Отчаянный враг

Аннотация
И эта книга тоже посвящается юному Шону Патерсону. Все события и персонажи этого романа – вымышленные и не имеют никакого отношения к реальным событиям и людям..

Глава 1 На гребне скалистого холма, где торфянистая, поросшая вереском местность сливалась с голубым небом, сохраняя четко очерченную линию, Ванбру остановился, чтобы перевести дыхание, присел на камень и вытащил из кармана старую трубку из верескового дерева и кисет с табаком. Великолепный день! Это был высокий мужчина крепкого сложения, ему уже перевалило за сорок, волосы на его висках слегка поседели, под старой твидовой курткой чувствовались упругие мышцы плеч. В его облике проглядывало нечто особенное, что проявляется у полицейского после четвертьвековой службы: какая-то смесь силы и властности и проницательность, которая угадывалась в его светло-голубых глазах. Через некоторое время к нему присоединился сержант Двайер, он повалился на землю, стараясь отдышаться. – Тебе надо почаще этим заниматься, – заметил Ванбру. – Дай мне отпуск, тогда и займусь, – отозвался Двайер. – Хотел бы заметить, что с февраля я работаю по семь – десять часов в неделю, а последний выходной день у меня был так давно, что превратился в приятное воспоминание. Ванбру ухмыльнулся и поднес к трубке спичку. – Не надо тебе было присоединяться. Где-то вдалеке прозвучал взрыв, эхом отозвавшись в неподвижном воздухе. – Что бы это могло быть? А? – В каменоломне ведут подрывные работы. – Арестанты? – Они самые. Двайер посмотрел поверх заросших зеленью торфяников, прищурил глаза, чтобы видеть подальше, полностью расслабился и впервые за – много месяцев чистый, свежий воздух прочистил легкие от лондонской копоти. Получилось очень удачно, что старикан решился на эту таинственную, вроде бы по личным мотивам, поездку сюда, в тюрьму ее величества с самой скверной репутацией, в такой великолепный день, но любопытство взяло свое. С другой стороны, за два года работы в специальном отделе он также узнал, что главный надзиратель Дик Ванбру сам устанавливал свои законы, и это по прошествии некоторого времени на собственной шкуре почувствовали многие участники большой игры как с одной, так и с другой стороны. – Нам нельзя особенно засиживаться, – предупредил Ванбру. Двайер нехотя поднялся на ноги и тут же заметил скелет овцы, брошенный на дроковый кустарник в ложбине слева. – Смерть среди жизни даже в такой день, как сегодня. – Нигде не спрячешься от этого. – Ванбру обернулся и снова взглянул поверх торфяников. – Когда эти места заволакивает туман, они превращаются в кошмар для путника. Тут можно проблуждать весь день и оказаться на том же месте, откуда вышел. – Да, никто не спасется на торфяных болотах, – негромко произнес Двайер. – Не так ли звучит и поговорка? – Что-то вроде того. – В этих местах на моей памяти только раз человек выбрался из этой топи, да и то, судя по всему, все-таки его затянула трясина. В некоторых местах она здесь может поглотить и трехтонный грузовик. – Самое подходящее место для тюрьмы! – На это и рассчитывали, когда строили ее здесь. Ванбру начал спускаться с холма к машине, припаркованной у края узкой дороги; за ним последовал Двайер, спотыкаясь о кочки, поросшие травой, переступая через илистые лужицы, зачерпывая воду дырочками для шнурков своих грубых башмаков. Когда он подошел к машине, то Ванбру уже занял место пассажира, и Двайер сел за руль, завел мотор; машина тронулась. Ему было жарко, он устал, ноги промокли, пропотевшая рубашка прилипла к спине. В нем вспыхнула было искра раздражения, но он решительно подавил ее в самом зародыше. – Сто семьдесят пять миль на машине, мокрые ноги и растяжение коленной чашечки. Надеюсь, сэр, все это не напрасно. Ванбру резко повернулся к нему, голубые глаза взглянули холодно. – Думаю, да, сержант. Двайер глубоко вздохнул, понимая, что своими стенаниями может вызвать вспышку ярости, которые создали дурную славу Дику Ванбру. Но этого, к счастью, не произошло. Ванбру поднес еще одну зажженную спичку к погасшей трубке, а Двайер сконцентрировал все свое внимание на дороге и животных – овцах и диких пони, которые спокойно выходили на неогороженную дорогу. Через десять минут машина миновала вершину небольшого холма, и внизу, в лощине, оба увидели здание тюрьмы. Болотистые земли, покрытые пурпурными торфяниками, простирались до самого горизонта, а у самой каменоломни на ветру полоскалось красное полотнище. Взрыв эхом отозвался по всей округе, звук его отразился от холмов, подобно раскатам грома. Огромная скала распалась на тысячи кусков и кусочков, дым серым покрывалом окутал то место, где она только что стояла, и начал расплываться по торфяникам, напоминая одушевленное существо. После свистка заключенные стали появляться из укрытий, по грязной дороге подъехал к обрыву и остановился «лендровер». У юноши, сидящего за рулем, были очень светлые волосы и голубые глаза, отчего он выглядел гораздо моложе своих лет. В униформе с иголочки юноша постоянно ощущал это и, вылезая из «лендровера», как бы демонстрировал ее, проходя мимо группы осужденных, нагружавших машину. Малвани, потемневший от загара эльзасец, офицер охраны, двинулся навстречу водителю, державшемуся перед ним навытяжку. Он ухмыльнулся. – Привет, Дрейк! Вас уже поставили на работу, да? Дрейк кивнул. – У меня тут записка для человека по имени Роган. Его вызывает начальник тюрьмы. Из бокового кармана Дрейк извлек сложенный вчетверо клочок бумаги. Малвани пробежал его глазами и, махнув рукой, показал на небольшую лощину у подножия склона. – Роган – там. Можете забирать его. Тот, кто был нужен Дрейку, работал обнаженным до пояса и ростом казался не менее шести футов трех дюймов; мышцы мужчины бугрились на широкой спине, когда он сначала заносил над головой, а потом ударял кувалдой. – Бог мой, да ведь он просто гигант! – воскликнул Дрейк. Малвани кивнул. – Точно! Здоровее не бывают. Толковый и загорелый – таков Шон Роган. Колотит, как по наковальне. Пожалуй, самый опасный мужик из всех, кто тут перебывал. – А мне не дали никакого сопровождения! – пожаловался Дрейк. – В этом нет нужды. Он ждет освобождения со дня на день. Именно поэтому начальник тюрьмы и решил вызвать его. На этой стадии зачем ему совершать побег. Сам подумай! Дрейк стал спускаться по склону, глядя на заключенного. Громадный, бронзовый от загара, с телом, еще более окрепшим от тяжелого труда, Шон Роган производил впечатление очень опасного человека, а безобразные следы шрамов от давних пулевых ранений на левой груди как-то странно гармонировали с его внешним видом. Дрейк замедлил шаги и, не доходя до Рогана нескольких шагов, оглядел его с головы до ног. Кожа туго натянулась на его высоких кельтских скулах, щетина сплошь покрывала впалые щеки и остро