Гэдж не успел увернуться: Каграт схватил его за волосы и швырнул к стене — так, что Гэдж едва сумел удержаться на ногах. Лапы Каграта тряслись от душившего его гнева, он судорожно, хрипло дышал, словно в припадке удушья.

— Ты… т-ты… Убью, сволочь! Собственными руками нарежу на куски и скормлю шаваргам… Будешь ты меня слушать, или нет? Будешь делать то, что тебе велят?

Гэдж был не в состоянии ответить. «Не буду! Не буду!» — вопило что-то внутри него, что-то темное, страшное, что-то, что родилось в нем поутру и теперь росло и крепло, заполняя все его существо, набухало в груди горячо и плотно, как болезненный чирей.

Он глухо, злобно зарычал. Бросился на Каграта снизу вверх, целя когтями в глаза, шипя, словно рассерженный кот, ничего не видя от слепой жгучей ярости…

В ухо ему прилетел удар кулаком.

Гэджа отшвырнуло к стене. Ему показалось, что ухо его превратилось в лепешку — боль была такая внезапная, пронзительная и жуткая, что у Гэджа на мгновение потемнело в глазах. В голове что-то со звоном лопнуло, из носа хлынула кровь… Наполовину оглушенный, он скорчился на полу, уверенный, что пришел его смертный час, что папаша сейчас даст волю своему исступлению и попросту прибьет его на месте, придушит голыми руками, ровно цыпленка — или наконец пустит в дело кнут…

Откуда-то из темноты коридора донеслись торопливые, шлепающие по лужам шаги.

Жалобно взвизгнули ржавые петли дверной решетки. Чей-то знакомый голос хрипло сказал:

— Хей, Каграт! Я так и знал, что найду тебя здесь. — На фоне решетки, освещаемая факелом, возникла угловатая фигура Радбуга. Он скользнул взглядом по Каграту, по тощей крысе, метнувшейся в угол, по скорчившемуся у стены Гэджу — беглым и безучастным взглядом случайного зеваки. — Дуй сейчас же наверх, тебя Визгун требует… срочно, сию же минуту!

Каграт взревел от бешенства и досады.

— Визгун?.. Л-леший! — Он с чувством пнул сапогом подвернувшийся череп, и тот мячиком улетел куда-то в темноту, хряпнул где-то там в ударе о стену. — Ладно, иду! — Сворачивая кнут, он испепелил Гэджа ненавидящим взглядом. — Погоди, крысеныш, не думай, что легко отделался, наш разговор еще не закончен… Вернусь — неукоснительно продолжим! Присмотришь за парнем, Радбуг?

— Не вопрос, — лениво отозвался Радбуг.

Вновь завизжала, залязгала, загремела дверца решетки, из коридора пахнуло знобким гнилым сквозняком. Гэдж по-прежнему сидел, съёжившись под стеной, закрывая голову руками — ему казалось, что Каграт все так же стоит рядом, возвышается над ним, как неумолимый утес, готовый обрушиться на него и раздавить, словно букашку, навек похоронить в темном сыром подземелье…

— Вставай, — буркнул Радбуг. — Он давно ушел.

Гэдж медленно поднял голову… Мир двоился, троился в его глазах, неторопливо покачивался, точно младенческая зыбка. Несчастное ухо распухало оладьей… Гэдж с трудом выпрямился, держась за стену — ноги у него подгибались, тело было обмякшее и непослушное, какое-то совершенно чужое. Из носа все еще текла кровь, и Гэдж прижал её рукавом грязной рубахи.

— Ну, ты идешь? — позвал из коридора голос Радбуга.

— Я… да. Иду, — прохрипел Гэдж, пытаясь справиться с головокружением. Он никак не мог заставить себя обернуться и посмотреть назад, в пятно источаемого факелом неверного света — и лишь отчаянным усилием воли заставил себя бросить взгляд на распростертое на камнях безвольное тело. Гэндальф лежал в той же позе, в какой Каграт его отшвырнул, все такой же глухой ко всему и безжизненно-отстраненный; из его приоткрытого рта с хрипом вырывалось трудное рваное дыхание, а неподвижный, безучастный взор был бездумно устремлен в пространство — но Гэдж готов был поклясться, что воспаленные, измученные глаза мага плачут… Гэдж поспешно отвернулся — видеть это было невыносимо.

— Я… я вернусь, — пробормотал он. — Обещаю… я скоро вернусь… обязательно… — голос его пресекся.

Ответом ему был лишь донесшийся из темного угла злобный крысиный писк.

* * *

Обратную дорогу он почти не запомнил.

Вновь был темный сводчатый тоннель с рядами каменных келий по обеим сторонам, пещера с колодцем, мокрые щербатые ступени, плесень и мох, низкие, сложенные из кирпича арки-перемычки. Радбуг ушел немного вперед, и Гэдж тащился за ним следом, едва переставляя ноги; ухо его заполнил собой все пространство слева по коридору, из носа все еще капала кровь, и мерзко кружилась голова, которой за последние пару дней досталось изрядно. «Силы небесные, Гэндальф, — в смятении думал он, — как же так… что они с тобой сделали… я ведь так хотел на тебя рассчитывать… на твою поддержку, на твою надежную руку…» Нет, не у кого Гэджу было искать защиты, не на кого опереться, не у кого даже спросить совета — он остался один, совершенно один в этой мясорубке, в самом средоточии Тьмы, в черном сердце проклятого Замка, и отчаянию его, тоске и смертному ужасу не было границ…

Неожиданно Радбуг, шедший чуть впереди, остановился и обернулся, поджидая спутника.

— Слышь, парень.

Гэдж также сбавил шаг. Они уже почти подошли к лестнице, ведущей наверх, к казармам, и внезапная заминка выбила Гэджа из колеи его унылых мыслей, словно попавшийся на дороге ухаб.

— Слушай сюда, — негромко сказал Радбуг. — Через час я иду с обозом за хлебом на Мирквудский Тракт. Ты можешь спрятаться под рогожей в одной из пустых телег… я обещаю, что целым и невредимым вывезу тебя за болота. Может быть, юго-запад — и не совсем нужное тебе направление, но, по крайней мере, ты окажешься за границей земель, подвластных Дол Гулдуру. Понял?

Гэдж молчал. Предложение свалилось на него неожиданно, точно рухнувшая поленница, и в очередной раз стукнуло чурбаком по затылку.

— Ты… ты это всерьез? — пробормотал он наконец.

— По-твоему, — спокойно спросил Радбуг, — я похож на орка, способного говорить о таких вещах не всерьез?

— Да, но…

— Что «но»?

Гэдж облизнул губы. Раз, и другой. Действительно, что «но»? — спросил он себя. Какое тут вообще может быть «но», болван?

В ухе у него стреляло.

— Я… не могу уйти, — выдавил он наконец едва слышно. — По крайней мере, не сейчас.