— Сегодня чудесная погода, — снова улыбнулась она мне и, подойдя к кровати, неожиданно для меня нагнулась, к моему стыду, достав судно, скрылась за дверью.

Чёрт! Как же стыдно-то. Чувствовал, что моё лицо пылает. Когда Яна вернулась, я был похож по цвету на варёного рака. Девушка поставила посудину на место и снова вышла. А у меня появилось время успокоиться.

— Ты будешь есть? — спросила Яна, вернувшись и вытирая руки моим полотенцем, которое сняла со спинки кровати. — Я тебе окрошку на кефире принесла. Любишь? — спросила она, вынимая из пакета контейнеры. Окрошка, пюре с котлетами, пирожки с мясом и капустой, горячий липовый чай в термосе. — Я чай на тумбочку поставлю, сможешь пить, когда захочешь.

Яна продолжала что-то говорить, а я млел и таял.

Она обо мне заботится, значит, я ей небезразличен. Ведь не стала бы она за кем попало "утки" таскать. Или стала? Вон Ксюха говорит, что любит, но ко мне только за деньгами ходит, и даже секс платный. А еды принести, и не подумает. Наплевать ей на меня.

— Игнат! — обратила на себя внимание Яна. — Ты где?

— Здесь, ты что-то спросила?

— Да. Может тебе на ту кровать перебраться? Там холодильник рядом стоит. Сможешь открывать и еду брать, когда захочешь.

— Меня скоро выпишут, но может и переберусь, если Семеныч поможет.

— Я пока пойду посуду помою, а ты руки протри, — протянула мне влажные салфетки.

Собрала с тумбочки грязные ложки, бокал, тарелки и снова скрылась за дверью. Пока Яна суетилась у тумбочки, не мог оторвать глаз от её красивых ног, округлых коленей и упругих ягодиц. Чертов извращенец, на больничной койке мысли все о том же, а член дыбом стоит. Попытался скрыть стояк одеялом. Вчера только всё было и не раз, а чувствую себя как будто год траха не имел. Послушно протёр руки салфетками. Яна вернулась и стала расставлять посуду, собирая ненужный мусор в мешочек.

— Ты мне так и не ответил. Поешь сейчас или позже?

— Можно и сейчас, — согласился, смущённо сжимая в руках одеяло, почему-то руки жили своей жизнью. Нервно теребя, то одеяло, то влажную салфетку, которую я ронял на постель и хватал снова.

— Хорошо. Я тогда и посуду сразу помою после еды. Окрошку налить?

— Да, — кашлянув, выдавил я.

Не понимая, что со мной происходит. Я то краснею, то млею, то распаляюсь, как уголь в печке.

Яна подала мне ложку и пододвинула контейнер с едой.

— Ты поешь пока, а я к Маше зайду, навещу. Потом вернусь, посуду помою и всё здесь уберу.

Глава 4.

ЯНА.

Машу я встретила в конце коридора у окна, она увлечённо давала распоряжения по хозяйству своему Сереге.

Они поженились в прошлом году, в том самом месяце, когда меня ждал развод с Глебом. Подружка невесты из меня получилась безрадостная и некомпанейская. Не желая испортить подруге праздник, послушно участвовала во всех конкурсах и поздравлениях, но скорбь вселенского масштаба не покидала моего лица, явно удивляя окружающих. Алкоголь только усилил мою грусть. Выпив пару бокалов шампанского, не выдержала и разревелась на чьём-то плече. Не понимая, плачу я от радости за подругу или от тоски и разочарования в собственном муже и разрушенных мечт о семейном счастье.

Глеб стал ухаживать за мной ещё на втором курсе, когда перевелся к нам на факультет из другого города. В конце второго семестра он незаметно стал для меня близким другом, а после окончания второго курса признался, что видит во мне свою жену. Глеб был заботлив, внимателен и предупредителен во всём, носил на руках и сдувал пылинки. И лишь иногда что-то запрещал в ультимативной форме. Ему не нравилось, когда я красилась или носила короткие юбки. В таком виде мне разрешалось выходить только с ним вдвоём. Пойти куда-то с подругой без его разрешения мне также запрещалось.

Спустя год после нашего знакомства я была представлена его родителям в качестве невесты, а ещё через полгода мы были уже женаты. Глеб всё время, пока мы встречались ни разу не заговорил о более близких отношениях и дальше поцелуев не продвигался. Меня это с одной стороны устраивало, с другой удивляло. Ещё Машка добавляла свои ложки с дегтем:

— Не может молодой парень находиться рядом с любимой, целовать и не желать большего. Любого другого колотило бы от поцелуя с тобой, а твой Глеб или бесчувственный бегемот, или импотент, а может, на сторону бегает, добирает, — пыталась втолковать она мне.

А я ничего не хотела знать.

Мой Глеб самый лучший, добрый, чуткий и внимательный. Он просто хочет, чтобы у нас всё было честно и правильно. Сначала свадьба, потом секс. И он терпит, потому что мой рыцарь благороден и порядочен. Полтора года мы ходили за ручку, много гуляли вместе, посещали выставки и кинотеатры, даже в библиотеку ходили вместе и сидели рядом за столом, читая книгу в четыре глаза. Вечерами он провожал меня до общежития, оставлял на губах жаркий поцелуй и, попрощавшись, шел домой.