– Считай, что это вызов тебе.

– Принимаю. А потом – ужин, хорошо?

– Хорошо. У «Дафны». Сегодня мне хочется французской кухни. И закажи отдельную кабинку.

– Как вам будет угодно, сеньорита, – галантно ответил он по-испански.

Когда Монтера надевал свою летную куртку, из кармана выпал бумажник. Среди высыпавшихся из него бумаг оказалась небольшая фотография. Габриель подняла ее. На снимке была женщина, сидевшая на стуле с прямой спинкой. Тщательно причесанные волосы, несколько надменное лицо аристократки. Рядом с ней стояла высокая девочка в белом платье, с большими черными глазами.

– Какая красивая! – воскликнула Габриель. – Она похожа на тебя. А с твоей мамой, кажется, трудно иметь дело.

– Трудно иметь дело с доньей Еленой де Монтерой? О нет! Не всегда. Только в большинстве случаев.

– Ладно, отправляйся! – Она собрала выпавшие бумаги, сложила их обратно в бумажник и протянула ему. – У меня еще много дел.

Он улыбнулся, шагнул к двери, но остановился. Когда он обернулся, улыбки уже не было. Он смотрел на нее серьезно и даже чуть-чуть печально. Габриель подумала, что он какой-то беззащитный в своей черной рубашке с расстегнутым воротом и в старенькой кожаной куртке.

– Ты в самом деле выглядишь роскошно, – сказала она.

– Я полжизни провел в воздухе, но ничего там не нашел.

– Теперь у тебя есть я.

– Да, и вот что я хочу тебе сказать... – Рауль опустился на одно колено рядом с ванной. – Как ты думаешь, не согласилась бы ты выйти замуж за одного немолодого летчика, который считает, что стал слишком стар, чтобы летать, и поэтому отличается несносным характером?

В ее глазах появились слезы. Она поцеловала его, потом оттолкнула от себя.

– Ну иди же! Отправляйся!

– Иду. – Монтера достал из бумажника фотографию. – Оставь ее у себя.

Дверь за ним закрылась. Габриель осталась одна. Из ее глаз катились слезы. Она думала о Фергюсоне и желала, чтобы он умер.

Фергюсон сидел за столом у себя в квартире на Кавендиш-сквер вместе с Фоксом, когда дверь распахнулась и в комнату ворвался Вильерс, оттолкнув в сторону Кима, прежде чем тот успел доложить о нем.

– А, Тони, дорогой мой, ты, кажется, чем-то возбужден? – добродушно спросил Фергюсон.

– Что происходит между Габриель и этим аргентинцем Монтерой? – выпалил Вильерс. – Я следил за ним вчера вечером, так что не пытайтесь ничего отрицать. Она что, работает на вас?

– А это не твое дело, Тони, – ответил Фергюсон гак же добродушно. – Да и она тоже теперь не твоя.

Вильерс закурил и подошел к окну.

– Ладно, я понял. Но могу я хотя бы поинтересоваться? В прошлый раз, когда она делала для вас работу в Берлине, ее чуть не утопили в канале.

– Но ведь не утопили же, – возразил Фергюсон. – А все потому, что ты, мой дорогой Тони, появился вовремя, как всегда. Но с Монтерой – это так, мелочи. Она просто постарается достать кое-какую полезную информацию о положении в районе Фолклендов, вот и все.

– Каким образом, уложив его с собой в постель?

– Тебя это не касается, Тони. Тебе и без того есть о чем побеспокоиться. Я для тебя припас более важную новость.

Гарри Фокс протянул ему через стол телеграмму.

– Они отзывают вас из отпуска, Тони. Вы должны немедленно явиться в Герефорд.

В Бредбери-Лайнз, под Герефордом, находился штаб двадцать второго полка специальной воздушной службы.

– Но почему, черт возьми?

Фергюсон вздохнул и снял очки.

– Очень просто, Тони. Я полагаю, что ты отправишься на войну гораздо раньше, чем ты думаешь.

В своей квартире на Белгрейв-сквер Рауль Монтера сжимал в руке телефонную трубку, с ужасом слушая то, что говорил ему посол.

– Самолет на Париж отправляется через два часа. Необходимо, чтобы вы успели на него, Рауль. Рейс «Эр Франс» на Буэнос-Айрес отправляется в десять тридцать сегодня вечером. Вы нужны дома, друг мой. Я сейчас вышлю за вами машину.

Мальвины! Вот что это такое! Все вдруг стало на свои места. Но оставалась еще Габриель! Что делать с ней? «Судьба послала мне такое счастье, – думал он. – Возможно, это единственный мой шанс. И вот вмешался дьявол, чтобы все испортить!»

Он быстро собрался, побросав в сумку самое необходимое. Едва он успел закончить, в дверь позвонили. На пороге стоял шофер. Монтера схватил сумку и вышел. Он был все в тех же джинсах и старой кожаной куртке.

– В Хитроу, полковник, – объявил шофер, когда Монтера сел на переднее сиденье рядом с ним.

– Да, только поедем через Кенсингтон Палас Гарденз. И побыстрее. У нас не так уж много времени.

Габриель сидела перед зеркалом в своем старом халате, когда зазвенел звонок входной двери. Она подняла трубку домофона.