Едва она положила перо, он снова завел ей руки за спину и связал.

Страх опять появился в глазах Табризии, когда Джон Гордон принялся свободно шарить по ее телу.

— Сделка заключалась в том, что вы мне не причините никакого вреда и отпустите, — вспылила она.

— Не тронув даже волоска у вас на голове, я могу лишить Кокберна покоя на всю оставшуюся жизнь. — И он непристойно засмеялся.

Табризия затаила дыхание.

— Я просто оставлю вас голой.

«Морская колдунья» подошла так близко, что с палубы был виден Кокбернспэт-Касл, и Парис оглядел сторожевые башенки. От этой привычки он, наверное, никогда не избавится. Губы его сурово сжались — никаких признаков ожидания.

Джеймс тоже посмотрел в ту сторону и сказал:

— Мою жену нечего искать. Она в Эдинбурге, тратит мои денежки.

Парис пожал плечами. Будь он проклят, если со всех ног кинется к ней навстречу, как влюбленный подросток. Он посмотрел на небо. Часа два еще будет светло, и им хватит времени снять лошадей с кораблей и поставить в конюшни.

Парис отправил близнецов с первой лодкой на берег, все еще не решив, как их наказать. Солнце почти село, когда они с Джеймсом погрузились в последнюю лодку и поплыли к берегу. Каждый ящик с золотыми монетами пришлось тащить двум мужчинам.

Парис пошел к себе в комнату — принять ванну и переодеться. Табризии нигде не было, и он цинично подумал: «Наверное, тоже унеслась в Эдинбург вместе со всеми сучками». Хорошо, что он привез золотишка, похоже, она ему дорого обойдется. Но тут его взгляд упал на записку. Он осторожно взял ее, а когда прочитал: «У меня твоя жена. Джон Гордон», — застыл. Сердце словно сковало льдом и так стиснуло, что, казалось, весь воздух ушел из тела Он смял записку, закинул голову и взвыл:

— Нет!

На вопль, от которого стыла кровь, сбежались все. Александрия вцепилась в миссис Холл — бедняжка залилась слезами, когда узнала, в чем дело Парис едва не лишился рассудка Джеймсу и Трою пришлось приложить немало усилий, чтобы добиться от него объяснений. Новость потрясла всех. Джон Гордон украл Табризию! Трой налил Парису большую порцию бренди, чтобы брат успокоился, но тот яростно оттолкнул сосуд.

— Мне нужны мозги, чтобы найти ее, ты, дурак!

Он созвал слуг, всех, до последнего мальчишки из конюшни, и установил, что Шеннон и Дамаскус вчера уехали в Эдинбург. Двое слуг признались, что видели какого-то темноволосого посетителя сегодня утром, но никто не заметил, как он уехал.

Никогда в жизни Парис не чувствовал такой бессильной ярости. Он даже сам забеспокоился, не сходит ли с ума Все проклятия мира призывал он на Гордонов — на все века, на все поколения! Куда же ее увезли: в Эдинбург, в Хантли или куда-то еще? А день кончался, скоро наступит глухая ночь! Приказав людям начать поиски, он встал перед дилеммой кинуться самому искать или оставаться здесь, на случай если Гордоны захотят выставить условия. Однако нервы его не выдержали ожидания, и он отправился искать жену.

Они начали со своих деревень, расспрашивали про всадников, но никто ничего не видел. Парис впал в отчаяние. Он отправил Троя с дюжиной людей в Эдинбург, — попытаться найти там следы похищенной Табризии Послал Яна с десятком всадников в порт Лей посмотреть, не там ли корабль Гордона. Сам вместе с Джеймсом метался по окрестностям, каждые два часа возвращаясь в замок И так всю ночь.

Парис мучил себя воспоминаниями. Он ткнул Гордона в руку во время последней встречи, и теперь Табризия должна платить за его безрассудство Потеряв всякую надежду, они вернулись в замок в четыре утра Джеймс пытался убедить друга бесполезно искать в темноте, гораздо больше смысла остаться, отдохнуть, перегруппировать силы и снова заняться поисками, когда рассветет Парис нехотя согласился и ушел к себе в комнату Он хотел остаться наедине со своим горем.

Он не смел думать, что Джон Гордон способен сделать с его любимой, и корил себя за свое обращение с ней Он, видите ли, хотел, чтобы она призналась ему в любви, и готов был добиваться желаемого, провоцируя ее на признание. Сейчас без Табризии Парису было невыносимо. Она стала частью его Лучшей частью.

Он поклялся, если вернет Табризию невредимой, будет холить и лелеять ее до конца жизни. Почувствовав тупую боль в сердце, Парис внезапно понял, что ему совсем не обязательно, чтобы она его любила, ему важно самому любить ее. Волосы Париса стояли почти дыбом — он постоянно ворошил их пальцами. Он не мог больше ждать и в половине шестого отправился в конюшню, приготовить лошадь. Конюшни были битком набиты людьми Кокберна и Дугласа, мужчины согревались теплым элем и овсяными лепешками Парис поел вместе с ними и оседлал верного крепконогого жеребца. Едва они выехали во двор замка, прибежал крестьянин, размахивая запиской Парис выхватил ее и прочитал. Строчки заплясали перед глазами, наполнили сердце смертельным страхом «Я покончил с твоей женой Она в Данбаре», — написано было кровью Слово «покончил» занозой засело у него в голове. Это значит, он ее убил или изнасиловал. Парис молил Бога пусть только последнее! Голос его прерывался, когда он крикнул.

— Она в Данбаре! Я поеду один.

Он пришпорил коня и помчался по дороге, понукая животное и боясь того, что сейчас увидит Если она жива, он должен убедить ее в своей любви! Что бы Гордон ни сделал с ней, это не способно разрушить его любовь. Он спрыгнул с лошади возле входа в башню в Данбаре и взлетел по ступеням.

Услышав шаги мужа, Табризия закрыла глаза и стала молиться Как она посмотрит ему в лицо? Как сможет убедить его, что он, этот проклятый враг, ничего ей не сделал? Когда Парис переступил порог, она стояла на коленях на плаще, склонив голову Волосы закрывали ее наготу Он кинулся к ней, опустился рядом и развязал руки, а она подняла на него глаза, и слезы потекли по щекам, падая на голую грудь, содрогавшуюся от беззвучных рыданий.