— Вы… никогда, слышишь, мальчишка, ты никогда не сдашь ни один из моих предметов!

Звучало жалко. Но это было что-то, а что-то, как известно, лучше, чем ничего.

Он облизнул губы, которые были в крови. Моей и его. Я инстинктивно повторила за ним этот жест. Кровь была соленой. У меня на губах. И чьей, моей или его, я не знала. Наверное, обоих. У меня была прокушена губа. У него язык.

— Заткнись. — Его рука все еще удерживала мое лицо. — Не любишь, когда тебя целуют? Я не против обойтись и без поцелуев.

Я растерялась. Только сейчас поняла, что мы у меня дома одни. Что на улице ночь. Что соседи живут от меня слишком далеко. Меня никто не услышит. А парень сильный. Очень сильный. Я не хрупкая златовласка, но он меня удерживал одной рукой! Стало страшно.

— Боишься? — Он ухмыльнулся. Я облизала губы еще раз. Теперь от испуга. Его рука переместилась, а большим пальцем он прошелся по моему рту, сминая губы. И не боится, что я опять укушу. — Без глупостей, леди.

И рассматривает меня. И правда, мотылек на стенде в музее природы. А он вредный мальчишка, из тех, что отрывают мотылькам крылья и смотрят, что же будет дальше.

— Марсен!

— Думаю, после того, что между нами случилось, мы можем перейти и на «ты». Так что просто Сильвий, Рика, Силь тоже подойдет. Я, кажется, уже говорил.

Он издевался, не скрываясь. Вспомнился подслушанный разговор. Все больше убеждаюсь, что та сцена была намеренной. Я закрыла глаза. Мне это все снится. Кошмар. Ущипнуть бы себя за руку, но… у меня не такая богатая фантазия. И тем более не с мерзавцем студентом в роли любовника.

Хватка на лице стала мягче. Пока я успела подумать, что бы это значило, его рука скользнула к моим волосам и убрала заколку. Волосы тяжелой волной рассыпались по плечам.

— Так лучше. Ты знаешь, у тебя красивые волосы.

Хоть что-то у меня красивое. Но я молчала.

— Где у тебя спальня? Или предпочитаешь тот милый диванчик? Как думаешь, он выдержит нас?

«Тебя», он хотел сказать «тебя»! Гнев спал, затопила душу злость. Кровь не кипела, превратилась в лед. Обжигая меня изнутри. Это одинаковые чувства? Ничего подобного. Гнев всегда огонь. Злоба — яд.

— Убирайся, — кое-как выдавила я. Сложно говорить, когда по твоему лицу блуждает чужая рука. И, если это была ласка, то ласка медведя из диких пустошей. Парень немного от меня отстранился, разглядывая мое лицо. Мальчишка, отрывающий крылья бабочкам. Как никогда, похож.

— Не любишь, когда остаются до утра? — И опять придвинулся, а он… возбужден? В ногу мне упирался определенно не магический жезл. Извращенец мелкий, ублюдочное создание, его заводит эта ситуация? Мозг вновь запустился, вырываясь из липких объятий страха.

— Любишь причинять боль, да? — Тихо, с легкой насмешкой, на грани безумия и флирта. — Иначе не получается?

— Ты… — на меня навалились так, что почувствовала спиной каждую трещину кирпичной стены. Его голос был так же интимен, как и движения тела, его дыхание согревало мне щеку, а рука, издевающаяся над лицом, переместилась на шею, намного мягче, но и так дышать было сложно. — Ведьма.

— Ублюдок. — Губы сводило от улыбки, но я скалилась. Жаль, что я не обращенная [8] . О, с каким удовольствием я перегрызла бы это горло, выпила бы всю кровь, растерзала это тело!

И еще один поцелуй. Слишком много поцелуев для меня на этой неделе. В этом месяце. И году. Я попыталась наступить этому паразиту на ногу, но он лишь ухмыльнулся. Он в обуви, я нет.

— Страстная, мне нравится, — сказал он скорее себе, чем мне. Его поцелуи были быстры, он кусался, но без боли и крови. Желания во мне это не пробуждало. Разве, только желание убивать. Но оно и так было. Свой язык Сильвий в этот раз держал почти при себе. Почти, потому что игра, которую он затеял со мной, без языка не обходилась. Он не пытался проникнуть в мой рот, а лишь облизывал губы, скользил по контуру, страстно дышал мне в рот. Можно было бы попытаться еще раз укусить, но я побоялась. «Леди, без глупостей» звучало очень серьезно. Пугающе серьезно.

— У тебя что, все сохнущие по тебе малолетки закончились на потоке, и ты решил перейти к преподавателям? Так давай я тебе дам все адреса наших профессоров, а мой ты забудешь?

Я пыталась вертеть головой, изворачиваясь, не слишком безуспешно, половина слов звучала почти так же, как и речи Де Марсена, будто я задыхаюсь от страсти.

— Нет, Рика, сегодня мне достаточно твоего адреса.

Проклятый и свергнутый [9] ! Неужели он собирается, он намерен, нет. Не верю! Пускай ситуация в коридоре университета — это подстроено. Но его отвращение — такое не подделаешь. Слишком натурально, если применимо сказать, то даже искренне. Нет. Нет, я не верю.

Я замотала головой еще более отчаянно. Он недовольно рыкнул, так как сейчас мои губы и лицо не могла удержать даже его сильная рука. А уж губам и языку такое и подавно не по силам.

— Р-р-р-рика! — Надо было заглянуть в его личное дело. Давно надо было. Черты лица Марсена были смазаны, искажены. Он оборотень? Невозможно. Звериные сущности в нашем высшем магическом? Не верю. Ректор никогда бы не допустил зверолюдей. Уже лет двести как те прозябали в своих заповедниках, охраняемые законом. С одной стороны, они, но больше — мы. Оборотень под влиянием луны — это в первую очередь зверь. И во вторую тоже.