Но правда заключалась в том, что она попала под чары вампира. Леон не ошибся. Каждый день в этом замке заманивал ее в более темную и опасную сторону мира вампиров. Она и не знала, был там.

Мэв могла лгать себе сколько угодно, но ее сердце знало, что она может выдержать только это. Мартин сплел паутину, и она попала в нее. Чем больше она боролась, тем больше запутывалась.

Возможно, вампиры могли творить магию. Может, герцог околдовал ее или очаровал своим взглядом.

Что, если она не хотела покидать его паутину?

И в этом заключалась проблема, которую понимали и она, и Леон. Мэв вела себя не так, как обычно. Из-за искушения могущественного вампира, который был слишком близко к ней. Леон хотел изменить это. Он хотел спасти ее, как желали все священники, когда один из их паствы забредал на опасную тропу.

Мэв, однако, хотела насладиться опасностью. Она хотела погрузиться в этого вампира и узнать больше о его роде. Что они могли делать? Какие еще учения были ошибочными?

Леон смотрел, как мысли мелькают на ее лице.

— Это из-за твоей матери, не так ли? — он спросил. — Твоя ведьминская кровь влечет тебя к нему.

Как он посмел? Ее мать не имела никакого влияния на решения Мэв. Она даже почти не помнила эту женщину и редко думала о магии или темных искусствах. Эти пути были для ее сестер, и они обе преуспели в этом.

Мэв охотилась на тех, кто шел против течения жизни. Она отказалась от всякого права думать, что, возможно, хочет пойти по стопам матери.

И теперь она хотела быть свободной.

— Это низко, — прорычала она. — Увидимся, когда ты вернешься, Леон. Я уверена, что Церковь отправит тебя ко мне с поджатым хвостом. Потому что ты не смог выполнить свою работу с первого раза.

Она прошла мимо него и отказалась слушать что-либо еще, что он мог сказать. Он схватил ее за плечо, но она стряхнула его руку. Пусть маленький священник вернется к своей пастве, она надеялась, что они примут его с распростертыми объятиями.

Мэв знала лучше. Он узнает, насколько жестокой может быть Церковь, когда он не делает того, чего они хотят.

Но она должна была присутствовать на ужине. Мартин пригласил их обоих на ужин и пообещал, что откроет самое лучшее вино. Учитывая, что гнев разлился по ее крови, Мэв думала, что ей лучше выпить бокал вина. Или несколько.

Она шла по коридорам, будто прожила здесь всю свою жизнь. С замком было несложно разобраться, проведя тут неделю. Теперь она знала, как попасть почти всюду. Кроме той комнаты, от которой он дал ей ключ. Это осталось тайной. И Мартин не сказал ей, какую дверь он открывает.

Может, этим вечером он расскажет ей. В конце концов, Леон не будет их отвлекать.

Неторопливо пройдя в гостиную, она кивнула Джентри.

— Полагаю, я опоздала?

— Как обычно, мадам, — он подмигнул, чтобы смягчить слова.

Она даже не должна была заходить в столовую, где ее поджидал вампир. Ей следовало вернуться в свою комнату и подумать о том, что сказал Леон. Но она не могла подавить гнев, который бурлил в ее животе, потому что он осмелился сказать, что она была неправа. Что после всех этих лет борьбы со сверхъестественными существами у нее не было навыков, чтобы распознать, когда вампир очаровал ее.

Было больно. Леон был одним из ее старых друзей, и он видел, как она прошла через пытки в Церкви. Он знал, что она преодолела, чтобы оказаться там, где она была сейчас.

Мэв вошла в столовую с гневом на плечах. Она не хотела быть здесь. Но и домой возвращаться тоже не хотела. И разве это не худший способ начать утро?

Скорее, вечер. Она поздно проснулась после оперы, потом часы пролетели. Леон уехал в последних лучах света.

Герцог, как всегда, сидел во главе стола. Он поднял в ее сторону бокал с вином и сделал большой глоток.

— Ты выглядишь так, словно только что села на пчелу.

— Что-то в этом роде, — пробормотала она, садясь на свое место. — К сожалению, священник покидает нас. Он возвращается в Церковь.

Мартин приподнял брови с притворным удивлением.

— У него достаточно доказательств, что я вампир?

Если она будет сверлить его взглядом еще сильнее, они оба превратятся в лужи на своих стульях.

— Нет.

— Конечно, нет, — но Мартин поставил вино на стол, как это было что-то ужасное.