А Обан находится здесь, к юго-западу от Инвернесса. Сердце аж заныло, едва Гарри представил, как в Шотландию врываются кровавые нацисты Гитлера. Боже, боже, как же не допустить такого? Как подарить детям мирное небо над головой, как уберечь их от грядущих смертей?.. Страх охватил такой, что хоть не дыши. Одно дело перелистывать страницы учебника, продираясь сквозь дебри сухих фактов и цифр, которые на бумаге, освещенной настольной лампой, были всего лишь цифрами, и совсем другое — видеть, как с неба летит пузатая бомба, и ты знаешь, что нет от неё спасения…

Обуреваемый столь тяжкими думами, Гарри вышел в поля, чтобы, если распсихуется, то психовать далеко ото всех. Вот и двинулся он, не глядя, куда ноги понесут. Йорик Майкл привычно и преданно последовал за хозяином, попутно перекусывая случайно пойманными мышками, которые так и порскали из-под лап. Шныряя туда-сюда в высокой траве, он в то же время не спускал с Гарри глаз, верным своим сердечком чувствуя его настроение. А Гарри так глубоко погрузился в свои мрачные раздумья, что и не заметил, как отшагал все поля насквозь, миновал лесной клин по пути, по счастливой случайности не угодив ни в какое болото, благополучно пришагал в гномий поселок. Поселок его и остановил, вернее, стена дома, в которую он уперся лбом.

Тюкнувшись о кладку, Гарри опомнился и посмотрел по сторонам, с удивлением обнаружив, как далеко он ушел и совсем не заметил этого. Гномы, увидев, что парень, слепо прошагавший полпоселка, на самом деле адекватен, с облегчением заулыбались и, подхватив под ручки, ввели в ближайший дом, в который вскоре трангрессировали срочно вызванные Барри с Соломоном. Что поделать, как ещё действовать, когда хорошо знакомый тебе человек идет, не разбирая дороги, и первая реакция окружающих именно такая: оповестить всех родственников и знакомых.

— Гарри, малыш мой, что случилось? — в голосе и взгляде Соломона было столько тревоги, беспокойства и любви, что Гарри чуть не сорвался в плач. Но это было бы странно, так что он мужественно сморгнул и с тоской сказал, прерывисто и глухо:

— Первого августа тысяча девятьсот четырнадцатого года начнется первый военный конфликт мирового масштаба… Достаточно будет лишь повода, чтобы возник мировой пожар… Россия объявит общую мобилизацию. Но мобилизация России против Германии уже означала войну. Германия ответит мобилизацией и объявлением войны. Франция тоже объявит войну Германии. Через несколько дней вступит в войну и Англия. Начнется Мировая война… Что ещё помнится?.. Политика нанесения максимальных потерь противнику, особенно на Западном фронте, будет стоит жизни сотням тысяч солдат. Первого июля шестнадцатого года будут понесены самые большие потери живой силы за один день — одна только британская армия потеряет более пятидесяти семи тысяч человек на Сомме. Наибольшее число погибших будет в армиях Германии и России: эти цифры предположительно составляют один миллион семьсот тысяч человек… Но ещё хуже будет во Вторую мировую войну, которая унесет более восьмидесяти миллионов человеческих жизней…

Сказал и всхлипнул, уткнувшись лицом в папин живот. Соломон машинально прижал затылок, сам потрясенно смотря на Барри, старинного своего друга. А Гарри дальше проговорил:

— Зейн и Берта готовятся к свадьбе, а я места себе не нахожу из-за грядущих катаклизмов. Если бы можно было хоть как-то повлиять на ход войны или вообще остановить её, не допустить её начала… — поднял голову и жалобно спросил у Винкля: — Барри, волшебников же много?

— Да достаточно. — бледным голосом отозвался тот. — Вот главная мечта моей жизни, например: пригласить на свой день рождения тридцать миллионов друзей. Да всё не получается никак, ума не приложу, где собрать такую огромную толпу, да и повод опять же, уважительный придумать надо.

— А чего тут думать? — мягко вклинился Соломон. — Объяви день рождения Вилли Винки, думаешь, кто-то откажется? Национальное же достояние — гордость Шотландии!

Барри кивнул и перевел взгляд на Гарри.

— А с чего ты вдруг интересуешься, отрок? Думаешь как-то перехватить события и собрать свою собственную армию?

— Да нет, — Гарри помотал головой, крепко ухватил за руки отца и отчаянно заглядывая в глаза всем поочередно, включая гномов и Майкла, истово проговорил: — Я вот о чем думаю: как бы от Статута секретности избавиться, не нужен он нам, судя по тому, что я помню в будущем… Ведь мир такой большой и прекрасный, почему бы ему не остаться сказочным? Люди и волшебники могли бы жить вместе в одном общем мире, а не в двух разных параллелях, которые зачем-то прячутся друг от друга. Я думаю, надо перестать прятаться. Так мы будем на глазах у людей и постепенно станем для них привычными, даже обычными. Нас просто перестанут бояться и считать чем-то странным. К магии люди привыкнут, как привыкли к спутнику, запущенному в космос, как привыкли к холодильнику с телевизором и просто жизни себе без них не представляют. Нас же много, мы можем просто не исчезать из жизни детей, которым разносим подарки. Мамы и папы нас увидят и сами станут ждать Рождества, чтобы порадоваться вместе с детьми. Я просто не понимаю, в чем польза нашей секретности? По-моему, Статут только вредит нам.

Гарри выплеснул свои умозаключения и умолк, глядя куда-то в точку перед собой. Соломон и Барри застыли аналогично, обдумывая только что услышанное. То, что предложил Гарри, было очень серьезно, и надо хорошенько обдумать, как воплотить в жизнь идею выйти из подполья и открыться людям. Ведь вполне может статься, что при наличии волшебников люди не станут развивать международных конфликтов, и мелкие очаги, вспыхивающие тут-там, так и погаснут, не разгораясь в мировой пожар.

Глава 27. Магический переворот

Воспоминания о войнах Гарри собрал самые подробные, какие только смог вспомнить из всех доступных средств массовой информации: газет и телевидения. За что оказался очень благодарен дяде и тёте, не запрещавшим племяннику смотреть новостные каналы вместе с ними. А также подбирать и перечитывать старые газеты и журналы. Собственно говоря, Дурслям было фиолетово, чем там их племянник занимается — сидит в чулане, шуршит газетами, и ладно.

И теперь Гарри смог перелить в фиал памяти всё прочитанное и увиденное: старые фото и кинохроники с изображением летящих бомб и горящих дирижаблей Первой мировой, руины городов и воронки, оставшиеся от Второй… Жуткие цифры массовых потерь, концлагеря и дети за колючей проволокой. Кошмарные «грибы» ядерных взрывов на горизонте и отпечатки людей Хиросимы, которые сгорали так быстро, что тени их остались на земле и стенах домов…