— Может быть, все-таки пора поворачивать оглобли, орчоныш? Мы и так уже забрели чересчур далеко… только-только поспеем вернуться к закату.

— Возвращайся, Гарх. Разве я просил тебя за мною увязываться?

— А ты? Нечего таскаться тут по горам по долам… Что Саруман велел тебе перед отъездом?

— Разобрать книги в библиотеке.

— Вот-вот.

— Брось, Гарх! Эти книги лежали там не разобранными задолго до моего рождения — полежат и еще немного. Старик просто хотел чем-то меня занять.

Они уже дошли почти до опушки. Лесная полоса начиналась сразу, внезапно — за спиной поднимался пустынный и каменистый горный склон, а впереди высилась стена деревьев — внушительная и мощная, как крепостной бастион. Гэдж остановился, вглядываясь в разлитый под деревьями прохладный тенистый полумрак. В Рохане, он знал, Фангорн почему-то пользовался дурной славой…

Почему — этого Гэдж так до конца и не уяснил. Лес был как лес — дубы, ясени, вязы, чуть поодаль — искривленная причудливым зигзагом сосна, старая замшелая коряга, большой муравейник… Орк присмотрелся.

— Смотри, Гарх — тропа.

Песчаная дорожка уходила в лес — удобная, утоптанная, ныряющая в тенистую прохладу под огромным древним дубом-исполином. А чуть дальше уютно и приветливо журчал прозрачный ручей…

Гэдж, словно зачарованный, шагнул вперед. Жара на солнцепеке стояла нещадная, вода во фляге была отвратительно теплая, а ручей — тут, в двух шагах! — журчал так гостеприимно и звонко, так бесконечно заманчиво и многообещающе…

Гарх с хриплым криком опустился ему на плечо и больно вцепился когтями в кожу.

— Остановись, дурень! В этот лес нельзя заходить!

— Почему нельзя?

— Потому что Фангорн — не простой лес, неужели не понятно? По тропам Фангорна можно зайти куда дальше, чем ты даже в состоянии это себе представить… Сюда никто никогда не ходит.

— Что за детские сказочки? Смотри, какая удобная и утоптанная тропа — кто-то же ходит по ней, иначе её бы тут не было, верно? Это, наверно, дровосеки её протоптали?

— Дровосеки? Харр! Тише! — Гарх испуганно всполошился и бросил опасливый взгляд в сторону леса. — Не упоминай о дровосеках, когда стоишь на опушке Фангорна! И никаких словечек вроде «топор», «огонь», «полено», «растопка», пока не отойдешь отсюда на милю-полторы… Они этого не любят.

— Кто «они»?

— Существа, живущие в лесу. Я слыхал от Сарумана… мне иногда приходилось его здесь сопровождать… Впрочем, нет, не стану я тебе этого говорить.

— Почему не станешь?

— Потому что ты слишком туп для того, чтобы прислушиваться к мудрым советам. И следовало бы не потчевать тебя занятными байками, а хорошенько отодрать за уши за то, что ты заставил старую и почтенную птицу таскаться за тобой по такой невыносимой жаре…

Он ворчал и бухтел что-то еще, но орк его не слушал. Фангорн неодолимо притягивал его, манил свежестью и душистой лесной прохладой, обилием пушистого мха на мягкой лесной подстилке, чистой и студеной водой хрустального родника. Лес лучился радушием и дружелюбием, щедро выставил навстречу гостям лучшее угощение — еще не совсем спелую, но ароматную и крупную, как серьги модницы, землянику, — представил на их суд самые красивые и восхитительные лесные пейзажи: поляны, усыпанные нежными лесными цветами, лощины, пронизанные трепещущими солнечными бликами, живописные берега потаенных лесных ручьев. Фангорн был стар и богат, невероятно богат — тишиной и благодатью, грибами, ягодами и орехами, непуганым зверем и жирной рыбой в лесных речушках, дорогим топливом и редкой древесиной ценных пород. Слава «колдовского» и «порченного магией» явно служила этому лесу отличную службу, охраняя его от разора и грабежа лучше самого опытного и радивого лесника, не допуская сюда людей, этих ушлых купцов, торгашей и барышников, которые, будь на то их воля, давно прибрали бы этот дивный лес к рукам, поделили бы его на угодья, передрались бы друг с другом из-за какой-нибудь богатой Сосновой Лощины или рощи особенно ценного дуба… «Почему нельзя заходить в Фангорн? Разве этот лес кому-то принадлежит?» — спросил как-то Гэдж у Сарумана, подразумевая под «владельцем леса» какого-нибудь знатного роханского лорда или даже самого короля, но Белый маг усмехнулся и ответил, как это и подобает волшебнику, туманно и непонятно: «Фангорн может принадлежать только Фангорну, Гэдж».

— Только не говори мне, что эту землянику нельзя есть, — сказал Гэдж Гарху, который, сохраняя вид сердитый и недовольный, все-таки вскоре догнал орка, ушедшего вперед по тропе, и вновь опустился ему на плечо. — Смотри, сколько тут ягод! И почти совсем спелых… — Здесь, в глубине леса, земляника и впрямь была более спелая и крупная, чем на опушке, прямо какая-то ненормально крупная, размером чуть не с наперсток; Гэдж мог собирать её, даже не сходя с тропы, и вскоре накидал целый котелок. — Отнесу-ка я их в «Улитку» госпоже Норвет… то-то она подивится, а?

— Да уж, подивится… — проворчал ворон. — Только, видишь ли, эти ягоды — из Фангорна, Гэдж.

— На них так и написано «Мы из Фангорна», да?

— Написано — для того, кто умеет прочесть. Где еще в окрестностях Изенгарда ты видел спелую землянику в это время года?

— Но ты же сам говорил, что Фангорн — не простой лес. Наверняка в этом замешана местная магия.

— Вот то-то и оно. Нельзя быть таким доверчивым, Гэдж… Поманили тебя конфеткой — ты уж и рад.

— Отравимся мы все этой земляникой, по-твоему?

— Да не в землянике дело… — пробормотал ворон — и умолк, к чему-то прислушиваясь. Орк последовал его примеру — и вдруг понял, что ничего не слышит… то есть вот совсем ничего: даже стук дятла, доносившийся откуда-то из лесных недр, внезапно стих, как и окружающий путников щебет птиц, и мирное жужжание насекомых, и беспечный шелест листвы. Орка и ворона обступила плотная, густая, неприятная тишина. Где-то за спиной Гэджа раздался громкий, протяжный скрип — словно стон — потревоженной ветром сосны, и орк вздрогнул от неожиданности. Вытер о штаны внезапно вспотевшие ладони…