Он грустит по своей семье не меньше, чем я по своей.

— Я сделаю все, что от меня требуется. Эльдар, я готова, — заверяю я мужчину, который обеспокоенно заглядывает мне в глаза. — Когда?

— Во вторник вы должны попасть в торговый центр, до двенадцати дня. Там все и начнется. Сегодня ночью сложите в рюкзак все, что вам необходимо. Выберете одежду комфортную для бега. Рюкзак лежит у вас на третьей полке, прикрыт зеленой кофтой, — тараторит полковник, а мне только остается кивать. — В девять вечера скиньте рюкзак через окно, я его подберу. Если что-то пойдет не так, не рискуйте, найдем другое время.

Я очередной раз покорно киваю.

— А можете… Подробней мне рассказать о вашем плане? — подобралась я, с любопытством его разглядывая, желая узнать все детали. Наверное, тогда я буду спокойной, если мне будет известен план полковника и следователя.

— Дорогая! — его голос, как раскат грома. Максим заходит за угол дома, и, увидев меня в обществе Эльдара, расплывается в улыбке. — Малышка, на улице ужасный холод, тебе лучше зайти в дом, — я замечаю, как Гордеев обращает внимание на полковника, на расстояние между нами и общее настроение.

Несмотря на улыбку Максима, его глаза холодны. Не понравилось, он недоволен моим сближением с телохранителем, но при мне не поддает виду. Скрывает чувства и эмоции… Ещё несколько недель назад он бы выдернул меня за руку из-за стола и объяснил на повышенных тонах, что я не имею права на разговоры с охраной.

— Но мне здесь так нравится, — я мечтательно улыбаюсь, натягивая плед повыше. — Уютно, а милая женщина заварила мне горячий чай, ты только попробуй! — я заботливо поддаю ему чашечку немного остывшего чая, присевшему рядом мужчине.

Эльдар недовольно на меня зыркнул, а муж, как ни в чем не бывало, отпивает несколько маленьких глоточков чая.

Странно. Что же такого в том чае, отчего меня предостерегает Эльдар, но Максим спокойно выпивает напиток?

— Малышка, ты, как всегда, удивительно заботлива, — мне становится липко от такой лести, ведь пока он пробует чай, я представляю, что в чашке нечто смертельное, чем он поперхнется и скатится к моим ногами. Последнее время меня посещают весьма мрачные мысли. — И впрямь вкусно, — кивает он, и жестом собственника кладет руку мне на бедро. — Я вас перебил. О чем беседовали?

Телохранитель набрал в грудь воздуха и посмотрел на меня. И пока он подыскивает ответ, я говорю непонятно что:

— Я спрашивала у Эльдара немного о своей жизни… Извини, я постеснялась у тебя спросить… — о чем речь? Что я должна ему сказать?!

Я поджимаю губы, несколько раз поднимая и опуская глаза, и Максим оказывается ужасно заинтригован.

— Ты не должна смущаться, от мужа у тебя не может быть секретов, — он направляет мои мысли по определенному пути. Его напрягает мое молчание, а я судорожно ищу, что ответить. Надо же было ляпнуть первое, что придет в голову! — Эльдар, будь добр, оставь нас наедине, — Максим неправильно расшифровывает мой умоляющий взгляд, направленный на телохранителя, и отправляет мужчину прочь.

Черт!

— Малышка, раньше ты не была такой скромной, — моей холодной щеки касается горячая рука, нагретая об чашку чая. — В чем твой вопрос?

— Я была стервой, да? — едва нахожу повод, с которым я могла обратиться к доверенному человеку в доме, работающий на чету Гордеевых. Максим непонимающе прищурился. — Почему вся обслуга меня так боится? Они даже глаз на меня не поднимают. Я слишком требовательная?

— В нашем доме так принято, — удивился мужчина. — Ярослава, не обращай внимание на подобное. Ты никогда и никого словом дурным не оскорбила, — и снова лжет, ведь когда я не могла сорваться на Гордеева после его выходок, я срывалась на обслуге.

На телохранителей кидалась с кулаками, горничным разбивала сервизы, еду повара отказывалась есть и принципиально молча слушала, как несколько раз Гордеев осадил при мне невинного мужчину, полагаясь на мою совесть. Зря, она спала, как и у каждого человека в этом доме, когда я умоляла мужа оставить меня в покое в пределах спальни.

Да, я ещё та бесчувственная сука, но ей пришлось стать, иначе бы я потеряла саму себя в круговороте супружеской жизни.

— Но почему…

— Ярослава, я не позволяю рабочему персоналу забывать, кто им дает крышу над головой, еду и заработок, — вполне спокойно объясняет мне очевидные вещи, к которым я давно привыкла и перестала обращать внимание.

Мы замолчали, но при этом внимательно друг на друга посмотрели. Максим поглаживает мою щеку и шею, отчего я смущенно улыбнулась, опустив глаза. Оказывается, играть наивную скромницу проще, чем стоять против течения… Но рано или поздно Гордееву надоедают однообразные игры, и он начинает провоцировать на эмоции — так было всегда.

Если бы я потеряла память, у Максима был настоящий шанс начать все заново… Заново разбить мне сердце и истязать тело. Но такого больше не произойдет, я буду держаться от него как можно дальше.