— Кто? Нарушителя привезли?

— Нет. Адвокат.

В сердце шевелится тревога, Мишка тоже настораживается.

— Я точно сделаю из этого мажора котлету, — трясет кулаками Мишка и бросается в вон из буфета.

Я лечу следом. Как-то умудряюсь опередить напарника. Утыкаюсь лбом в его необъятную грудь, а руками держу за ремень. И, хотя я с детства занимаюсь тхэквондо, перекинуть через себя такую махину не смогу, поэтому просто кричу:

— Стой! Не лезь! Это моя война.

— Пусти! — рычит Мишка, легко поднимает меня и ставит в сторону. — Что ты можешь сделать? Да я...

— Я пойду с тобой в кино! — выпаливаю я. — Обещаю. Только сиди здесь.

Выражение лица у Мишки сразу меняется. Оно становится благодушным и добрым, словно он только что не рычал, как разъяренный бегемот. Но подумать о внезапных переменах некогда, Леха вихляется всем телом, показывает, что мне от шефа будет темная, если я немедленно не выйду к посетителю.

Выхожу: у моего стола сидит красавчик-мажор в сопровождении адвоката. И опять чувствую странное копошение в груди, будто бабочка машет крыльями, готовая вылететь из меня. Усилием воли удерживаю ее в себе и шагаю к клиенту.

— Добрый день, — широко улыбаюсь, всем видом выражая вежливость и гостеприимство. — Разве мы с вами не выяснили все вопросы?

И тут начальник, укоризненно качая головой, всплывает в голове. Так и жужжат в ушах его слова: «Реши проблему мирным путем. Мне разбирательство в суде не нужно. Иначе...».

Сажусь напротив мажора, смело смотрю на него и... пугаюсь. Сердце колотится в ритме лезгинки, рот наполняется слюной.

— Насчет грубости полиции и причинения ею ущерба гражданам выяснили, — усмехается мажор. — А что будем делать со вторым эпизодом?

Он показывает пальцем на лоб.

— Слушай, господин! — внезапно нависает над посетителем громада Михаила. — Ты мужик или не мужик? Ну, что ты из-за царапины к Уле пристал?

— Влюбился, — хмыкаю я.

— Милая девушка, — встревает адвокат. — Ваши слова можно охарактеризовать как клевету на моего клиента.

Он деловито перебирает бумаги и раскладывает их веером на столе. Я шизею от обилия слов и строчек. Они мелькают перед глазами, не оставляя информации в памяти. Мажор ехидно улыбается, Мишка топчется рядом сто столом и заслоняет свет. И такая злость на троих мужиков, вцепившихся в меня клещами, вдруг заполняет каждую клеточку моего тела, что я срываюсь.

— Знаете что, дорогие посетители! Шли бы вы… лесом!

Хватаю куртку и несусь к выходу.

Вчерашний день принес много потрясений и странных впечатлений. Я безумная фанатка Алекса, использую каждую свободную минутку, чтобы поискать информацию о нем, а на концерте накатило такое равнодушие, что сама не узнала себя.

— Что это было, Улька? — удивилась Инна, когда мы сели в такси.

— Не знаю, словно другой человек в меня вселился на миг.

Я все-таки отправилась домой и получила еще один шок: мой Сэми, всегда ласковый и преданный, вдруг завизжал, увидев меня, и спрятался под кровать.

Приехали! Даже любимый питомец чувствует что-то странное в хозяйке.

А ночью мне приснилось, что я лежу в одной постели с Алексом. И сон был такой явный, такой четкий, что проснулась возбужденная и до утра не могла сомкнуть глаз.

— Нет, пора заканчивать с этим фанатством, — бурчу под нос, карауля кофе в турке, которое всегда сбегает от меня на плиту. — Так недолго и умом тронуться.

На работу тащилась еле-еле. Ноги заплетались, холод забирался под форменную куртку и проникал до костей. Теплая погода растворилась в воздухе. Откуда-то налетел северный ветер, нагнал туч, испортил весеннее настроение напрочь.

На остановке неожиданно отключаюсь и едва не пропускаю свою маршрутку. В отделе вешаю куртку на крючок, но озноб не отпускает.

— Что за погода? Стояли такие теплые дни, а сегодня… кошмар!

— Чашечку кофе?

Подпрыгиваю от баса Мишки над головой.

— Ты чего? — удивляюсь я, даже просыпаюсь от шока.

Любезностью напарник никогда не отличался, он больше по части раскидать преступников, начистить кому-нибудь ряху, рыкнуть, крикнуть, заломать. Сантименты ему чужды и мешают жить.

— Спишь на ходу, — ворчит он. — Чем ночью занималась?

— Не твое дело.

— Зря ты так, Уля, — Мишка с хрустом разворачивает плечи и оглядывается, кому бы зубы пересчитать. — Я от чистого сердца... помочь. Замерзла же…

— Ну, если помочь, неси.