— И тебе интересно, зачем я это делал?

— А как ты думаешь?!

— Я полагал, ты и сама догадаешься.

— Ты переоценил мою сообразительность. Пока все это кажется мне просто каким-то бредом. Что это может быть? Что-то, связанное с домом? Только непонятно, что тебя так настораживало в новой соседке…

— В основном меня беспокоило, что ты можешь оказаться моей, в некотором роде, мачехой.

Гром, молния, буря, цунами, конец света, занавес, аплодисменты. Джина Хьюстон в роли соляного столпа. Всеобщее оцепенение.

Она с трудом разлепила онемевшие губы.

— Твоей… мачехой?!

— В некотором роде. Я ведь не знал точно, не вышла ли ты за Джона замуж.

— Что?!

Ее реакция была слишком естественной, чтобы он ей не поверил.

— Но ты ведь МОГЛА выйти за него или хотеть выйти за него, или взять с него обещание жениться, черт возьми, откуда мне было знать?!

— Но при чем здесь… Боже мой! Так значит, Роза Тернер…

— Роза Фьорелла Манчини Хоук Тернер была моей матерью.

— Но Джон не был твоим отцом…

— Совершенно верно. Для мамы это был второй брак.

— Я знаю, Джон рассказывал, но никогда не упоминал, что были еще и дети.

— Это я понял. Ты и глазом не моргнула, когда я назвался. Значит, и в самом деле не знала, кто я такой. Ну, в общем-то, и дети из нас с Адриано были очень условные. Брату было тринадцать, мне — двадцать один, когда мама встретила Джона. Я только вернулся из колледжа и был несколько ошарашен ее решением.

— Ты был против этого брака?

— Против, не против, какая разница… Меня никто и не спрашивал.

— Но если бы ты жил дома, то попытался бы ее отговорить… Тебе не слишком нравился Джон?

— Все случилось слишком быстро. Я был уверен, что он женится на ее деньгах, ведь мама была единственной наследницей и состояния Манчини, и состояния Хоуков. Одна из самых богатых женщин Венеции.

Джина вскинула голову.

— Джон ее обожал. И он был не из тех людей, кто руководствуется корыстными соображениями. Я ни на миг не поверю, что он думал о деньгах, когда женился на твоей матери!

— Что ж, возможно, я ошибался… Во всяком случае, тогда я был в этом уверен и сразу уехал путешествовать. От злости, честно говоря. А когда приехал — дом уже поделили, и на свет появился Каза Розале.

— Я уверена, они были там по-настоящему счастливы. Рикардо кивнул.

— Возможно. Я видел, как он плакал на похоронах. Он был совершенно разбит… Хотя, впрочем, может быть это потому, что ему досталось не все состояние, а только треть? Треть и палаццо достались мне, а последняя треть будет принадлежать Адриано, когда он достигнет тридцати лет. Мама умерла, когда ему было восемнадцать, а мне двадцать шесть. Адриануччо был тогда слегка неуправляем. Впрочем, как и сейчас. Я далеко не уверен, что он и к тридцати годам образумится.

— Но ведь тебе тоже не было тридцати…

— Я другое дело. У меня к тому времени вообще уже был свой собственный бизнес и свое состояние. Мама не хотела, чтобы состояние и имущество семьи Манчини-Хоук разошлось, как круги по воде.

Тут до Джины наконец-то дошло.

— Значит, после смерти Джона его часть должна была вернуться в семью? Теперь понятно.

Ей очень хотелось уткнуться в скатерть лицом и разрыдаться. Все надежды на будущее, все радужные мечты и планы, все летело в пропасть. Рикардо очень четко и недвусмысленно обозначил круг своих интересов, и Джине Хьюстон в этом кругу отводилась роль досадного препятствия на пути к воссоединению семейного наследства.

Но почему адвокаты не сказали ей об этом раньше?! Хорошо, Антониони работает на Рикардо, но Брэдшо? Значит ли это, что претензии Рикардо носят в основном моральный, эмоциональный характер?

Ведь Джина не лишила двух малюток их законного имущества, она просто унаследовала треть громадного состояния. Рикардо и так богат. То, что принадлежало Джону, скорее, нужно ему для самоутверждения.

Джина Хьюстон выпрямилась. От бабушки она унаследовала очень важные черты: внутреннюю стойкость и умение собираться в нужный момент.

— Итак, часть, принадлежавшая Джону, должна вернуться в семью?

— Да, именно так.

— И ты считаешь меня виновной в том, что этого не произошло до сих пор?

— Не то, чтобы виновной… К тому же молодая вдова должна думать о будущем.

Ее передернуло от издевательского тона, но голос звучал твердо.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что я претендую не на все имущество Джона Тернера, а на Каза Розале и на те деньги, которые он получил от моей матери.