– Ленантольна, вы так никогда не доедите, если будете мне рассказывать. – Зоя посмотрела на старуху с одуванчиковым пушком на голове и для большей убедительности насупила брови. Ложка звякнула о тарелку.

– Мне этот сон дороже всего, детка. – Елена Анатольевна качнула коротко остриженной головой и глубоко вздохнула. Оправила белую прядь, в руке осталось несколько тонких волосков. – Подержи тарелку, милая. – С этими словами старуха достала из-под ночной сорочки возле груди пакетик. Через полиэтилен просвечивал небольшой обрезок темных волос.

– Это Алешины, – пояснила она и добавила к темным прядкам свои волоски, седые. Восковые пальцы с коричневыми старческими пятнами погладили прозрачный пакетик и юркнули с ним обратно под сорочку.

– Я уже сына потеряла, мужа от диабета, Дима в три года умер, а больше и некого терять, – промолвила Елена Анатольевна.

Зоя притихла у постели старухи на несколько минут, потом унесла пустую тарелку, положив подопечной под ладонь старенький кнопочный телефон со сколом на экране и пожелав хорошего дня.

После завтрака Елена Анатольевна почувствовала прилив сил. Включила телевизор, хотя покойный муж всегда говорил ей не смотреть этот, как он выражался, «зомбоящик». На первой кнопке выступал президент. Под взглядами камер он рассказывал об устойчивом экономическом развитии страны, несмотря на санкции западных стран. Елене Анатольевне показалось, что он устал.

«Если б мой Алеша видел все это…» – подумалось ей.

В окно постучали. Елена Анатольевна вздрогнула, выключила телевизор и прислушалась.

Стук повторился.

– Зоя, это ты? – спросила она среди тишины, разрезаемой ударами в стекло.

Никто не ответил.

Елена Анатольевна попробовала пошевелить ногами, но они плохо ее слушались. Она медленно спустила их на пол, опираясь руками о края кровати. Она по-прежнему сидела спиной к окну, и ей просто необходимо было увидеть, кто стучит.

Елена Анатольевна сделала усилие и развернулась на звук.

Окно медленно распахнулось, впуская холод в прогретую комнату. Темненький мужчина с тонкими чертами лица смотрел с улицы прямо на Елену Анатольевну. Его голубые глаза глядели по-доброму и, казалось, улыбались. В одной руке он держал горсть красных вишен, другой барабанил по стеклу.

Сердце Елены Анатольевны на секунду замерло и сразу же забилось быстро-быстро, как птичка, попавшая в силок. Старуха потянулась к окну, вглядываясь в этот улыбающийся рот, мысленно провела ладонью по родным темным волосам, по румяным щекам, которые, наверное, кололись оттого, что утром по ним не прошлась бритва.

– Леша, ты пришел за мной? – сказала она.

– Мама, я снял домик в Благовещенске. Переезжай. Там вишни, яблони, свой огород…

Старуха откинулась на подушки, вытянулась, как струна, ее взгляд застыл, как будто это были не глаза, а стеклянные яблоки. Тело с повисшими руками опало на кровать. Пакетик с прядками уже не щекотал грудь, как бывало прежде. Последнее, что она подумала, – как сладко, когда тебя ждут…

В полдень Зойка пришла в квартиру приготовить жидкий суп. Комната старухи оказалась пустой и выстуженной. Снежинки залетали в распахнутое окно, оседая на полу и кровати. Зойка заметалась, заплакала: сколько ни искали Елену Анатольевну, не смогли найти. Только в узкой кровати на белой смятой простыне цепенела горстка бордовых налитых вишен, припорошенных снегом.

В пятницу Саша раздувала ноздри и упирала руки в бока, меча молнии из глаз. Бабушка Ирина Леонтьевна беспомощно разводила руками, как бы отгоняя эту оглушительную волну от себя, но все равно тоже начинала захлебываться в море криков и упреков.

– Зачем ты поставила вазу на мой подоконник? Я просила не заходить в мою комнату!

– Саша, да ведь ваза-то красивая! Что я, враг тебе, что ли? – Жалобный оклик в ответ.

– Сама ставь себе свои вазы, ко мне не подходи! – Саша ударила кулаком в стену, от ярости ее лицо покраснело.

Ирина Леонтьевна беспомощно простонала и ушла на кухню. Саша осталась в комнате плакать. Стены, увешанные постерами персонажей аниме-мультфильмов, не могли ее защитить, сколько бы девочка ни желала спасения. Плакаты были повсюду, на стенах почти не осталось пустого места.

Бабушка перед уходом посмотрела на уродливые лица аниме-персонажей, подумала о том, что внучка стала для нее инопланетным существом с тех пор, как ей стукнуло двенадцать. Столько слез было пролито, столько криков слышали эти стены… Не такой жизни она желала себе, когда соглашалась смотреть за ребенком дочери Ольги и ее мужа Дмитрия. Бизнес бизнесом, но и своих детей нельзя забывать, перекладывать на чужие плечи.