торчащий подбородок. Серые глаза, подобно цвету воды на камнях или дымке, окутывающей деревья в осенний день, спокойные и невозмутимые, словно говорили, что никогда не выдадут скрытых в них тайн. Это было лицо солдата, может быть, лицо ученого. Но совершенно ясно, что не уголовника. – Шон Роган? – спросил Дрейк, чтобы окончательно убедиться. Верзила кивнул. – Он самый. Что вам нужно? В его негромком голосе не ощущалось и намека на подобострастие, и Дрейк по какой-то непонятной причине почувствовал себя перед ним как молодой новобранец, разговаривающий со старшим офицером. – Начальник тюрьмы желает с вами переговорить. Роган взял свою рубашку с соседнего валуна, надел ее через голову и пошел за Дрейком вверх по склону, легко помахивая рукой с кувалдой. Поравнявшись с офицером охраны, бросил ее. – Подарок для вас. Малвани ухмыльнулся, вынул из бокового кармана потертый серебряный портсигар и предложил заключенному сигарету. – Может ли так случиться, что мы прощаемся с вами, Шон Роган, и я вижу вас в последний раз? Лицо Рогана на мгновение осветилось обаятельной улыбкой. – Все может случиться даже в этом худшем из миров. Вы-то должны это знать, Патрик. Малвани прикоснулся к его плечу. – С Богом, Шон! – тихо напутствовал он по-ирландски. Роган повернулся и зашагал к «лендроверу», да так быстро, что Дрейк отстал от него на несколько шагов. Когда они проходили мимо группы заключенных, которые загружали грузовик, кто-то крикнул: – Удачи, ирландец! Роган приветственно вскинул руку и сел в машину на место пассажира. Дрейк взялся за руль и тут же поехал, чувствуя себя немного не в своей тарелке: ему было явно не по себе. Выходило так, будто Роган начал тут командовать, будто в любой момент он может приказать ему повернуть направо, вместо того чтобы продолжать ехать прямо по направлению к тюрьме. Ирландец по давней привычке неторопливо дымил своей сигаретой, окидывая взглядом болотистые торфяники. Дрейк краем глаза взглянул на него пару раз, попытавшись завязать разговор. – Говорят, вы надеетесь скоро выйти на свободу? – Надеяться никому не возбраняется. – Давно ли вы здесь? – Семь лет. Ответ произвел впечатление неожиданного удара в лицо, и Дрейк содрогнулся, подумав о долгих годах заточения, о ветрах с дождем, проносившихся над этими болотами, серых рассветах, коротком лете, которое сменяла ненастная осень, а потом железная хватка зимы. Дрейк заставил себя улыбнуться: – Сам-то я здесь всего несколько дней. – Это ваше первое место службы? – Нет. Некоторое время я работал в Уэйкфилде. Только в прошлом году закончил службу в гвардии. Не думал, что меня снова занесет на эту дорожку, но потом увидел объявление, что требуются офицеры для службы в тюрьме. Предложение мне приглянулось, и я решил попробовать. – Ну и как, вы довольны? Дрейк почувствовал, что по непонятной причине краснеет. – Кто-то ведь должен выполнять такую работу, – ответил он, как бы оправдываясь. – Оплата бывает и похуже, а жилье и пенсия тоже не из завидных. Но ворчать вряд ли стоит из-за всего этого, верно? – Я предпочел бы податься в дьяволы, – с непоколебимой убежденностью ответил Шон Роган. Он демонстративно отвернулся к окну, сложив руки на животе, и стал смотреть на торфяники, отвергая всякую возможность продолжения разговора. – Поведение – ни в какие ворота! – произнес начальник тюрьмы, знакомясь с личным делом, лежавшим на его письменном столе. – Поэтому нужно ли высказывать предположение при старшем надзирателе, что на этот раз мы наконец расстанемся с ним? – И я так считаю, сэр, – отозвался Ванбру. – Бывают дни, когда меня радует тот факт, что через десять месяцев я ухожу в отставку. – Начальник тюрьмы отодвинул стул и поднялся. – Его привезут сюда примерно через пятнадцать минут. А пока мне надо кое-что сделать. Устраивайтесь здесь поудобнее, я попрошу подать вам чаю. Дверь за начальником тюрьмы закрылась, и Двайер, стоявший у окна, подошел к столу. – Я многого не знаю о Рогане, сэр. Так, кое-что о том, что было до меня. Не он ли был заводилой в ирландской республиканской армии? – Именно он. В 1956 году его приговорили к двенадцати годам за организацию побегов из нескольких тюрем Англии и Ольстера. Помните известное нападение на Петерхед в 1955 году? С наступлением темноты они проникли туда и освободили троих. Ушли непойманными. – И он был в этом замешан? – Руководил группой освобождения. – Ванбру раскрыл папку. – Здесь все записано. Большую часть детства провел во Франции и Германии. Его отец занимался внешнеполитической деятельностью в пользу Ирландии. Учился в колледже Тринити в Дублине. Тогда его ранили и арестовали во время облавы на границах Ольстера. Это произошло как раз перед началом войны. – Сколько он получил за это? – Семь лет. Но был освобожден в сорок первом году по просьбе руководителя службы специальных операций – благодаря тому, что свободно владел французским и немецким языками. Тогда-то я впервые и встретился с ним. В то время я и сам состоял на этой службе. Он прошел обычный курс подготовки, и его забросили на парашюте во Францию для организации сопротивления в гористой местности Вогезы. У него там чертовски хорошо все получалось! Потом он служил до конца войны и, как только кончилась война, сразу же демобилизовался. – И чем же он после этого занимался? – Принялся за свои старые штучки. В сорок седьмом схлопотал в Белфасте пять лет. Правда, тогда к нему отнеслись довольно мягко из-за его заслуг во время войны. Впрочем, такое снисхождение ему было ни к чему: он все равно бежал через год. – Ванбру криво ухмыльнулся. – Это у него вошло в привычку. Бежал из Паркхурста в 1956 году, но с острова ему уйти не удалось. На следующий год – из Петерхеда. Три дня пробирался по болотам, однако собаки выследили его. – Этим и объясняется то, что последний раз его направили сюда? – Вот именно! Максимальная гарантия от побега. – Ванбру начал набивать трубку. – Если вы внимательно просмотрите его дело, то в конце найдете конфиденциальную запись. Она касается случая, о котором начальник тюрьмы предпочитает не распространяться. В июле 1960 года Шона Рогана задержали ранним утром в открытом поле за офицерскими казармами. Двайер нахмурился. – Значит, за стенами тюрьмы? Ванбру кивнул. – Старший офицер в эту ночь где-то играл в карты. С ним была эльзасская ищейка, и, когда он возвращался домой, пес учуял запах Рогана. – Но как ему удалось выбраться из тюрьмы? – Он отказывался объяснить. Специальные уполномоченные постарались скрыть этот факт от прессы, поэтому расследование проводилось за закрытыми дверями. В конце концов сошлись на том, что он, вероятно, спрятался в какой-то машине или грузовике перед выездом того с территории тюрьмы. – В такую-то рань? – Не волнуйся, на самом деле никто в эту версию не