— Привет, любовь моя. Я скучаю по тебе.

— Скучаю по тебе больше, чем до луны, а потом снова вверх, скучаю по тебе, скучаю по тебе, Саша.

— Не больше, чем я. Я хочу съесть тебя.

— Что ты имеешь в виду? Я не конфетка! — он смеется, и я тоже смеюсь. — Когда ты возвращаешься?

— Мне очень жаль, но я не могу прямо сейчас, Мишка. Я нахожусь в далеком месте и какое-то время не смогу вернуться домой.

— Так далеко, как до Луны?

— Нет, но сейчас трудно вернуться.

— Но однажды ты это сделаешь, верно? — в его тонком голосе слышится дрожь, и мне хочется пнуть себя за то, что я это сказал.

— Конечно! Я делаю это, чтобы обезопасить тебя, но однажды я вернусь и никогда не уйду, хорошо?

— Хорошо — говорит он без особой энергии. — А вот и папа.

Я поднимаю глаза, борясь со слезами, и мои глаза встречаются с ледяными.

Кирилл стоит на верхней площадке лестницы, прислонившись к перилам и держа руку в кармане.

Черт.

Бля.

Пожалуйста, только не говори мне, что он слышал все это?

Нет, я убедилась, что там никого не было, когда я начала разговаривать с дядей, так что он не мог...

Я стараюсь не дергаться, когда заканчиваю разговор и убираю одноразовый телефона в кобуру с пистолетом.

— Ты искал меня?

Выражение его лица нейтральное, но это ни в коем случае не хорошо. Я узнала, что Кирилл пугающе хорошо скрывает свои эмоции, или те эмоции, которые у него остались. Вы никогда не сможете увидеть его гнев или созерцание, когда он так успешно прячет их там, где никто не может видеть.

Когда он не отвечает, я иду к лестнице, вызывая чувство легкости, противоположное беспокойству, скручивающему мой желудок.

Каждый шаг ощущается так, словно я тащу мертвое тело.

— Босс...

— С кем ты разговаривала? — его вопрос достаточно небрежен, но за ним скрывается острие.

— Ни с кем…

— Не ври мне, черт возьми.

Командный тон его голоса лишает меня дара речи.

Мне требуется несколько мгновений, чтобы собраться с духом и прошептать:

— С каких это пор ты меня слушаешь?

— Почему это так важно в отношении разглашения личности человека, которому ты звонила? — он делает один шаг ко мне. — Я спрашиваю не потому, что не могу узнать сам. Я прошу дать тебе шанс самой мне все рассказать.

Мое сердцебиение колотится с неровными интервалами, не позволяя мне нормально мыслить. Не помогает и то, что Кирилл приближается ко мне ровными, уверенными шагами, которые сбивают меня с толку. Впервые за долгое время я остро осознаю, какой он большой и внушительный. В его походке есть что-то хищное. Это похоже на огонь, который вот-вот сожжет все на своем пути.

Когда он останавливается передо мной, это ничем не отличается от того, что меня втягивает в орбиту другого человека и у меня отнимают воздух. Он смотрит на меня сверху вниз своими ледяными глазами, и я поражаюсь разнице в нашем росте. Только теперь он, кажется, стал больше и выше.

Пугающе.

Опасно.

— Кто это был, Саша?

Чем больше я смотрю в его неумолимые глаза, тем суше становится у меня во рту. Тем жестче и глубже они поглощают меня в свои глубины.

— Последний шанс.

Проходит одна секунда.

Два.

Три.

Он тянется ко мне, и я визжу, когда он обнимает меня за талию. Вначале я думала, что он покончил со словесным запугиванием и переходит к физическому, но он не притягивает меня к себе и не встряхивает, как я ожидала. Вместо этого его рука тянется к кобуре моего пистолета. Я понимаю, что он делает, только когда становится слишком поздно. Кирилл с ошеломляющей легкостью хватает мой одноразовый телефон, затем отступает, чтобы осмотреть его.

Каждая клеточка моего тела приходит в состояние боевой готовности, и я вскакиваю, чтобы схватить его, но он без особых усилий удерживает его вне досягаемости. Держа телефон в воздухе, он смотрит на меня своим холодным взглядом. Тот, кого боится увидеть каждый член организации и даже его домочадцы.

— Пожалуйста, верни его, — умоляю я, мой голос дрожит.

— Я давал тебе множество шансов раскрыть то, что ты скрываешь от меня. Мое терпение само по себе, это шанс. Но поскольку ты отказывалась принять его, я вынужден прибегнуть к этому методу.