— В каком это смысле… привыкай? — вовсе растерялась я.

— В прямом. Такой вот мой язык любви — материальный.

Глава 28

Глава 28

Мажарский Павел

Что я опять сделал не так? Сашку снова как подменили. Никакой радости, что я видел после вручения фейковых результатов теста, не осталось. Закрылась, замкнулась, выпустила колючки… Да, я, может, немного перегнул палку, когда попросил их вещи перенести в спальню и привести в порядок, но я ведь не из злого умысла! Мне и бардак в гостиной надоел и размеры Сашкиной одежды узнать нужно было… И что? Ничего. Хоть бы что-то из нового гардероба примерила!

— Почему тебе так важен этот салат?

Если честно чувствовал себя героем. Мы с ребёнком всю квартиру в ходунках исколесили. Яблочную пюрешку умяли за милую душу. Да я даже её спать уложил! Конечно, я ждал хоть какой-то похвалы.

— Это слишком личное. — фыркнула Маркова, стукнув варёным яйцом по столу.

— Оливье — личное?

— Ага.

Вот и поговорили.

Посмотрел на хаос на столе и глубоко вздохнул. Как бы там ни было, а я своих решений, как правило, не менял. Буду прорываться. Что мне ещё оставалось делать?

— Может, тебе помочь?

— Можешь картошку почистить, если тебе так хочется. — равнодушно повела плечом девушка, старательно избавляясь от яичной скорлупы.

Даже не взглянула на меня!

— Сань, что происходит?

— Ничего. Ты спросил, а я ответила. — снова обдала меня холодом несносная девчонка.

— А в Новый год нельзя нести обиды. — нашёлся с нейтральным объяснением. — На что ты обиделась? Что тебя разозлило?

— Я не обижаюсь и не злюсь. — отправив яйцо в глубокую миску, Маркова взглянула на меня упрямым взглядом. — Я жду. Жду, когда ты извинишься.

— Что?

— Что слышал. Я жду твоих извинений.

На меня нахлынули смешанные чувства. Было среди них и любопытство, и замешательство.

— За что именно я должен, по-твоему, извиниться?

— Не по-моему, Мажор. — снова ударив яйцом по столу, рыкнула Саня. — Если хочешь, это общепринятые нормы поведения. Не мои личные. Никому не понравится это твоё самоуправство.

— Что моё? Самоуправство?

— Ты картошку, кажется, собирался чистить? Передумал уже?

Бедный мой мозг. Его насиловали весь день походом в продуктовый, а теперь акт продолжался, хоть он и сменил основное направление.

— В моём понимании это звучит иначе. Забота называется. Слышала о ней что-нибудь? — невольно повысил голос, потянувшись за большой кастрюлей с картошкой.

— А чего это ты на меня орёшь? — Сашка гневно зыркнула на меня и убрала яйцо в сторону. — Что это за забота такая? Подарками завалил, вещи мои на растерзание чужим людям отдал, выселил из гостиной… И всё без моего ведома!

— И всё это ЗА-БО-ТА, дорогая. — кивнул и нацелился на самую крупную картофелину.

Маркова какое-то время помолчала, наблюдая за тем как я справляюсь, а после заговорила как ни в чём не бывало:

— Стало быть, твой отец тоже о тебе заботился, когда избавил тебя от Анны Николаевны. Хотел как лучше. Продемонстрировал тебе наглядно, что рядом с тобой совсем не та девушка. Девушка, готовая предать, переметнуться к другому ради денег или обещаний долгой и счастливой жизни… Получается, он тоже проявлял ЗА-БО-ТУ? И как? Тебе была приятна его ЗА-БО-ТА?

В груди что-то сжалось, заныло и заледенело. На этот раз иголки Саши добрались до самого больного.

— Думай о том, что говоришь. Мой отец любую может выставить последней дрянью, но это вовсе не значит…

— Не значит, что у него не было мотива. Например, забота о сыне. — нагло перебила меня, взглянув из-под лба. — Допустим, не этот случай. Любой другой. Тебе всегда забота отца была приятна и понятна?

— Мой отец… это вообще клинический случай. При чём здесь он?

— Возможно, тебе эту больную заботу нужно диагностировать и пролечить как можно раньше. Нельзя заботиться о людях, не спрашивая их и делая, как тебе хочется.

— Саша!

— Паша!

Вот же неугомонная. Нашла ещё, что и с чем сравнивать.

— Хорошо, Саша, твои вещи больше никто не будет трогать. Довольна? — рвано выдохнув, я решил прекратить этот глупый разговор.

— Не только мои, Паш, но и Викины. И не только вещи.

— Ты вообще знаешь, что такое компромисс? Я делаю шаг навстречу тебе, а ты мне. Что ты шагаешь в обратную сторону?

Маркова улыбнулась и тихонько хихикнула:

— Знаю я всё, просто хочу, чтоб ты увидел всю картину целиком, а не зацикливался на одних вещах. Вот, например, подарки. Если бы мы вместе обсудили это, мне бы не было так неприятно. Я бы тоже поучаствовала. И одежда. Ты не должен был мне покупать одежду. Это тоже неприятно. И то, что лежало в ящике… — девушка задышала чаще, взмахнув сжатым в руке яйцом. — Мне не нужны те серьги и цепочка. Это перебор. Всё перебор.