– Споровый мешок?

– Именно. Это самое уязвимое место зараженных, его разрушение приводит к мгновенной смерти. Я думаю, что содержимое этого нароста – основной нервный узел симбионта, или мозг, а спораны, горох и жемчужины – лишь его части.

– Зачем мы собираем спораны и горох?

– Без споранов, из которых делают живец, иммунные умирают или превращаются в зараженных. И этот процесс сопровождается ужасными мучениями. Уже завтра утром ты будешь ощущать симптомы похмелья, но дело вовсе не в спирте – организм будет требовать живец.

– То есть, употребление споранов и гороха – обязательное условие выживания в Улье?

– Без живца долго не протянешь, а горох – универсальное лекарство, вишенка на торте. Ускоряет заживление ран и процесс регенерации.

– Регенерации?

– Должно же быть во всем этом дерьме что-то хорошее, – Грин заговорщицки подмигнул. – Биологически мы с тобой бессмертны, друг мой. Более того, всегда будем выглядеть примерно на двадцать пять лет и чувствовать себя так же.

– Становится все интереснее и интереснее!

– Когда я увидел Философа и Профессора в первый раз, они были реальными старперами, бородатыми дедами-пенсионерами в очках, – сказал Грин, придав голосу старческое звучание. – Сейчас больше пятидесяти не дашь, зрение восстановилось, даже на баб заглядываться начали.

– А все потому, что очки сняли! – Макс засмеялся. – Дело в живце?

– Да хрен его знает. Некоторые считают, что мы – тоже заразившиеся, только организм реагирует иначе из-за мутации в ДНК.

– А если я проглочу споран или горох без спирта и уксуса?

– В лучшем случае отравишься, в худшем – отбросишь копыта. И будет больно. Говорят, что очень.

– А в чем секрет?

– Никакой тайны: растворяем и отфильтровываем раствор, чем лучше очистка – тем меньше отравы попадает в организм. Гороха тоже пить много нельзя, а то козленочком станешь, зубастым и желтоглазым.

– Как здесь живут люди?

– Недолго, – Грин горько усмехнулся, – если года три протянешь, то будешь считаться старожилом.

– Тебя, значит, можно поздравить, а какой стаж у Профа и Фила?

– Около пяти лет, они в Улье появились еще до встречи с Умником. Мы вчетвером – сложившаяся команда, у одиночек здесь шансов нет. Точнее, были командой до смерти Умника.

– Меня сможете ассимилировать? – с робкой надеждой спросил Макс.

– Куда ты теперь денешься с подводной лодки, будешь замещать, – устало ответил Грин и зевнул. – Завтра с утра продолжу наш семинар, а сейчас давай спать.

Макс очнулся ото сна. Над ним нависала уродливая, покрытая наростами и шипами морда какого-то чудовища. В источающей зловоние пасти были видны два ряда зубов, которым позавидовала бы большая белая акула. Умный и проницательный взгляд желтых с оранжевыми крапинками глаз резко контрастировал с внешним обликом монстра и навевал мысли о разумности его обладателя.

Макс попытался пошевелиться и отвернуться от наводящего ужас создания, но понял, что абсолютно неподвижен. Страха почему-то не было. Он оставил тщетные попытки и обреченно посмотрел в желто-оранжевые омуты. Монстр медлил. Он взирал, не мигая, и как будто гипнотизировал Макса, отчего тот чувствовал себя хрупкой бабочкой в руках увлеченного энтомолога.

Максим зажмурился, смирившись с кошмарной участью, и вдруг ощутил чужие незнакомые мысли в собственной голове. Веки поднялись с трудом, словно нагруженные непомерной тяжестью. Втянув когти, в огромных, покрытых броней лапах он крепко держал хрупкое существо в грязно-зеленой одежде. В лице человека не было страха – лишь отрешенность.

Этот холодный пристальный взгляд был ему хорошо знаком. Когда-то много лет назад он каждый день видел его в зеркале. До тех пор, пока мир не рухнул, и сознание не подернулось пеленой забвения. А когда спустя некоторое время оно начало проясняться, все его существо заполонила неутолимая жажда крови, которую он не насытил до нынешних пор.

Неожиданное осознание себя было сродни броску в безвоздушное пространство. Он попытался закричать от ужаса, но человек внезапно освободился и накрыл его пасть исполинской ладонью.

Макс проснулся и увидел перед собой испуганное лицо Грина. Тело было напряжено как струна, сердце стучало, сбиваясь с ритма, а в горле звучал задушенный крик. Грин сидел у него на груди, крепко прижав его бедрами к кровати, и с силой зажимал рот мозолистой ладонью.

– Что происходит, ты бьешься в судорогах и истошно кричишь, я с трудом тебя удерживаю! – в дрожащем голосе был слышен неподдельный испуг. – Успокойся и не ори, я убираю руку!

– Все в порядке, – прохрипел Макс и ощутил, что кошмар отступает, напряжение проходит, а сердце постепенно замедляет свой суматошный бег. – Сон страшный приснился. Нужно было послушать тебя вчера и отложить разговор об Улье наутро.