И только я отчаялся, как краем глаза зацепил знакомые очертания. Аж сердце из груди чуть не выпрыгнуло. Уже не заботясь о впечатлении, которое произвожу на невидимых наблюдателей, я подошел к витрине и приложил к стеклу руку.

– Это он? – раздался шепот за моей спиной. Хоть и тихий, но я все равно вздрогнул. Энн подкралась совершенно бесшумно.

– Да.

– Забираем?

– Сначала надо подготовиться. – Как бы ни хотелось наконец ощутить в ладони рукоять, сделанную из добротного темного венге, но я понимал: коснись я витрины, попробуй ее разбить – и заорет тревожная сигнализация.

– А я уже, – хитро улыбнулась Энн и украдкой показала небольшой пульт с десятком тускло светящихся кнопок.

– Уже установила? – одними губами прошептал я.

– Ага, – довольно кивнула она.

– Тогда приступаем, – ответил я и, повысив голос, спросил: – А почему здесь так душно? Разве экспонатам не вредит высокая температура?

Артуро снова сбился и посмотрел на меня с явным неодобрением. В его взгляде читалось: «Ладно эта дура малахольная, но ты-то куда?» Но он даже возмутиться не успел, в дело вступил еще один член нашего отряда.

– Простите, а как быть тем, кто решил уйти, пройдя Дорогой Прощания? – влез в разговор Божко. – Я понимаю, что это просто некий символ, но существуют ли у меня перед Церковью юридические обязательства, после того как я прошел по тропинке?

– А почему это тебя интересует, сын мой?

– Просто все эти… – Теодор покрутил пальцем, как бы описывая разложенные вокруг предметы старины глубокой, – вещи наполнены настолько сильной отрицательной энергетикой…

– В истории человечества было все. И темные моменты. И светлые. Но всегда, во все времена, людей вела вперед Надежда! Именно она разделяет Свет и Тьму на нашем символе, именно ей посвящен наш следующий чертог! Ты должен в него войти и понять…

– Нет, спасибо, – немного невежливо перебил монаха Теодор. – Можно я лучше домой поеду?

Артуро, видимо, очень пожалел о том, что мы решили присоединиться к паломникам. Он хотел заработать немного лишних денег, а получил лишь сплошную головную боль.

– Раз ты не чувствуешь себя достойным служить Надежде – ступай! Ты свободен!

Божко не прочувствовал всего пафоса прощания.

– Спасибо, до свидания, – сказал он и направился к выходу из чертога.

Монах проводил его тяжелым уничижительным взглядом. Но от массивной фигуры Божко такого рода взгляды отскакивали, как пульки от танковой брони. Артуро выжидающе посмотрел на нашу команду в надежде, что кто-то еще покинет музей. Но Надежда, которую он боготворил всю свою жизнь, от него отвернулась. Мы остались.

Причем не просто остались, а приступили к активным действиям. Правда, не сразу. Изображая резко поумневших туристов, мы какое-то время еще ходили за Артуро, внимательно слушая его рассказы, и даже кивали.

– Вот еще один интересный образчик нашей коллекции, – произнес монах, подводя нас к следующей витрине.

А у меня снова сердце начало колотиться о ребра.

– «Живорез», хайтек-меч, принадлежавший семейке Елагиных. Судить других – дело неблагодарное, но упыри они были…

И тут у меня не выдержали нервы. Ладно евгеники, которые меня же и убили, всяких историй про меня насочиняли. Но они задели мою семью! У меня были веские причины, чтобы завладеть «Сияющим», но теперь появилась еще одна. Причем самая важная. Не должен мой родовой меч оставаться в Чертогах Тьмы. История моей семьи – славная, и я никому не позволю ее очернять!

Я коротко кивнул Энн, и она нажала кнопку спрятанного в рукаве пульта. Речь Артуро в очередной раз прервалась. Но не наглыми паломниками, которых он нашел по дороге. А сильным хлопком в соседнем зале. За которым последовали звуки разбивающегося стекла.

– Что это?! – Артуро вытаращился на послушников.

Его смятение усилилось, после того как в музее заорала сирена.

– Кажется, вас взрывают, – состроив наивную гримаску, произнесла Энн. – Или грабят.

Наивность была сыграна на пять баллов. А ведь это именно Энн помогла мне разработать план ограбления. Среди снаряжения, которое мы вынесли из моего тайника, была и взрывчатка. Серая пластичная масса, которой легко придать любую форму. Детонаторы и пульт там тоже имелись. Мы нарезали взрывчатку на небольшие колбаски и ночью в отеле, пока монах мучился на диване от алкогольной интоксикации, зарыли все это добро в кадке с ростком сосны. Мы предполагали, что паломников тщательно дистанционно просканируют, а кадку торжественно и без досмотра пронесут внутрь. В принципе так и получилось.

– Взрывают?! Грабят?! – заметался вокруг пьедестала с моим клинком Артуро. – И что нам делать?

– Бежать, смотреть, что случилось, – посоветовала Энн. И украдкой нажала еще на одну кнопку.

Последовал новый мини-взрыв, монах подпрыгнул.

– Но там может быть опасно? – сник Артуро.

– Конечно, там будет опасно, – поддакнула корш, умело манипулируя страхами монаха. – А ваш долг – обеспечить безопасность послушников.

– Да! Я спасу вас, дети мои! – громогласно объявил монах. – За мной!

Мы сначала устремились за монахом и его паствой, но проделали это без должной прыти. Энн ускорила бегство Артуро, активировав пару детонаторов на взрывчатке, которую до этого прилепила к выставочным витринам. Причем проделала это довольно шустро – я думал, что она успела только землю в кадке раскопать.

Энн устроила настоящий фейерверк и праздник для службы безопасности монастыря. Хотя у меня появились сомнения, что таковая есть. Или что должным образом выполняет свою работу. По крайней мере, Энн безопасники из виду упустили. По нашей задумке она должна была раскидать взрывные колбаски по всем Чертогам Света, чтобы охрана металась от одного экспоната к другому. Хоть заряд взрывчатого вещества был минимальным, но в теории он мог как-то навредить экспонатом. На что мне в принципе было плевать – счет к Церкви Фата Евгеники у меня длинный.