– О чем ты задумалась тогда, я не понимаю, – недовольно проворчала Алиса.

– Да так, пустяки… стихи сочиняю.

– Какой-нибудь «памфлет о болтливости», всё ясно. Но это подождет, ты лучше послушай, что мне поведал Терри. История действительно странная, я даже не знаю, что и подумать…

– Так кабинет мистера Камминга, оказывается, крайне подозрительное место! – воскликнула Тоня, когда Алиса закончила свой рассказ. – Вернее, не только сам кабинет, но и всё, что его окружает. Забавно, что именно там…

– По-моему, Терри намекал, что главные улики следует искать в библиотеке, – перебила ее Алиса, – и что старые приятели, дотошно осматривавшие галерею, были не правы. А кабинет мистера Камминга тут и вовсе ни при чем.

– Я бы всё осмотрела, – задумчиво произнесла Тоня. – Только я здесь еще плохо ориентируюсь, надо бы взглянуть на план замка сначала. Кажется, недалеко от входа висит какой-то…

В холле на стене действительно висел под стеклом план замка, где были обозначены все внутренние помещения, а также прилегающие строения: конюшни, домик привратника и прочие службы. Выцветшие чернила и затейливая вязь многочисленных завитушек, украшавших надписи и пояснения, свидетельствовали о том, что план был вычерчен давно, – возможно, еще во времена королевы Виктории.

– Смотри, вот галерея, а напротив – библиотека, – сказала Алиса, – и кабинет рядом с библиотекой, всё правильно… А! – вдруг воскликнула она. – Теперь понятно, почему Терри усмотрел противоречие в показаниях мистера Кеннера. Ведь, по словам этого джентльмена, подозрительный субъект направлялся к холлу, когда мистер Кеннер спугнул его, выйдя из кабинета. Чтобы выпрыгнуть в окно, воришка должен был развернуться и броситься в обратную сторону. Но до этого он шел навстречу Дермоту Кеннеру. А значит, сей достойный джентльмен лгал, когда утверждал, что видел предполагаемого грабителя только со спины.

– Это свидетельство из третьих рук, – отмахнулась Тоня, – и могло исказиться до неузнаваемости. Я бы не стала придавать всем этим противоречиям такое уж большое значение.

– У Терри отличная память, – вступилась за мальчика Алиса. – Я не сомневаюсь, что он передал слова мистера Кеннера как нельзя более точно, ничего не перепутав.

– А уверена ли ты в том, что сам мистер Кеннер ничего не перепутал? Ладно, шучу. Пойдем лучше осмотрим место происшествия. Знаешь, эта галерея, став привлекательной именно с детективной точки зрения, меня сейчас интересует даже больше, чем тогда, утром. Всякий профессиональный интерес меркнет в сравнении с любознательностью дилетанта, оседлавшего свой конек. И я одобряю то, что в Англии дилетант зачастую ценится выше профессионала. Так и должно быть. А вообще забавно: именно в той области, в коей мне разбираться полагается, просто как дипломированному специалисту, я и чувствую себя неувереннее всего!

– Только на работе этого не говори, – посоветовала Алиса.

Тоня рассмеялась.

– А я ведь полагала, что прекрасно разбираюсь в живописи, пока не стала профессиональным ее знатоком, – весело сказала она. – Ой… вот досада-то!

Последние слова относились уже к тому факту, что двери в галерею неожиданно оказались закрытыми. Тоня еще раз подергала ручку. Тщетно.

– Естественно, мистер Камминг обеспокоен тем, что случилось ночью, – заметила Алиса. – Даже частного детектива нанял. Не исключено, что одну из картин все-таки украли, только владелец не желает огласки.

– Не слишком-то любезно с его стороны, – отозвалась Тоня. – Как нам проводить расследование в таких нечеловеческих условиях, когда все поголовно только и делают, что самозабвенно лгут? Давай еще подоконник осмотрим.

Девушки подошли к высокому окну, которое по случаю хорошей погоды было открыто. Здесь не было свинцовых решеток, как у оконных амбразур в холле, так что любой желающий, взобравшись на подоконник, мог беспрепятственно сигануть вниз. Но только крайняя нужда могла подвигнуть человека на такой отчаянный поступок, ибо внизу гостеприимно разверз свою пасть великолепный ров почти пятнадцатиметровой глубины. Грязь на подоконнике вполне могла на поверку оказаться комьями земли, отделившимися от подошв ботинок ночного вора-прыгуна, но, поскольку четких отпечатков не обнаружилось, ничего нельзя было утверждать с уверенностью. Решив, что дальнейший поиск улик здесь ни к чему не приведет, сестры направились в библиотеку. И здесь им повезло – двери оказались не заперты.

В библиотеке стояли старинные книжные шкафы высотой до потолка, черные кожаные кресла и огромный письменный стол, крышку которого украшали великолепные инкрустации в виде роз, чертополоха и трилистника, переплетенных друг с другом в затейливом узоре. На столе лежали стопками книги, бумаги, здесь же стоял новенький компьютер. А выше, на стене висела картина, единственная в библиотеке, и Тоня, увидев ее, замерла в недоверчивом изумлении.

– Как странно! – проговорила она. – Этого, конечно, не может быть, но…

Это был портрет молодой рыжеволосой девушки в красном платье, чьи волосы подсвечивало яркое полуденное солнце. Счастливо улыбаясь, красавица восхищенными глазами смотрела на свою раскрытую ладонь, где лежала связка из трех желудей. За спиной девушки виднелась густо поросшая зеленью скала причудливой формы, за которой расстилалась бескрайняя гладь лазурного моря, испещренная яркими солнечными бликами. На скале возвышался старый маяк, а над морем, расправив крылья, парили чайки. Глядя на картину, неудержимо хотелось радоваться, ибо каким-то непостижимым образом художнику удалось передать своему творению мощный жизнеутверждающий импульс.