поверил. Следующие два года его содержали в условиях усиленного режима. Когда начальник тюрьмы немного отпустил вожжи, Роган сказал ему, что тот может не беспокоиться, потому что он не будет делать новой попытки убежать. И добавил к тому же, что выбраться из тюрьмы совсем нетрудно. Проблема в том, что делать дальше без помощи со стороны. Думаю, он и в самом деле решил отсидеть тут свой срок в надежде на то, что ему его скостят. – Именно такое прошение он и подал? Ванбру кивнул. Когда ИРА заявила о прекращении своей кампании борьбы в Ольстере в последнее время, она фактически распалась. С тех пор большинство ее членов, которые содержались в английских тюрьмах, выпущены на свободу. Более того, на наше центральное управление постоянно оказывается серьезное давление, чтобы выпустить на волю всех оставшихся. – А что ответили Рогану? – Его все еще смертельно боятся. И теперь мне придется объявить ему, что ему предстоит просидеть еще пять лет. – Почему вам, сэр? Ванбру пожал плечами. – Во время войны мы служили вместе. С тех пор я трижды арестовывал его. Можно сказать, я теперь эксперт Скотланд-Ярда по Рогану. Он подошел к окну, остановился там и стал смотреть на тюремный двор. – Англия – единственная страна в цивилизованном мире, которая не предусматривает особого отношения к политическим преступникам. Вы знаете об этом, сержант? – Честно говоря, особенно как-то не думал об этом, сэр. – А стоит подумать. Даже очень. Отворилась дверь, и в комнату быстро вошел начальник тюрьмы. – Сейчас его приведут. – Он сел за свой письменный стол и натянуто улыбнулся. – Мне как-то становится не по себе, господин надзиратель, когда приходится заниматься этим заключенным. Рад, что вы здесь присутствуете. Дверь снова открылась, и в кабинет вошел старший офицер. – Сэр, заключенный доставлен. Начальник тюрьмы кивнул. – Ну, что же, давайте решать это дело. На улице у двери, ожидая, стоял Дрейк, а Роган, прислонившись к стене и скрестив на груди руки, равнодушно смотрел в окно в конце коридора. Вообще-то жизнь – это проявление веры. Он где-то прочитал об этом, но двадцать лет суровой жизни, насилия и пребывания в разного рода мрачных местах научили его за верхушкой очередного холма предвидеть всякие неожиданности. Все вокруг считали, что помилование утвердят. Но с точки зрения самого Рогана, уже само по себе это обстоятельство не сулило ничего хорошего: что-нибудь непременно будет не так. Когда же открылась дверь и старший офицер позвал его, уже тогда он приготовился к худшему. Присутствие здесь Ванбру лишний раз подтверждало его догадку: это стало очевидным, судя по общей атмосфере в кабинете. Роган остановился у письменного стола, держа руки за спиной, и уставился в окно поверх головы начальника тюрьмы. Заметил, что деревья на холме за стеной теперь совершенно обнажились, сбросив листву, и взору открылись неаккуратные гнезда грачей. Он наблюдал, как одна птица лениво перелетала с дерева на дерево, и тут до его сознания наконец дошло, что говорит, обращаясь к нему, начальник тюрьмы: – К нам поступило сообщение из главного управления, Роган, – его специально доставил сюда старший надзиратель. Роган слегка повернулся, чтобы посмотреть на Ванбру, и огромный полицейский вдруг поднялся на ноги, почувствовав себя неловко. – Сожалею, Шон. Чертовски сожалею. – Значит, не о чем и говорить, так? Непроницаемый панцирь, в который он заковал себя, был непроницаем и для всех них. Начальник тюрьмы в тяжело нависшей тишине беспомощно посмотрел на Ванбру, потом вздохнул. – Думаю, вам на некоторое время можно покинуть каменоломню, Роган. – Только на некоторое время, сэр? – спокойно переспросил Роган. Начальник тюрьмы с трудом сглотнул слюну. – Посмотрим, как будете вести себя. – Очень хорошо, сэр. Роган повернулся и направился к двери, не дожидаясь команды старшего офицера. Он остановился в коридоре с бесстрастным выражением лица, и до его слуха донеслись неразборчивые голоса за дверью, которую он только что затворил за собой. – Вы свободны, Дрейк, – распорядился старший офицер, потом, выйдя, коротко бросил Рогану: – Все в порядке, Роган. Они спустились по лестнице, пересекли двор и направились к одному из каменных бараков. Роган стоял и ждал, пока открывали ключом дверь, понимая по выражению лица дежурного офицера, что тот знает, куда его надо поместить, в чем ничего удивительного и не было. Через полчаса это станет известно каждому зеку и каждому винтику в этой тюряге. Тюрьму построили в девятнадцатом столетии в период Реформации по распространенному тогда в тюрьмах ее величества проекту. Полдюжины блоков из трех камер, каждый наподобие спиц колеса, веером расходились от центрального зала, находившегося на высоте сотни футов внутри мрачного купола с железным остовом. По соображениям безопасности, каждый блок отделялся от центрального зала занавесом из стальной сетки. Старший офицер открыл замок на воротах в секцию "Д" и знаком пригласил Рогана войти. По железной лестнице они поднялись на верхнюю площадку, тоже огороженную стальной сеткой, чтобы желающие в случае чего не могли прыгнуть вниз через перила. Его камера находилась в конце площадки, и он подождал, пока старший офицер отопрет ключом дверной замок. Когда дверь открылась, Роган сделал первый шаг, но старший офицер посоветовал ему: – Не делайте глупостей! Теперь вы можете потерять все. Роган крутанулся, его железное самообладание на мгновение надломилось, так что сопровождающий невольно отшатнулся: он увидел дикую ярость, сверкнувшую в серых глазах заключенного. Конвоирующий молниеносно захлопнул дверь и повернул в замке ключ. Роган медленно огляделся. Камера была всего шесть на десять футов с маленьким зарешеченным окном, умывальником и закрепленным в полу унитазом – одно из проявлений попыток модернизировать старую тюрьму. У двух стен стояли койки. На одной лежал мужчина и читал журнал. На вид ему можно было дать лет шестьдесят пять, у него были совершенно седые волосы и на морщинистом невеселом лице ясные голубые глаза. – Привет, Джиггер! – поздоровался с ним Роган. Подобие улыбки замерло на лице Джиггера Мартина, и он спустил ноги на пол. – Ублюдки! – воскликнул он. – Мерзкие, вонючие ублюдки! Роган не реагируя стоял и смотрел через решетку на окне, а Мартин из-под матраса достал пачку сигарет и предложил ему закурить. – Что будешь теперь делать, Ирландец? Роган выпустил клуб дыма и хрипло рассмеялся. – А как ты думаешь, парниша? Как ты думаешь? * * * Когда ворота за ними закрылись, Двайер испытал подлинное облегчение, будто с него свалилась огромная тяжесть, и он достал сигареты. Предложил Ванбру, который с мрачным лицом сидел за рулем, но здоровяк покачал головой. Когда они достигли вершины холма, он притормозил и остановил машину, оглянувшись назад, на