— Артакс, я дам ответ, как только вернемся. Любым оружием, на любых условиях, — сквозь зубы произнес рыцарь. — А теперь отпустите поводья и пойдите к черту.

— Граф Артакс, — поправил я капитана, отпуская поводья и, выравниваясь с ним бок о бок, ухватил рыцаря за пояс. — Вы опять хотите оспорить мой титул?

Бынтекс был далеко не трус, но дураком он не был. Понял, что я держу его достаточно крепко, а спорить или хвататься за меч, означало вылететь из седла и опозориться.

— Хорошо… граф… Артакс, пока мы в пути, я не имею права скрещивать с вами клинок. К сожалению, — прошипел рыцарь.

— Терпеть не могу дуэлей, но для вас сделаю исключение, — усмехнулся я. — Но вы мне так и не ответили — почему капитан жандармов не желает принимать никаких мер предосторожности, если у нас есть сведения о наводчике, стало быть, может произойти нападение? Я даже не говорю, что вперед следует выслать дозор, а говорю только о доспехах. Если у разбойников есть лучники, нас превратят в ежей.

— Граф Артакс, вы ведете себя как трус. Мы движемся по своей земле, мы сопровождаем обоз Его Высочества. Вбейте в свою баранью башку, что никто не осмелится напасть на обоз, если над ним реет флаг герцога Силингии. И пусть вы телохранитель принцессы, но вы тупой болван, по милости Его Высочества выбившийся наверх. И я еще раз повторю, что здесь я решаю – нужно ли готовиться к бою, или нет.

— Если панцирь для рыцарей лишняя тяжесть, то их, вместе с командиром, следует отправить пасти гусей, — мрачно изрек я. — А теперь, Бынтекс, выслушайте меня — я очень редко кому-нибудь угрожаю, но знайте — если на наш обоз нападут, а мы, по вашей дурости понесем потери, то я не стану докладывать герцогу, не дам вам дуэли, а зарублю на месте. Вы меня поняли?

[1] Около 840 кг

Первым погиб рыцарь, не решившийся нарушить приказ капитана, получив две стрелы в незащищенную грудь. Еще один из жандармов громко вскрикнул и, схватившись за древко, пробившее насквозь шею, замертво сполз с коня. В мой щит тоже ударило, но тренькнув, стрела отскочила.

И хотелось бы быть неправым, но опять не случилось. Напали-таки.

Те из жандармов, кто прислушался к голосу разума и моим увещеваниям, вскинули щиты, прикрываясь от смертоносных жал, вылетевших из леса. Кому-то не повезло, потому что не каждый панцирь или кольчуга удержат маленький кусочек железа, привязанный к тонкому древку, направленный сильной рукой, но все равно, доспехи и щит куда надежнее защищают человека, нежели суконная или льняная одежда.

А из густого ельника выскочили люди, отсекая конных от пеших, заскакивая на телеги и вступая в бой с ратниками герцога.

Сколько всего нападавших, я не считал, но на нас с Гневко кинулось с дюжину, а то и больше, окружая со всех сторон и, пытаясь стащить меня с седла. Гнедой отработанно закрутился, словно волчок, а я рубил налево и направо.

На открытом пространстве предпочтительнее оставаться верхом, но здесь мы с конем лишены свободы маневра и скоро ударят в спину. Соскользнув с седла, предоставил Гневко сразиться с теми, кто обошел нас сзади, сам занял позицию с фронта. Пока гнедой жив, я спокоен за свой тыл.

Итак, пока против меня пятеро, с топорами и ножами. Прекрасно. Двое чуть спереди, трое сзади. А это вы зря, станете друг дружке мешать, а мне, соответственно, помогать! Лучший удар — самый первый, и мой клинок, раскроив горло ближайшему и неосторожному, обратным движением отрубил кисть руки у второго, уже замахнувшегося топором. Сам виноват, в бою топором не следует бить сверху вниз, не дрова колешь, а сбоку, наискосок.

Прочие, державшиеся позади, слегка замешкались, что их и погубило. Прыжок вперед, краем щита ударить по ребрам стоящего слева, развалить череп тому, что справа и проткнуть последнего.

Добивать раненых не люблю, но оставлять в живых никого нельзя. Да я и не добиваю, а дарю бедолагам избавление от страшной боли в сломанных ребрах. Безрукого можно не добивать, без сознания, все равно ничего не чувствует, скоро истечет кровью, ну да ладно, уж так и быть, помогу.

Как там мой Гневко? А у него все складывается неплохо: один враг валяется с раздробленным черепом, а на второго, выставившего перед собой длинный нож, но отчего-то закрывшего глаза, гнедой уронил оба передних копыта...

А ты куда прешь?

— Хэ-эк!

Здоровенный мужик, похожий на лесоруба, загнал свой топор в мой щит, а я ответил ударом наискосок. Эх, как он страшно кричал, глядя на собственные руки, превратившиеся в окровавленные обрубки, но мне придется скидывать щит, ставший слишком тяжелым из-за топора, и двух кулаков, крепко сжимавших топорище... Этого можно оставить, не опасен, но стоит пихнуть, чтобы упал.

Так, а что с остальными? Ничего, бьются. Маг Габриэль отмахивается посохом, теснит противника, остальные тоже не подкачали, отбиваются, кое-кто уже сам перешел в атаку. Держитесь парни, сейчас помогу, но сначала переведу дух.