– Откуда ты узнал?
– придвигаюсь по стулу ближе.

– Что тебе меня одного мало?
– он усмехается.
– Ну потому что, лапушка. Я не слепой и не идиот.

Он ищет штопор.

И в этот момент в холле хлопает дверь.

Вздрагиваю.

Очень громко, хотя кухня далеко. Значит, специально. Предупреждают о своем присутствии, чтобы взволновать меня еще сильнее.

Ерзаю, словно не на стуле сижу, а на сквороде в аду, я просто законченная грешница, если помыслила о таком.

И этого жду.

– Почему ты не против тогда?
– спрашиваю в широкую спину мужа.

– А мой запрет тебя остановит?
– он оборачивается и кладет штопор рядом с бутылкой, - нет, дослушай, Алиса, - наклоняется, когда я открываю рот, чтобы перебить.
– Если я скажу тебе остановиться - ты остановишься. Но мысли я из твоей головы не выбью, пусть даже сам расшибусь в лепешку. Ты будешь думать. И представлять. Пока себя не отравишь настолько. Что жизнь наша станет невыносимой. Лучше попробовать, лапушка, - он наклоняется еще ближе, нос к носу ко мне.
– Тогда успокоишься.

– Один раз попробовать?

– Вряд ли. Всю ночь.

Загораются уши.

За спиной раздаются шаги.

– Хорошее вино, - оценивает Арон и обходит стол.

– К нему есть еще спелые фрукты, - Николас открывает холодильник.

Сижу и смотрю на свои руки.

Ник все готовит к ночи, а я тут…будто бы ни при чем, и не знаю, что произойдет дальше.

– Алис,фрукты порежешь?
– Виктор садится рядом, и я вскакиваю, едва не опрокинув стул.

Оттесняю Ника от холодильника. Достаю запасы на ночь и орудую ножом, и чувствую, что на меня смотрят все трое - летнее платье с открытой спиной, и у меня лопатки подрагивают.

– На пляж пойдем?
– поворачиваюсь с блюдом и шагаю, глядя на фрукты, боковым зрением вижу три мужские фигуры, и ладони потеют, сейчас все опрокину на пол.

– Давай мне, - на пути вырастает Арон, забирает у меня блюдо.
– И давай на пляж.

И давай там анал - мысленно заканчиваю его предложение и тяжело сглатываю, юркаю в коридор.

За спиной звучат голоса. Мужские разговоры ни о чем - троица обсуждает океан и погоду, температуру воды в ночное время суток - какие глупости, разве можно замерзнуть, когда рядом их трое.

Первой выхожу на улицу. Вдыхаю вечерний воздух и ежусь, ветерок прохладный по моей коже, я от волнения вся мокрая уже.

Срочно нужно искупаться, освежиться.

А потом уже можно вино.

Меня нагоняет Виктор. Идет шаг в шаг со мной, мы тут наедине на этой тропинке, и я смелею, смотрю на него.

– Что с тобой?
– голос ровный, но вижу, он тоже нервничает.
– Передумала? Нам уехать?

– Нет.

– Поговорим?

– Сейчас?

– Алиса, - он улыбается.
– Расслабься. Никто тут на тебя не набрасывается. Никто не собирается делать то, чего ты не хочешь. Ты в безопасности.

Мы выходим к океану, я киваю, смотрю вперед.

И невольно хмыкаю.

Конечно, никто не будет набрасываться, они ведь уже это делали, а тут я сама решилась, и теперь никто не торопится, а зря.

Хочется, чтобы уже схватили, как всегда.

И распяли, прямо на лежанке.

Но искупаться все равно нужно.

Поэтому снимаю туфли и ступаю на песок босыми ногами, поворачиваюсь к Виктору и шагаю, спиной назад, взглядом показываю на туфли.

Это не те же самые, в которых я была на свадьбе, но, может, теперь у него фобия, после того, как он отказался подчиняться, вместо секса со мной выбрал уйти, но не провести языком по каблуку.

Но вижу его улыбку - самоуверенную, серьезную, он так преступникам улыбается, наверное, когда на него наставляют оружие.

– Беру, - за каблуки забирает мои туфли.

За его спиной вижу Николаса и Арона, с вином и бокалами, фруктами. Ник щурится, высматривает наши лежанки.

Разворачиваюсь к океану и медленно стягиваю платье. Остаюсь в откровенных трусиках и бюстике, зябко веду плечами.

Бросаю платье на песок.

Вот сейчас.

Сейчас меня должны схватить.

Виктор

Никто не стал на нее набрасываться. Вот так сразу. С разбегу.

Зато с разбегу она влетела в воду, видно же, что замерзла, завизжала, но продолжала бежать.

– Такая вот лапушка, - горделиво хвастает Николас, когда мы втроем смотрим на нее, по пояс в воде. Она ныряет, скрывается с глаз.
– Я тут никого не виню, - продолжает Николас и ставит обувь возле лежанки. Плюхается на нее и ставит бокалы в песок.
– Сам бы не отстал.

– Твоего понимания никто не просит, - Арон опускается на соседний лежак.
– Мне оправдания нет, все таки жена.