тюрьму. Двайер тихо спросил: – Как вы думаете, сэр, что он станет теперь делать? Ванбру резко повернулся к нему, и все его доселе сдерживаемые чувства разочарования и гнева готовы были выплеснуться наружу. – Ради Бога, пораскиньте своими мозгами. Вы же видели его, верно? Такие люди способны только на одно. Он включил скорость и быстро погнал машину, подняв за собой облако пыли. Глава 2 Почти весь сентябрь погода стояла теплая и ясная, но в самом его конце испортилась. Над болотами низко нависли тучи, по водостокам бежала дождевая вода, и, когда Роган подошел к окну, то увидел, как ветром несет по двору коричневые опавшие листья, сорванные с деревьев в саду начальника тюрьмы. За его спиной на небольшом табурете Мартин тасовал карты. – Сыграем, Ирландец? – Не стоит, – отказался Роган. – Скоро будут разносить еду. – Он продолжал стоять возле окна: слегка нахмурившись, рассматривая крышу соседнего блока и расположенную за ним больницу. К нему подошел Мартин. – Ирландец, неужели что-то может выйти? Роган кивнул. – Вполне может получиться. В прошлый раз я потратил на это всего два часа. – Он повернулся и посмотрел на Мартина. – Но это не для тебя, Джиггер. Ты на полдороге сломаешь себе шею. Мартин ухмыльнулся. – А зачем мне лезть на рожон? Через девять месяцев я смогу в последний раз плюнуть им в глаза. Моя старуха открыла небольшой пансионат в Инсбурне. Они здесь меня больше не увидят. – Похоже, я и раньше слышал об этом, – отозвался Роган. – Скажи, ты все еще можешь провернуть этот трюк с дверью? – Всегда рад стараться. Мартин взял из прикроватной тумбочки обычную ложку и подошел к двери. Мгновение прислушивался, потом опустился на одно колено. Замок был под стальной пластиной, представляющей собой квадрат со стороной в шесть дюймов. Он быстро засунул ручку ложки между краем пластинки и косяком двери, в течение нескольких минут поворачивая ложку в разные стороны, пока не раздался негромкий щелчок. Он потянул за дверь, и та слегка приоткрылась. – Ну и ну, вот это меня всегда потрясает! – воскликнул Роган. – Результат тридцатилетнего навыка, Ирландец. Самый большой специалист по отмычкам... – Мартин вздохнул. – Беда в том, что я настолько в этом поднаторел, что мой «почерк» узнают сразу же. Он мягко захлопнул дверь и опять стал поворачивать ложку. Снова раздался негромкий щелчок, и он поднялся. – В моей жизни бывали случаи, когда ты мог бы мне пригодиться, – заметил Роган. – Тебе же не подобает в таком возрасте заигрывать с преступниками, Ирландец! – ухмыльнулся Мартин. – Уловка старого каторжника. Многие зеки умеют делать то же самое, эти старые пазовые замки – простые задвижки. Скоро стражники поумнеют и заменят их. Он возвратился к своей кровати, вытащил пачку сигарет и бросил одну сигарету Рогану. – Чтобы добраться до двора, надо пройти не меньше шести ворот, и кстати, не забывай, что все они охраняются. Чтобы выбраться из этой тюрьмы, одной ложкой не обойтись. – Можно сделать все, что угодно, если этим как следует заниматься, – сказал Роган. – Подойди-ка к окну, я покажу тебе кое-что. Мартин махнул рукой и покачал головой. – Не стоит. Чем меньше я буду знать, тем меньше для тебя вреда. Роган нахмурился. – Ты же не сволочь какая-нибудь, а, Джиггер?! Старик пожал плечами. – В таком месте всякого могут довести до крайности. В двери что-то заскрежетало, Роган быстро повернулся и заметил, что кто-то через глазок заглядывает в камеру. В замке повернули ключ, и в камеру вошел старший офицер. – На выход, Роган. К вам посетитель. Роган нахмурился. – Кто такой? – Малый по имени Соамс. Адвокат из Лондона. По поводу вашей просьбы о помиловании. Похоже, за вас хлопочут друзья на свободе. Ожидая своей очереди возле комнаты свиданий, Роган гадал о том, кто такой Соамс, пытаясь понять, что означает его приезд. Насколько он знал, шансов удовлетворить его просьбу о помиловании нет; по крайней мере – в течение года, если начальство в центральном управлении тюрем отказало ему в этом теперь. И он совершенно точно знал, что на воле о нем хлопотать было некому. Поскольку их организация добровольно распалась в прошлом году, для большинства людей он, Роган, перестал существовать. Когда подошла очередь, дежурный ввел его в небольшое квадратное помещение, комнату свиданий. Роган с нетерпением ждал; с обеих сторон до него доносилась какая-то бессмысленная болтовня, а потом наконец дверь отворилась, и вошел Соамс, маленький смуглый человечек с аккуратно подстриженными усиками и мягкими розовыми руками. Одет он был в отутюженный костюм в полоску, в руках держал шляпу-котелок и портфель. Он сел по другую сторону металлической сетки и улыбнулся. – Вы меня не знаете, мистер Роган. Моя фамилия Соамс, полное имя – Генри Соамс. – Мне сказали об этом, – отозвался Роган. – Кто вас послал? Соамс посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что его никто не слышит в общем гомоне, потом наклонился поближе к собеседнику: – Колам. О'Мор. Память выкинула один из своих любопытных трюков, и перед Роганом сразу же возникла яркая картинка. В то время Шон только-только предложил добровольно «использовать себя более активно», как говорили тогда в организации, – использовать его, семнадцатилетнего студента, еще зеленого юнца. Его привели в дом в пригороде Дублина для окончательного важного интервью, оставили одного в небольшой комнате, попросили подождать. Потом дверь отворилась, и в комнату вошел поистине гигант, на лице его играла широкая улыбка, потому что он, очевидно, смеялся над кем-то, кто остался позади него, открыто демонстрируя всем свою силу и смелость. Колам О'Мор – Большой Мужчина. Так все звали его. – Вы уверены, что хотите именно этого, птенчик? – спросил он Рогана. – Вы понимаете, во что ввязываетесь? Бог ты мой, да разве можно колебаться, когда стоишь рядом с таким человеком?.. – Так, значит, вас послал Колам? – уточнил Роган. – Не лично. – Соамс слегка улыбнулся. – Кажется, над ним в этой стране еще висит половина срока десятилетнего тюремного заключения. В настоящий момент он находится в Англии. С ним я встречался только один раз, а потом всегда связывался по почте через подставной адрес. – Если вы думаете, что сможете опять обратиться с моим делом в центральную тюремную администрацию, то, поверьте, это пустая трата времени. – Совершенно с вами согласен! – Соамс опять слегка улыбнулся. – Если же говорить откровенно, то в данном случае Колам О'Мор имеет в виду совершенно неортодоксальные средства. – Какие, например? – спокойно спросил Роган. – Помочь вам освободиться без участия центральной тюремной администрации. – И что же говорит в пользу того, что мне удастся это сделать? – Об этом сказал человек, которого зовут Поуп, – ответил Соамс. – Кажется, в течение года он сидел с вами в одной камере? Месяц