На этот раз я выбрал то, что она уже видела раньше.

Это пастельный рисунок ее огорода. Я нарисовал его почти сразу после того, как мы, наконец, уступили своему желанию. В тот день я отдал Кэри то, что никому еще не дарил — свое сердце.

И не только его, а еще разум, тело и душу.

Я был довольно популярным в школе, но в некотором роде поздним цветком, поэтому никогда не путался с девушками, как некоторые из моих друзей.

Благодаря чему Кэри стала моей первой… И, по-видимому, последней.

Я всеми силами пытался выбросить женщину из головы, но когда доходило до дела, я просто не мог переступить черту.

И дело было не в проблеме с либидо. Мой член, определенно, меня проклинал, когда я в очередной раз срывался с крючка. Просто мои разум и сердце всегда умоляли меня остановиться, тогда как тело желало забыть Кэри.

А значит, для меня существовала лишь она.

И иногда мне кажется, что так будет всегда.

Вот почему я должен довести это дело до конца.

Возможно, Кэри еще не поняла, но вместе мы сильнее, вместе нам удастся справиться со всеми жизненными трудностями.

Я хочу быть тем, кто всегда рядом. Держать Кэри за руку в трудные времена, обнимать и успокаивать в моменты тревог и страхов, смеяться и танцевать с ней в минуты счастья.

Я хочу всего этого… И только с ней одной.

Сунув рисунок в простую папку, я беру фломастер и пишу на лицевой стороне «Помнишь тот день? Тот чудесный день. Жизнь не казалось сложной тогда, и не должна быть сложной сейчас. На самом деле, она довольно проста; Ты находишь то, что, тебе нравится, и того, кто делает тебя счастливой, и просто сочетаешь их. Создаешь свое собственное совершенство. Надеюсь, у тебя получится снова его найти.

Я запечатываю папку, прикрепляю к ней записку с адресом Кэри, в надежде, что она не сменила место жительства, и к тому времени, как успеваю принять душ и одеться, слышу, как меня зовет мама:

— Лиам, к тебе приехал курьер.

Я хватаю папку и спускаюсь вниз, встречая любопытный взгляд матери, когда подхожу к входной двери.

— По работе? — спрашивает она, приподняв бровь и заметив папку, которую я держу в руках.

— Нет, по более важному делу.

Я легонько чмокаю маму в щеку и прохожу мимо — к открытой двери и курьеру, который терпеливо ждет, чтобы забрать документ.

Я вручаю ему папку, расписываюсь в квитанции, быстро благодарю и закрываю дверь.

Мама все еще ждет объяснений, но я только улыбаюсь и качаю головой:

— Любопытство сгубило кота. Разве это не одна из любимых бабушкиных поговорок?

Мама слегка фыркает, но в ее ответ наполнен юмором:

— Твоя бабушка также говорила, что «любовь к себе ослепляет». У всех моих сыновей отличное зрение. Можно с уверенностью сказать, что не все мудрые слова бабули заслуживают внимания.

Я издаю стон в притворном смущении.

— Мама, тебе обязательно делать все эти намеки?

Она обнимает меня за плечи и ведет на кухню:

— Все по-честному, правда? Кроме того, я никак не намекала на мастурбацию, ты сам пришел к такому выводу.

Мой следующий стон настоящий.

— Неудивительно, что наша семья сходит с ума, когда ты стоишь у руля.

Мама дарит мне крепкие объятия, прежде чем отпустить и направиться к холодильнику, собираясь готовить завтрак:

— После всего, через что вы заставили меня пройти, дорогие сыночки, я вполне могу быть слегка сумасбродной. Удивительно, как у меня вообще остался здравый смысл. Тебе сделать сэндвич или ограничишься маффинами?

В комнату входит Айзек, успевая ответить раньше меня:

— Мы будем сэндвичи, мам, спасибо, — он подходит, чтобы поцеловать ее, и добавляет: — Тогда, может, Ли-Ли сумеет встать и прийти ко мне студию, чтобы помочь с фотографиями.

Выпив стакан апельсинового сока, я вытираю рот тыльной стороной ладони, прежде чем ответить:

— Ли-Ли занят, найди себе другого раба.

Повернувшись в мою сторону, Айзек быстро подмигивает, прежде чем сесть напротив.

— А я и не искал. Не уверен, что эта позиция тебе подойдет, учитывая, что у нас общая кровь. К тому же, в данный момент, у меня есть претенденты на эту роль.

Дьявольский блеск в его глазах не что иное, как наживка для нашей матери, и она благополучно ее заглатывает, хлопая Айзека по спине кухонным полотенцем.

— Я не допущу, чтобы кто-то из моих сыновей занимался этим М&М или М&S, или как там оно называется. Просто найдите себе хорошую девушку или парня, а потом можете делать что угодно, но без всех этих кнутов и цепей.

Мы с Айзеком смеемся до слез из-за ерунды, которую выдала наша мать, а она просто стоит, хлопая глазами и не понимая, что нас рассмешило.