненно, и если ты поместишь их обратно в те места, тебе не нужно будет бояться никого, кроме меня. Я сам убью тебя.

И я говорю это серьезно.

Не потому, что Лили — сестра Роуз. Не потому, что Лорен — мой друг.

А потому, что в этом мире есть некоторые вещи, которые просто неправильны.

Скотт кивает, искренне это или нет, я не знаю.

— Я приму это во внимание.

Неискренне.

Я не могу здесь оставаться. Я мог бы ударить его. Но бить людей — это то, что я считаю глупостью. Это ничего не решает.

Я разворачиваюсь и ухожу, проходя при этом мимо разъяренного пухлого оператора.