– Идем, – сказал Коннор и растер ладони. – Я нас закрою.

Спустя несколько минут они снова выскользнули в коридор и столкнулись почти носом к носу с еще одной парой фейери, на этот раз в темно-синих одеяниях. Фейери были вооружены луками, колчаны за их спинами были полны стрел. Откуда-то издали послышалось насмешливое:

– Как охота, Лаэннес?

Коннор замер и, стараясь ступать как можно тише, прошел мимо фейери. Шеф Брауни и Тавиэль потянулись за ним, и один из фейери, высокий и темноволосый, вдруг шумно втянул носом воздух.

– Никак! – ответил он, махнул кому-то рукой, и Коннор замер, испугавшись, что их все-таки увидели. – Лоси ушли к Венверийской пустоши.

Тавиэль мягко обошел Коннора и махнул ему рукой, приказывая идти следом.

Постепенно коридор сделался широким и светлым; Коннор прикинул, что он был раза в четыре шире столичного проспекта Георга. Чем дальше они шли, тем светлее становилось: воздух наполняло свечение, делавшее подземелье будто бы озаренным летним солнцем. От коридора отделялись каменные ветви улиц, ввысь взлетали сверкающие стены дворцов, темные рукава рек извивались в мраморных браслетах мостов, и вскоре Коннор понял, что идет с разинутым ртом, словно деревенщина, впервые попавшая в город.

Мир фейери потрясал. Он был воистину сказочным – его переполняло музыкой и светом, он плыл и парил, он стремился в невообразимые вершины и падал в такую же непостижимую глубину. Коннор так и шел бы среди этих дворцов, башен и башенок, жалея лишь о том, что может насладиться красотой подземного королевства только так, считай, что на бегу, но Тавиэль довольно резко дернул его за руку, и он опомнился – вообще-то это была не приятная прогулка, а глубокий рейд по вражеской территории. И враги были рядом, протяни руку, и дотронешься.

«Сюда», – прочел Коннор по губам Тавиэля, и вскоре их троица свернула к неприметной лесенке, а потом быстрым шагом двинулась по очередному коридору. Здесь было уже не так светло, и Коннор невольно заметил, что и не так чисто. Похоже, этим коридором не пользовались несколько лет, и он невольно обрадовался тому, что защитное заклинание скрывает их следы – а то фейери мигом бы вычислили незваных гостей, которые прошли по такой пылище. В конце коридора была неприметная дверь; Тавиэль приложил к ней ладонь и едва слышно промолвил:

– Аннамио!

Дверь негромко скрипнула и открылась; Коннор заметил, что Тавиэль вздохнул с облегчением.

– Сюда! – прошептал эльф и скрылся за дверью. Шеф Брауни вздохнул и сказал:

– Ну что? Это и есть та ловушка, в которую он нас вел?

Коннор пожал плечами и пошел за Тавиэлем.

***

– Миледи, а… – девушка замялась, понимая, что Эмма может разгневаться и, допустим, испепелить ее, а потом все-таки собралась с духом и спросила: – А как у вас там под землей, совсем темно?

Разумеется, к ней приставили прислугу: не будет же юная леди такого уровня все делать собственноручно – и стелить постель, и гладить одежду, и причесываться. Глядя в доброжелательное личико девушки, Эмма невольно задумалась о том, кому именно она будет поставлять информацию: королю, Келемину или кому-то еще. Что-то ей подсказывало, что среди людей нашлись и те, кто не обрадовался такой высокой чести, оказанной королевской семье.

Король уже успел назначить великого родственника новым министром обороны. Конечно, кем бы еще стать Первому всаднику? Но Эмма понимала: чтобы назначить Келемина, Линндон отодвинул очень много других фигурок на шахматной доске – и ей надо было найти хотя бы некоторых из них.

Ей надо было спасаться самой и спасать Коннора, шефа Брауни и Тавиэля – и Эмма понимала, что нужно искать тех, кто готов ей помочь.

Оставалось понять, где эти люди, и найти с ними связь.

Служанка ждала ответа, комкая край кокетливого светло-синего фартучка.

– Нет, – ответила Эмма. – Там светло, как в самый солнечный день. И летают жуки, с которых сыплется золотая пыльца.

– Золотая пыльца… – зачарованно повторила девушка. Эмма даже не улыбнулась – просто кончики губ дрогнули, едва обозначив улыбку, она подсмотрела это у Келемина.

– Как, ты говоришь, тебя зовут? – спросила она.

Служанка поклонилась и ответила:

– Мэри, миледи.

– Одну несчастную девицу, которую забрали мои сородичи, тоже звали Мэри, – Эмма старалась говорить неторопливо, смотрела куда-то не на служанку, а сквозь нее, и видела, что на девушку это производит впечатление. – Они надругались над ней и нанизали на ветки старого дерева в лесу, – она сделала паузу, глядя, как побледнела Мэри, которая, живя в столице, должно быть, считала рассказы о жертвах фейери выдумками деревенщины, и добавила: – Как ты считаешь, почему люди не отваживаются сражаться? Не нападают на Дикую охоту, например?