назад его освободили. – Я до сих пор не забыл исходящую от него вонь, – презрительно отозвался Роган. – Жалкий, копеечный оборванец. Хуже некуда. Работал в столице шелушильщиком, морально совершенно разложившийся тип. Продаст родную сестру, если сможет за нее что-нибудь получить. – Однако он рассказал интересную вещь, мистер Роган. Этот Поуп утверждает, что в 1960 году вас поймали ранним утром за стенами тюрьмы. И что до сих пор начальство не может узнать, как вам удалось выйти оттуда. – Он – трепач, – бросил Роган. – Когда-нибудь кто-нибудь закроет его глаза монетками. – Но это верно? – спросил Соамс, и впервые в его голосе прозвучала нотка нетерпения. – Вы и в самом деле знаете способ, благодаря которому можно выйти отсюда? – А если и знаю? – Тогда Колам О'Мор будет рад повидаться с вами. – И как же это можно устроить? Соамс придвинулся к собеседнику еще ближе. – Вы знаете каменоломню и деревушку между каменоломней и рекой, она называется Хекстон? – Последний год я работал там. – Ниже каменоломни находится металлический переходной мостик. А на другой стороне реки – коттедж. Ошибиться невозможно. Он совершенно изолирован. – Туда приедет Колам? – Не он, а Поуп. – Почему этот... оборванец? – Он доказал свою полезность. И доставит туда одежду, машину, даже документы для вас. Уже через полчаса вы будете за пределами этой болотистой местности. – И куда же я поеду? – Поуп получит исчерпывающие инструкции. Вас отвезут к Коламу О'Мору. Вот и все, что я могу сообщить вам. Роган сидел, слегка нахмурив брови, обдумывая сложившуюся ситуацию. Его не радовало, что этим делом будет заниматься Поуп. И Соамс ничего для него не значил. Но разве на самом-то деле у него был какой-то иной выбор? И если это дело организует Колам О'Мор... – Так как же? – спросил Соамс. Роган кивнул. – Сколько Поупу потребуется времени на подготовку? – Он уже подготовился. Слышал, будто вы из тех людей, которые не засиживаются на одном месте? – Сегодня четверг, – сказал Роган. – Хорошо бы провернуть это в субботу. – Существуют какие-нибудь особые причины для этого? – В шесть часов вечера уже темнеет, а в половине шестого в нашем крыле закрывают все камеры. А потом на дежурстве остается всего один сторож, который несет вахту в центральном зале, оттуда проверяются блоки. Если меня не хватятся, а причин хватиться меня не будет, то о моем уходе не узнают до семи часов утра понедельника, когда начнется обход камер. – Это выглядит вполне разумно. – Соамс поколебался, а потом сказал, тщательно подбирая слова: – Вы уверены, что вам удастся выбраться отсюда? – В этой жизни гарантировать ничего нельзя, мистер Соамс. Думаю, вы и сами уже убедились в этом. – Совершенно справедливо, мистер Роган. – Соамс взял котелок и портфель, отодвинул стул. – Думаю, что обсуждать нам больше нечего. Буду с интересом ждать выхода газеты в понедельник. – И я тоже, – отозвался Роган. Он стоял и смотрел, как Соамс идет к двери, ждал, пока тот выйдет. Вскоре за Роганом пришел старший офицер, и они оба направились в коридор. Когда шли по двору, офицер спросил его: – Какие-нибудь добрые вести? Роган пожал плечами. – Вы же знаете, что представляют собой нынешние адвокаты. Расточают обещания, берут крупные деньги, но надежд особых не вселяют. Я давно перестал считать по осени цыплят. – Самый разумный и самый надежный подход к вещам! Когда они поднялись на верхнюю площадку лестницы, прозвенел звонок дневной раздачи пищи. К приходу Рогана Мартин уже расставил в камере на небольшом столике тарелки. Дверь в камеру захлопнулась, Мартин некоторое время подождал, потом вопросительно посмотрел на Рогана. – И отчего разгорелся сыр-бор? В какое-то мгновение Рогану вдруг захотелось рассказать старику обо всем, но он вспомнил слова, которые тот произнес перед его уходом: в таком месте, как это, человека можно довести до ручки, заставить переступить черту. И, конечно, он прав. Если Роган и усвоил кое-что за последние тринадцать лет жизни, проведенных в четырех стенах, то знал, что абсолютно надежных людей не бывает... Он пожал плечами. – Некоторые мои друзья на воле скинулись и наняли адвоката. И он решил лично со мной повидаться прежде, чем опять обратиться в центральную тюремную администрацию. Лицо Мартина растянулось в привычной улыбке надежды заключенного с долгим сроком. – Проклятье, Ирландец! Может быть, дела пойдут лучше? – Всегда надо на это надеяться, – отозвался Шон Роган и подошел к окну. Все еще шел дождь, и над вершиной холма за стенами тюрьмы, где находилась каменоломня, клубился небольшой туман. Если внимательно прислушаться, то можно было уловить шум реки, несущей свои темные воды, загрязненные торфом и переплескивающиеся через огромные валуны на своем долгом пути к морю. Глава 3 Дождь стучал по стеклам окна, когда Роган все еще всматривался в темноту. Через некоторое время он подошел к двери и стал прислушиваться. Внизу глухо грохнули стальные ворота, когда дежурный офицер захлопнул их. Он повернулся и натужно ухмыльнулся, лицо его можно было принять за тень в сгустившихся сумерках. – Потрясающая ночь для такого дела, а? Мартин, лежа на своей койке, читал книжку. Он приподнялся на локте. – Для какого такого дела? Роган подошел к нему и спокойно ответил: – Я удираю отсюда, Джиггер. Скажи, ты на чьей стороне? – Конечно, на твоей. Ирландец. Ты мог бы об этом и не спрашивать. – Лицо старика стало серым от волнения, он спустил ноги на пол. – Что я должен сделать для тебя? – Открой дверь, – сказал Роган. – Только это. Когда я уйду, оставь ее незапертой, ложись на свою кровать и оставайся на ней до тех пор, пока они не придут с проверкой в семь утра. Мартин нервно облизал губы. – А что будет со мной, когда меня приведут к начальнику тюрьмы? – Скажи им, что ты был потрясен, когда я открыл дверь, что ты остался лежать на койке и предпочел не совать свой нос в чужие дела. – Роган холодно ухмыльнулся. – В конце концов, именно такого поведения от тебя и ожидают. Любой зек, который поступил бы иначе в аналогичных обстоятельствах, Не протянул бы и суток, пока ребята не пришили бы его. Начальник тюрьмы знает об этом так же хорошо, как и ты. Угроза прозвучала довольно явно, и Мартин торопливо встал с койки. – Проклятье, Ирландец, я ничего не сделаю, чтобы помешать твоим планам, ты это знаешь. Роган перевернул свой матрас, просунул руку в распоротый шов с одной стороны и вытащил оттуда свернутую в кольцо нейлоновую веревку и ремень с защелками на концах, такого типа, который используют верхолазы. – Где, черт возьми, ты достал все это? – удивился Мартин. – Это применяется в каменоломне, когда в скалу закладывается взрывчатка. – Роган вытащил также отвертку с короткой ручкой и девятидюймовые кусачки. Все это он засунул себе за пояс. – А эти я достал в