Ко мне подскакивает Максим и поддерживает, обхватив за талию.

– Максим, - начинает причитать Ника, - побудь с ней, пожалуйста, присмотри. Вдруг что-то понадобится.

– Ника, - рявкаю на нее, - иди домой!

Гордеев наконец-то отмирает и уводит свою жену. Схватка отпускает, и я медленно выпрямляюсь. Макс так и продолжает стоять рядом и держать меня в своих руках, я даже его дыхание чувствую на своем лице. Я наслаждаюсь его близостью и хочу остаться в этом моменте навсегда, потому что не известно, что нас ждет дальше, за этими стенами. У него эта молоденькая девушка, а у меня от него ребенок. Но я не хочу сейчас думать об этом и воспринимать всю реальность. Я хочу задержаться подольше в этом волшебном моменте.

– Может пока позвонить твоему мужу?
– слышу от Макса вопрос, от которого давлюсь воздухом. Все волшебство момента мигом испаряется, и я начинаю закипать от бешенства.

– Звони, - рычу в ответ и протягиваю ему свой телефон, - удачи тебе, Стрельцов.

– Не понял, так звонить или нет? – добивает меня этим вопросом и хмурит брови.

– Я не замужем, - отвечаю загробным голосом, чтобы у него не возникло желания продолжать эту тему.

Отворачиваюсь и ухожу в свою палату. Как можно быть таким слепым. Что вообще творится в голове у этого мужчины, за кого он меня принимает, в конце концов, думает, что прыгаю из одной кровати сразу в другую.

Слышу, что он идет за мной следом, но на эмоциях захлопываю дверь палаты прямо перед его носом.

В итоге обратно его запускает медсестра, с которой на посту разговаривала Ника.

– Вы не обращайте внимание, - мило щебечет Максу, - во время родов женщины все время ведут себя не адекватно.

– Она все время ведет себя неадекватно. Я уже привык, - отвечает ей невозмутимо.

– Вы просто рядом с ней будьте, если сейчас она этого не оценит, то потом будет с благодарностью вспоминать об этом всю жизнь, - продолжает вливать ему в уши медсестра.

– Сомневаюсь, - смеется этот гад.

Медсестра просит меня лечь и подключает КТГ (*Кардиотокография — непрерывная синхронная регистрация частоты сердечных сокращений плода и тонуса матки с графическим изображением сигналов на калибровочной ленте).

Лежать спокойно с этой штукой во время схваток то еще удовольствие. Макс садится рядом со мной и держит меня за руку, пока я стону и корчусь во время схваток. Они все усиливаются, а время между ними сокращается. После КТГ пробую мяч, потом иду в душ. Ни черта мне не легче, уже начинаю думать, можно ли совместить, то есть взять мяч с собой в душ и попробовать одновременно.

Когда через некоторое время в палату снова заходит медсестра подключить КТГ, я открещиваюсь от нее, как черт от ладана.

– Я не могу больше лежать, - ору на нее и одновременно с этим цепляюсь руками за подоконник со всей силы. У меня такое чувство, что низ живота сейчас разорвет на части. Макс подходит ко мне и осторожно гладит плечи.

– Юля, - начинает успокаивающим голосом, - может все-таки позвонить Игорю?

– Зачем? – стону в ответ.

– Ну, раз он отец ребенка, он должен быть рядом, - выдает мне это недоразумение, а я снова чувствую накатывающую волну боли, только в этот раз она и в сердце и внизу живота.

– Макс, - взрываюсь я на всю громкость, он даже подпрыгивает на месте от неожиданности, - ты совсем идиот, что ли? Это ты отец ребенка! Он твой!

Макс стремительно бледнеет от моих слов, и я уже всерьез начинаю переживать, что он лишиться чувств. Он сжимает челюсти и его взгляд наполняется злостью.

– Повтори, – просит стальным голосом, меня даже дрожь пробирает от холода в его голосе.

Я молча смотрю на него и ничего не могу больше сказать.

– Юля, - рыкает на меня, - твою мать, повтори то, что ты только что сказала.

– Он твой, - выдаю хриплым шепотом. Это все, на что меня хватило сейчас.

Он сжимает мои плечи и наклоняется ко мне очень близко. Мамочки, он же держит сейчас себя в руках? Мне не до разборок совсем, я тут родить пытаюсь вообще-то.

– И когда ты мне собиралась об этом рассказать? – следует такой же злой вопрос, - если б я случайно здесь не оказался.

– Я собиралась, - выдыхаю со слезами, - честно. Просто не успела.

– Ты должна была сразу мне сообщить. Сразу, Юля, - легонько встряхивает, и я понимаю, что он себя контролирует, с трудом правда, но контролирует.

– Когда ты придешь в себя, и у тебя там все заживет, я тебя выпорю по голой заднице, поняла? – продолжает рычать, а по моим щекам начинают катиться слезы, потому что я не понимаю такой реакции. А мне очень надо разобраться, рад он или нет.

Я же больше всего на свете мечтала о нем. О нем и о его ребенке. Если б не моя беременность, я бы никогда не пережила его отъезд и то, что он от меня отказался.

Я крепко зажмуриваюсь от следующей схватки и стону в голос, заливаясь слезами дальше. Макс очень осторожными движениями стирает со щек мои слезы и нежно целует в висок.