Чего бы он ни ожидал, это было не оно.

Я выбиваю из него дыхание. Надеюсь, он подавится этим чёртовым фруктом! Я пользуюсь его неустойчивостью, и он оказывается на спине раньше, чем успевает прожевать три раза.

Я отбегаю в сторону до его ответной реакции.

— Ты это заслужил, — говорю я. — Ты распустил слухи! Поверить не могу. Знаешь, не очень приятно, когда тебя называют потаскухой. Особенно, когда ты не заслуживаешь этого звания. Думаю, ты должен извиниться. И ты съел мою долбаную грушу!

Я замолкаю, когда Джован вскакивает на ноги и бросает на меня такой взгляд, полный смертоносного обещания, что я кидаю взгляд на дверь. Внезапно Джован кажется намного больше. Ширина его плеч в два раза больше моей. Возможно, мне следовало бежать сразу.

— Ты хочешь извинений? — спрашивает он. — Как именно ты собираешься получить их?

Я фыркаю на него.

— Посадить тебя на задницу будет достаточно.

Я выпячиваю бедро и ухмыляюсь ему. Он приближается ко мне.

— Я мечтал о спарринге с тобой с тех пор, как увидел вас в Куполе. Наверняка ты тоже об этом мечтала? — говорит он.

Мы обмениваемся улыбками.

— Итак. Если ты прижмешь меня, ты получаешь грушу, свои извинения, и я отстаю, — заканчивает он.

— А если ты победишь? — спрашиваю я.

Его губы сжимаются, и он усмехается.

— Ты простишь меня, и я съем оставшуюся часть груши на твоих глазах.

Я вздыхаю.

— Ты в любом случае можешь съесть эту грушу. Я хочу новую. Эта теперь заразная, — указываю на сочащийся фрукт.

Он оскорблено смотрит на меня. Я прикусываю щёку, желая удержать смех.

Он опускает грушу, и я бросаюсь на него. Он не оговорил, что это должен быть честный поединок, и мне понадобится любое преимущество, которое я смогу получить.

Он реагирует слишком быстро, чтобы я снова повалила его. Начинается борьба.

После очередного шквала ударов мы расходимся.

Джован стоит перед дверью. Я запускаю кувшин в его голову и двигаюсь к нему, он уклоняется. Кувшин разбивается. Он огибает меня, и мы меняемся местами. Я стою лицом к нему, мы оба на ногах. Без всякого предупреждения дверь ударяется об меня, заставляя меня попятиться вперёд.

— Всё в порядке…

Я поворачиваюсь к Дозорному, и все заканчивается за секунду. Я лежу на спине, прижатая, предплечье Джована на моей груди. Я бью ногами. Другой рукой он отмахивается от Дозорного. Тот отступает с изумленным выражением лица.

— Это не честно! Я не могла ударить тебя, пока Дозорный был здесь, — задыхаюсь я, извиваясь под его захватом.

Он просто смеётся, склоняя своё лицо ко мне.

— Если ты можешь атаковать меня со спины, то и я могу атаковать тебя со спины. Я выиграл, — говорит он, глядя в мои глаза. Его взгляд опускается на мои губы. — И я передумал. Я даже не люблю груши.

Он наклоняет голову и сокращает небольшое пространство, оставшееся между нами. У меня перехватывает дыхание, когда его рот прижимается к моему. Его поцелуй властный, но его губы разрушительно мягкие. Это прямая противоположность поцелую Греха. И тут начинаются мурашки. Такие, какие я чувствовала лишь пару раз до этого. Его лёгкая щетина царапает мою кожу, и сквозь дымку пробивается тревожная мысль. Я целую Джована. Короля Гласиума. Я поворачиваю голову и делаю неглубокий вдох. Его мозолистый палец гладит меня по лицу.

Он встаёт и поднимает меня на ноги. Я отвожу глаза. Раздается столь редкий смешок. Я поднимаю глаза и вижу, что он смотрит на меня с забавляющимся выражением лица.

— Разве тебе не нужно быть где-то ещё? — сверкаю глазами я.

— К слову, да.

Он поворачивается к двери и пинком отбрасывает с дороги осколки кувшина. Они с грохотом падают в опрокинутый таз.

— Спокойной ночи, — восклицает он через плечо.

Я показываю на него пальцами, когда он уходит с ожидаемым хлопком двери.

Меха разбросаны по полу после того, как я пыталась завернуть Короля в один из них, а он попытался использовать другие, чтобы поймать меня в сеть. В ширме пробиты дыры, а на полу разлиты лужи воды. В своей странной манере Король отвлёк меня от того, что произошло ранее. Это было заменено чем-то, что должно было быть хуже, но это не так. Почему он поцеловал меня?

Позже голод приводит меня в обеденный зал, и я легко отмахиваюсь от вопросов, где я была в тот день. Я даже не смотрю на груши, хотя обычно это делаю. Почему-то я знаю, что Джован будет наблюдать за мной, и я твердо решила не доставлять ему удовольствия.