мастерской. – Он кивнул в направлении двери. – Ладно, Джиггер, пошевеливайся. У меня мало времени. Мартин достал ложку, стал на колени у двери, его рука слегка дрожала. Какое-то время поэтому ему не удавался его трюк, но потом все же раздался негромкий щелчок. Он повернулся, при слабом освещении лицо его казалось очень бледным. Он кивнул. Используя свою подушку и кое-какую запасную одежду, которую Роган достал из шкафчика, он придал всему этому некоторое сходство с очертаниями человеческой фигуры под одеялом на своей кровати. Потом направился к двери. – Я сейчас подумал вот о чем, – сказал Мартин. – Ты знаешь, как сторож неслышно подходит в своих мягких ковровых тапочках? – Он заглядывает в контрольное отверстие камеры, и все, – отозвался Роган. – И если он сможет разглядеть, что лежу здесь не я, на этой кровати, в такой темноте, то зрение у него куда лучше, чем у меня. Неожиданно Мартин неуловимо изменился в лице, будто сбросив со своих сутулых плеч лет десять, и тихо засмеялся. – Просто не терпится утром увидеть выражение на роже сторожа. – Он шлепнул Рогана по плечу. – Давай, сынок, выматывайся отсюда и не останавливайся, уходи как можно дальше! Лестничная площадка была слабо освещена, во всем крыле стояла тишина. Роган некоторое время постоял в тени возле стены, потом быстро пошел к лестнице в дальнем конце. Большой центральный зал освещался единственной лампой, а над ним крыша и свод были погружены во тьму. Он взобрался на перила, потом по стальной сетке поднялся к крыше блока камер, зацепил и защелкнул ремень на проволоке, закрепил себя в этом положении, потом вынул кусачки. Немного времени ушло на то, чтобы прорезать проход длиною примерно в три фута, в который он и пролез. Оказавшись по другую сторону решетки, он опять подвесил и закрепил себя и затем тщательно, одну за другой, соединил ячейки решетки, так что только пристальное обследование показало бы, где он прошел. Свой предыдущий побег он совершил из блока "Б", на другой стороне зала, и за три года никто так и не открыл пути и способа его бегства. Стальные несущие балки поднимались в темноту; каждая из них покоилась на площадке кирпичной кладки, которая выдавалась уступами из основной стены. Он без труда дотянулся до первого, протиснулся между ним и стеной, тщательно прикинул пятифутовое расстояние до следующего уступа. Быстрый вдох, прыжок в темноте – и он перелетел на следующий уступ. Три раза он повторил эту операцию, пока не завершил полукруга и не оказался на балке рядом с блоком "Б". Внизу лязгнула дверь, он взглянул туда и увидел дежурного офицера и начальника, которые шли по ярко освещенному месту к письменному столу. Они разговаривали, звук от их голосов поднимался вверх; потом дежурный офицер сделал запись в ночном журнале. Раздался взрыв хохота, они пересекли зал, открыли ключом дверь, ведущую в караульную и скрылись за нею. Роган опоясал ремнем балку и себя, защелкнул концы и начал подниматься, сильно вытягиваясь в сторону. Трудность заключалась в том, что сама балка делала изгиб, повторяя профиль стены, и оставался всего какой-то дюйм расстояния для ремня. Теперь-то ему и сослужили службу его отличное физическое состояние и незаурядная сила. Он сжал зубы и, напрягаясь изо всех сил, поднимался дюйм за дюймом вверх. Освещенное пятно уходило все дальше вниз. Вскоре он достиг цели – большой вентиляционной решетки – квадрата размером два с половиной на два с половиной фута. Она держалась на двух больших шурупах с каждой стороны. Он прислонился спиной к стене, оперся о нее, все еще привязанный ремнем, вынул отвертку и начал вывинчивать шурупы. Шурупы были бронзовые и выкручивались легко, но один он вывернул целиком; решетка открыла отверстие и повисла на другом шурупе. Теперь настал самый трудный момент. Он осторожно разжал пружины защелки на ремне и быстро сунул ремень в проход, потом, обхватив балку руками, прошел вверх по стене и ногами вперед влез в обитое по краям цинком вентиляционное отверстие. Поднялась сухая пыль, тотчас проникшая в его ноздри. Он подавил в себе желание откашляться, протянул руку и поставил решетку на место. Очень осторожно ввернул вынутый шуруп, окончательно заметая следы побега. В предыдущий раз у него был электрический фонарик; на этот раз не удалось раздобыть его, и теперь приходилось действовать в полной темноте, целиком полагаясь на память. Он изучал маршрут в течение каких-нибудь десяти минут по карте вентиляционной системы тюрьмы, которую по забывчивости оставил на скамейке в мастерской инженер. Но с тех пор прошло уже три года, за это время кое-что изменилось. Он мог только молиться о том, чтобы секция, которую он использовал, осталась нетронутой. Беглец задом полз в темноту, пыль забивала ему глаза и горло, с лица стекал пот, и через некоторое время он достиг другого отверстия, проник в него головой вперед и мягко заскользил по некрутой наклонности, замедляя свое продвижение руками, упираясь ими в стенки. В нижней части он задержался, оставаясь в полнейшей темноте. Ниоткуда не проникал ни малейший луч света. Словно плотная коробка. Как в гробу... Он тотчас отбросил мысль о таком сравнении и опять пополз вперед. Достиг бокового отверстия, потом очередного. Задержался. Шестое или седьмое? Нет, шесть, перед тем как он спустился на веревке на первый уровень. Он опять пополз вперед, считая, пока не достиг отверстия с левой стороны. Он ощупал рукой правую сторону и сразу же нашел опорную скобку, которую он вытащил когда-то из стены, чтобы воспользоваться ею в тот, первый раз. Он продвинулся вперед, потом задом опустился в отверстие. Упираясь в стены руками, расправил нейлоновую веревку, петлей протянул ее через скобку, которую вытащил из стены, потом осторожно стал опускаться в ствол вентиляционного хода. Тридцатью футами ниже ствол изгибался и становился ровным, он двигался по нему задом на животе, тянул веревку вслед за собой. Потом аккуратно свернул ее кольцами и продолжал медленно продвигаться задом. Сразу в нескольких местах показался свет. Он остановился возле решетки и заглянул в помещение главной кухни. Там горел свет, но никого не было, и он продолжил движение, перейдя теперь в несколько более широкую скважину. Изловчившись, повернулся и пополз вперед на четвереньках. Теперь он находился в дальнем конце центрального блока. Прошло, вероятно, минут сорок с того момента, как он покинул камеру. Он ускорил движение и вылез из нижней части широкого ствола, который вертикально поднимался вверх над головой. Его освещали полоски желтого света, отбрасываемые от решеток, закрепленных на разных уровнях. Цинковое покрытие ствола крепилось массой стальных заклепок, которые служили хорошей опорой для ног, и он начал быстро подниматься вверх, стремясь достигнуть бокового ствола на самом