— Так что же Полина, а ну-ка покажись, встань, — велел он девушке. Та торжествующе стрельнула глазами — вот, мол, как! Встала и без понукания крутанулась вокруг оси, чтобы ее было видно со всех ракурсов.

М-да, девушка была в самом соку, что еще мог сказать Андрей Георгиевич? Не красавица, но в молодости прелестница, любой мужчина бы ею увлекся. И Полина это понимала на основе девичьего эрго. Потом еще придет опыт, придет осознанное женское чувство превосходства над мужчинами. К счастью, для XIXвека существовал природный ограничитель — с годами женщина накапливает стервозный опыт, но физическая красота у нее станет стремительно сокращается. Кому будет опасна морщинистая старушка?

Кстати, а ведь, как не торопилась Полина,а все свои покупки нацепила. И они ей очень идут. То ли она так красива пока и ей все украшения подойдут, то ли у девочки пробилось ощущение эстетства.

— Авдотья Спиридоновна, — голосом опытного эксперта сказал Андрей Георгиевич, — а вы зря ругали свою воспитанницу. По-моему, купленные ею украшения ей очень даже в лицу, — и уже к девушке, — только не надо так вычурно показывать. Ты все же скромная молодая прелестница, а не певичка из театра.

Театры в России уже были. Так же как и певички. И репутация у них так же была не хорошая. Авдотья зримо поморщилась, явно не желая питомице такой судьбы. Но промолчала, что показывало, она с постояльцем полностью согласна.

— Что же указанной выше работы, то мы с Полиной договорились, пока она ни где не работает, то станет каждодневно с полчаса прибирать в комнате в мое отсутствие. Ничего трудного — помыть пол, вытирать пыль. За это я буду давать ВАМ, — голосом выделил он, — два рубля ассигнациями на срок на месяц с небольшим, пока я еще буду здесь жить. Согласны?

— Дык, благодетель, — невнятно согласилась хозяйка. Чувствовалось, что ей хотелось увеличить сумму, хотя бы на десять копеек серебром, но она боялась, что постоялец вообще откажется и деньги, упавшие с неба, исчезнут. Ведь, по хорошему, она и так обязана убирать в его комнате. Все это в миг пролетело в голове старушки и она сипло проговорила, — конечно, спаситель.

Андрей Георгиевич, у которого ничего не укрылось мимо глаз, молча одобрительно кивнул и положил на стол пятьдесят копеек серебром. Уже задним числом понял, что зря он с нею говорил о работе и о цене. Надо было просто положить деньги и Авдотья бы сразу со всем согласилась.

Как она кинулась коршуном на эти несчастные копейки на столе, ладно еще он успел убрать руку, смела бы с деньгами. Умудрилась пересчитать монеты дважды, пока несла их от стола к одежде и, наконец, положила их в карман, довольная, как сытый волк, дорвавшийся-таки до туши лани.

— Давайте уже пить чай с трактирным десертом, — предложил Андрей Георгиевич женщинам. Он-то как раз пил его, закусывая на редкость вкусными пирожными, а вот его приятельницы отвлеклись. Полина, показывая себя, а Авдотья вцепившись в деньги. все были довольны, но чай и закуска могла закончится, а время уже было позднее.

Поэтому в дальнейшем все были увлечены чаем и пирожными, вкусными но дорогими. Вряд ли когда-то еще в этой кухоньке они вновь появятся. Но Авдотья все же заполненным ртом спросила:

— Благодетель, а пошто ты ходил в казенное учреждение-то?

Ох, уж это бабье любопытство, — умилился Андрей Георгиевич, — как в вас оно свербит! Хотя в то же время не мог не признать деловой подоплеки. Должна же хозяйка знать дальнейшую судьбу своего постояльца.

— Я сегодня был в казенной комиссии по учету дворянских недорослей,— сообщил он внушительно, — там все обретается и через месяц судьба моя должна решится. И между прочим, ненароком узнал, что оказывается, его превосходительство председатель комиссии, генерал-лейтенант гвардии Семен Семенович Подшивалов приятель моего почившего отца!

От этой невероятной новости, пусть и совершенно чужой, женщины совершенно присмирели, как при рассказе об лучезарных ангелах. Где-то совсем рядом, но в совершенно другой сфере, с которой они никогда не коснутся, хотя она очень близко, пролетала совершенно другая жизнь — яркая, лучезарная, всегда сытая. И их посетитель, оказывается, может ее приблизится. А вот они никогда!

— День был сегодня неприсутственный, и его превосходительства не было-с. Но когда он будет, обязательно поклонюсь ему! Папаша мой, пока был живой, так часто рассказывал о нем и все в восхитительном тоне, что я не смогу!

Рассказывал, конечно не ему, а реципиенту, и особых чувств эти рассказы у попаданца не вызывали. Но суть не в этом. Оценки свои Андрей Георгиевич публично не выражал, зато собеседницы совершенно были подавлены блеском золота и запахом денег. И сам шаг был очень даже правильный. Он вам не боец Паникаха, чтобы бросаться под целую эпоху, он лучше будет идти в общем строю.

Молча благоговейно допили чай, потом наконец-то разошлись по постелям. Пора уже, время за полночь, а завтра опять вставать рано. Женщинам следовало печь хлеб, убирать в квартире и на себе, а Андрей Георгиевич завтра будет заниматься очень важным и тяжелым трудом — ничегонеделанием. Вы думаете, легкая работа? А вот попробуйте-ка. Что-то я не видел лентяев, занятых этим занятием, радостными и счастливыми.