Просто трофей…

Легонько толкаю его в грудь, чтобы не упал. Сама иду в спальню и дрожащими пальцами пытаюсь стянуть футболку.

– Не надо, – его руки ложатся поверх моих. Он поправляет на мне свою одежду. – Я не готов такой ценой получить этот выигрыш.

– Тогда я поеду.

Обхожу его, снимаю свою влажную одежду с веревки в ванной, запираюсь и натягиваю холодную ткань на тело. Вся кожа тут же покрывается мурашками. Меня передергивает от озноба.

Выхожу. Север стоит, прислонившись спиной к стене между двумя комнатами.

– Эля, – я вроде вижу, что ему тоже больно, но мерзкое ощущение использованности и обмана никак не отпускает.

Обуваюсь, выхожу в подъезд и быстро сбегаю вниз по ступенькам, зная, что он меня не догонит. Нельзя влюбляться в красивых, наглых сводных братьев. Надо было заниматься учебой!

На улице ветер, но хотя бы больше ничего не капает на голову. Ежась от холода, вызываю для себя такси, набрав конечной точкой мотобазу Гордея. Чтобы туда добраться, у меня хватит денег, а что делать дальше, решу уже там. Хочется просто спрятаться на время и как-то принять тот факт, что я совсем не особенная для него. Хотелось… Очень хотелось стать именно такой! И я бы позволила ему больше, будь он немного настойчивее. Верила. Подкупает то, что он делает. Тот же памятник отцу…

Сажусь в машину, оглянувшись на темный провал подъезда. Артем не спустился за мной. Отпустил.

Водитель включает печку. Я протягиваю к ней руки и стараюсь не сойти с ума от собственных противоречивых мыслей. Разве можно так притворяться? Наверное, можно, если на кону стоит что-то очень ценное.

Доезжаем до базы. Расплачиваюсь с водителем, обнимаю себя руками повесив лямку рюкзака на сгиб локтя, выхожу из машины.

На треке еще катаются ребята из команды, в которую я так и не попала. Иду к вагончику, сажусь на скамейку. Дверь открывается. По металлическим ступенькам спускается Гордей.

– Эля? Привет. Ты чего здесь в таком виде? Случилось чего?

И меня, наконец, прорывает на слезы. Будто что-то взрывается внутри, и они капают из глаз, стекают по щекам, подбородку.

– Так, – вздыхает старший Калужский. – Иди сюда, – помогает мне встать, уводит в вагончик, сажает возле небольшого обогревателя. Я закрываю лицо ладонями и реву в голос, захлебываясь обидой на парня, в которого посмело влюбиться мое сердце.

Гордей тихо сидит рядом и слушает мою истерику. Вкладывает в руку стакан воды, помогает выпить. Становится совсем немного легче.

– Я знаю один отличный способ прочистить голову, – слышу, как он улыбается. – Прокатимся? Только не по треку, а то ты убьешься там в таком состоянии. Давай-ка, – помогает мне подняться, – переодевайся. Я жду тебя на улице. Позвоню пока.

– Гордей, – зову парня, пока он не вышел из вагончика, – не говори никому, что я здесь.

– Значит я прав, и они опять взялись за старое, – качает он головой. – Кто? Мой брат или Север?

– Просто не говори никому и все. Пожалуйста, – не хочу отвечать на его вопросы.

– Переодевайся. Жду на улице.

Уходит. Иду к шкафу, достаю уже знакомый костюм. Пальцы совершенно не слушаются. Я не могу нормально застегнуть все ремни и заклепки. Гордей помогает, сам надевает на меня шлем, тоже застегивает, проверяет, все ли в порядке.

– Только дорога, – дает инструкцию. – Сосредоточься на ней, хорошо? Трасса простая. Место красивое тебе покажу. Идешь точно за мной, медленно, внимательно.

– Поняла.

– Вот и умница. Тогда погнали.

Мы заводим мотоциклы. Гордей уходит вперед, я двигаюсь за ним в противоположную сторону от трека. Слезы душат. Изо всех сил стараюсь их сдержать, чтобы не размывало дорогу. Видимость уже низкая. Небо снова затянуло черными тучами. На байк падают крупные капли дождя.

Мы прячемся под высокими деревьями, едем по тропинке. Гордей дает знаки, где повернуть. И мне впервые байк не помогает отвлечься. Слезы снова срываются с ресниц. Я не могу поверить, что этот искренний парень, который так поддерживал меня, который провел со мной такие шикарные выходные, морщась, ел дешевые хот-доги и стоял рядом со мной у могилы отца, мог так поступить. Но он смог. Хуже становится от того, что наш первый раз был бы зафиксирован на камеру и выставлен всем на обозрение. Самое интимное… То, что должно было остаться только между нами, будут обсуждать все. Это ужасно…

Останавливаюсь, чтобы стереть с лица слезы и нормально всмотреться в дорогу. Вдруг понимаю, что не вижу Гордея. Вокруг темно. Настоящий лес. Слезы моментально высыхают. Снимаю шлем. Оглядываюсь, прислушиваюсь. В тишине удается расслышать звук рычащего байка. Где-то совсем недалеко…

Скорее всего была развилка, а я так ушла в себя, что свернула не туда. Он услышит сейчас, что меня нет, и вернется в точку, где мы разъехались, а мне просто надо развернуться и следовать обратно тем же маршрутом.