верху, который проходил через крышу и дальше через двор к больнице, на его другой стороне. Почувствовав сильную тягу воздуха и услышав низкий жужжащий звук, нахмурился. Это было что-то новое, сердце екнуло. Вскоре он достиг вершины ствола, и его самые неприятные опасения подтвердились. Там, где раньше был только вход в соединительную трубу к госпиталю, теперь стояла металлическая решетка, которая предохраняла электрический вытяжной вентилятор. Он остановился на некоторое время, ощупал свободной рукой край решетки, понимая, что у него ничего не выйдет, потом начал спускаться опять. Первая встретившаяся ему решетка была размером всего в один фут, и он пополз к следующей. Вторая была, возможно, в два квадратных фута. Пролезть будет нелегко, но можно попробовать. Через решетку просматривался слабо освещенный коридор, и он сообразил, что это, наверное, отделение для неженатых офицеров. Он колебался всего лишь мгновение, стиснутый в узкой трубе, потом вытащил отвертку и просунул как можно дальше свою руку между прутьями решетки, держа отвертку возле трубы. Нащупал головку шурупа с левой стороны и, облегченно вздохнув, заметил, как шуруп сразу же стал отвинчиваться. Вскоре шуруп упал, и он, приложив немало усилий, сдвинул решетку вниз. Немного вернулся назад по стволу, чтобы перевернуться и начать опускаться через отверстие для решетки ногами вперед. Труба была слишком узкая, и на какое-то мгновение ему показалось, что он застрял, но потом сразу проскочил, разорвав рубашку, и пролетел шесть футов до пола в коридоре. Быстро вскочив на ноги, повернулся и поставил решетку на место, затем двинулся вдоль коридора. До него доносилась музыка из включенного радиоприемника, потом долетел взрыв смеха, сначала близкого, приглушенного, потом – отдаленного. В конце коридора он подошел к площадке лестницы и посмотрел через перила. Тремя этажами ниже был виден зал, где все было тихо и спокойно, горела лишь одна лампочка. Он быстро спустился по лестнице, прижимаясь к стене. Внизу немного подождал, оставаясь в тени, потом быстро кинулся к двери, открыл ее и в нерешительности остановился на крыльце. Со стены свисал фонарь, заливая светом дорожку; он быстро сбежал со ступенек и укрылся в тени возле стены. Теперь дождь еще больше усилился, капли его подпрыгивали на мощенном булыжником дворе, как стальные шарики. Он взглянул вверх, на вентиляционную трубу, которая высоко над его головой протянулась к больнице. Раньше по ней он пробрался на крышу больницы, теперь ему придется поискать другой путь. Он держался в тени стены; минуя двор, подошел к больнице и начал обходить одно ее крыло. Именно в этот момент он вспомнил о пожарной лестнице. А вскоре и отыскал ее, быстро по ней поднялся, пригибая голову от проливного дождя. Последняя площадка была напротив двери, прямо под карнизом крыши. Он залез на перила, дотянулся до водосточного желоба и быстро проверил его на прочность. Желоб показался достаточно крепким. Роган набрал в легкие воздуха и перемахнул через желоб прямо на крышу. Он вскарабкался на конек крыши, стал продвигаться вдоль его, наступая с каждой стороны конька и скользя руками по плиткам. Потратив не менее пяти минут, чтобы осторожно пройти расстояние до конца здания, где была расположена вытяжная труба печи для сжигания мусора. Теперь остроконечная наружная стена тюрьмы находилась от него не дальше чем в пятидесяти футах, а под ним – сточная железная труба, которая соединялась со стеной. Роган распутал нейлоновую веревку, обвязал один ее конец вокруг дымовой трубы и, крепко уцепившись за сдвоенную веревку, опустился за край крыши. Ноги скользили на кирпичной кладке, он сильно раскачивался из стороны в сторону, ободрал суставы пальцев, до боли ушиб плечо, и только потом ноги его стукнулись о трубу. Он сел на нее враскорячку, стянул веревку с трубы, опять свернул ее кольцами, потом начал продвигаться по трубе к стене. Узкая труба врезалась в пах, но он, испытывая мучения, все двигался вперед, отгоняя от себя мысли о булыжниках сорока футами ниже, сосредоточив всю волю и внимание на продвижении к цели... Когда все это происходило – теперь или три года назад? Он затруднился бы ответить. Казалось, жизнь течет кругами, без конца повторяясь. Его руки коснулись камня, и он посмотрел вверх, на более темную полоску стены, вырисовывающуюся на фоне неба. Осторожно поднялся, ухватился за поржавевшие пики и, подтянувшись, вылез на верх стены. Не давая себе ни малейшей возможности передохнуть, он раскрутил кольца веревки, зацепил ее за пару остроконечных костылей и начал спускаться со стены – тоже по спаренным концам веревки, как он это делал, когда спускался с крыши больницы. Через несколько мгновений, прыгнув с высоты в десять футов в траву у подножия стены, стянул за собой за один конец веревку. Роган промок до костей. Некоторое время он лежал на земле, уткнувшись лицом в сырую траву, потом с трудом поднялся на ноги, быстро свернул нейлоновую веревку, набросил ее через голову на плечи, повернулся и не мешкая двинулся в темноту. Учитывая свой прошлый опыт, он сделал большой крюк у домов для семейных тюремщиков, сразу направившись на холм в сторону торфяников и каменоломни. Темнота была очень кстати. Через пять минут он остиг гребня долины, остановился, чтобы оглянуться назад. В лощине распласталась тюрьма, как некое доисторическое чудовище во тьме – бесформенное, с расплывчатыми очертаниями; тут и там горели желтые фонари, возле которых теснились дома. Роган почувствовал вдруг прилив радостного возбуждения. Он громко засмеялся, повернулся и побежал по торфяникам. Минут через пятнадцать добрался до каменоломни, обогнул ее и вышел к реке, вздувшейся от дождей, шумно бурлившей во тьме среди валунов. Дойдя до середины металлического переходного моста, он остановился и бросил в пенистую воду веревку, отвертку и кусачки. Все-таки дело увенчалось успехом. На этот раз его не водворят на прежнее место. Он пробежал остаток моста и двинулся вдоль берега. Вскоре среди темных деревьев леса мелькнул огонек коттеджа. Глава 4 На улице, выложенной каменными плитами, было холодно, и Джек Поуп продрог, набирая на руку охапку поленьев. Потом вернулся в гостиную небольшого коттеджа. Языки пламени осветили дубовые балки потолка, запрыгали, отбрасывая таинственные тени и извиваясь; он подбросил дров в ярко разгоревшийся камин. Потом подошел к кухонному столу, вынул оттуда бутылку виски, налил себе полстакана. На дворе завывал ветер, дождевые капли стучали в окно, как выстрелы, и его передернуло, когда он вспомнил о том месте, на другой стороне холма, за рекой, в котором провел пять лет жизни. Одним духом он осушил стакан, закашлялся от крепкого спиртного, перехватившего дыхание, опять потянулся к бутылке. Он не услышал никакого звука, но едва заметное дуновение холодного воздуха коснулось его правой щеки. Он медленно повернулся – и волосы дыбом встали у него на затылке. В дверях стоял Роган. В рубашке и брюках, прилипших к телу, подчеркивая его мощную атлетическую фигуру. Размазанная дождем пыль из вентиляционной трубы заляпала его с головы до ног грязными пятнами. И Джек Поуп испытал настоящий первобытный страх, пронзивший его насквозь до такой степени, что в присутствии этого странного, неясных очертаний человека он почувствовал себя до смерти перепуганным ребенком, дрожащим от близости этой поистине какой-то первородной силы, которую ему трудно было постичь своим разумом. Он облизал пересохшие губы, выдавил на своем лице страдальческую улыбку. – Тебе удалось это, Ирландец! Поздравляю! Роган беззвучно прошелся по комнате, взял стакан из рук Поупа и залпом опрокинул в себя виски. Закрыл глаза, глубоко вздохнул и открыл их опять. – Который сейчас час? Поуп взглянул на свои часы. – Как раз половина девятого. – Хорошо, – заметил Роган. – В девять меня здесь уже не должно быть. Помыться здесь можно? Поуп услужливо кивнул. – Я весь вечер грел воду. – А одежда? – Разложена в спальне. А как насчет того, чтобы что-нибудь поесть? Роган покачал головой. – Не до этого. Если у тебя есть термос, залей в него кофе и сделай несколько бутербродов. Я поем в дороге. – Ладно, Ирландец. Как тебе будет угодно. Ванная комната – в конце прохода. Роган резко повернулся и вышел. И тотчас с лица Поупа слетела натянутая улыбка. – Кого он, черт возьми, корчит тут из себя? Огромного вонючего Мика? Бог мой, как бы хотелось сдать его кому надо!.. – пробормотал Поуп. Он прошел на кухню, поставил чайник на плиту, потом начал копаться в ящике стола, чтобы найти нож для хлеба, вынул батон и начал в ярости резать ломти. Ванную комнату лишь недавно пристроили к задней стене коттеджа. Маленькое помещение. Впрочем, это не имело значения. Роган наполнил ванну горячей водой, сбросил с себя мокрую одежду и залез в воду. Он совсем немного позволил себе посидеть, наслаждаясь теплом, потом принялся оттирать грязь со своего тела. Через пять минут вылез из ванны, быстро вытерся насухо, потом прошел в спальню, повязав на поясе полотенце. Все, что было нужно, он нашел аккуратно разложенным на кровати. Нижнее белье, рубашка, даже ботинки – все оказалось нужного размера, а костюм-двойка из особо прочного материала, казалось, был сшит по заказу. Были тут и поношенная шляпа для дождя, и плащ. Неохотно, но он все же должен был признаться самому себе, что приятно, когда о тебе проявляют такую заботу. Шляпу и плащ он захватал с собой, когда возвратился в гостиную. Поуп пришел вслед за ним из кухни с большим термосом и металлической коробкой. – Бутерброды внутри, ты сэкономишь время. – И куда же я должен отправиться? – Тебя хочет видеть О'Мор. – Где я найду его? Поуп пожал плечами. – Бог весть... Я занимался поисками подставного адреса в Кендале. Ты знаешь, где это находится? – Озерный край, очевидно? Вестморленд? – Точно. Тебе предстоит длинная дорога на автомобиле. Отсюда триста пятьдесят миль, и тебе надо быть на месте в семь утра. Именно в этот момент будет проводиться обход камер в тюрьме. Роган едва заметно улыбнулся. Вряд ли его станут искать в таком месте, как Кендал. Они потратят по крайней мере три дня, чтобы убедиться, что он выбрался из торфяников, но даже и тогда сомнения в этом останутся. – Почему в семь? – Потому что тебя будут ждать именно в это время. Ты заедешь на парковку в гостиницу «Вулпек» – это в Стриклендгейте – и там будешь ждать. – Кого? – Честно говоря, не знаю. Как я уже сказал, я отправлял письма на подставной адрес в Кендал. Может быть, это просто промежуточный пункт, чтобы скакнуть куда-нибудь еще. Роган покачал головой. – Такое объяснение меня не удовлетворяет, Поуп. Ты не такой человек, чтобы заниматься чем-либо с закрытыми глазами. – Это истинная правда, Ирландец. Господь мне судья. Признаюсь, что я сболтнул о твоей попытке побега, когда вышел на свободу. Слух, видно, разошелся среди ребят. Ты знаешь, как это бывает. – А что ты скажешь об адвокате Соамсе? – Последние пять лет исключен из ассоциации юристов. Негодяй до мозга костей. Обратился ко мне пару недель назад. Сказал, что его клиент прослышал о том, что ты знаешь, как можно выбраться из тюрьмы, и узнал, что этот слух исходит от меня. Он быстро пронюхал, в чем дело. Тот еще пройдоха. – А что ты имеешь с этого? – За то, что я провернул эту небольшую штуку? Пару сотников и расходы. Роган угостился сигаретой из пакета на столе, прикурил ее. Лицо его задумчиво нахмурилось. Если принять все сказанное за чистую монету, то не очень-то верилось. А точнее – совсем не верилось. Но вместе с тем Колам был хитер, как лисица. На него похоже – заметать свои следы, затруднить и запутать прямую дорогу к нему самому. – Пока что ладно, принимаю такое объяснение, – ответил он. – Так как мне добраться до Кендала? Поуп достал небольшой белый пакет и ухмыльнулся. – Никакой ловкости я тут не проявлял, а подошел к делу просто. Достал для тебя дорожную карту Ассоциации автолюбителей. На ней показана дорога от Экзетера прямо до Кендала. Он тут же развернул карту, показал путь на схеме, показанной на карте. В Экзетере, пояснил Поуп, Роган повернет на дорогу А-38, проедет по ней через Бристоль и Глочестер. Оттуда новая автотрасса М-5 поведет его на север, мимо Ворчестера и Бирмингема, соединится с М-6 для продолжительной поездки через Ланкашир в озерный край. – Ты увидишь, что на некоторых участках новых автотрасс еще не закончено строительство, – заметил Поуп. – Но в целом поездка будет вполне нормальной. – Какую машину вы достали для меня? – Ничего особенного. «Форд» двухлетней давности, но с отличным мотором. Я сам проверил ее. На заднем сиденье образцы корма для животных. Ты будешь выдавать себя за торгового представителя сельскохозяйственной фирмы. – Он взял портфель и вынул из него пачку документов. – Здесь пара отпечатанных визитных карточек на имя Джека Манна и водительское удостоверение. Надеюсь, ты не разучился еще водить машину? Роган пожал плечами. – Как-нибудь справлюсь. Он увидел, что была оформлена страховка на то же имя, заведен журнал и путевой лист. Даже членский билет Ассоциации автолюбителей. Роган засунул все это в свой боковой карман. – Похоже, ты все продумал. – Мы стараемся угодить. – Поуп достал потертый кожаный бумажник и протянул ему. – Тут сорок фунтов. Нет смысла иметь при себе больше. Если тебя остановят и обыщут, то большая сумма денег может лишь вызвать подозрения. – Психология полицейского, – заметил Роган. – Ты никогда не сможешь освободиться от нее, ведь так? Поуп было вспыхнул, но все же сумел заставить себя улыбнуться. Посмотрел на часы. – Почти девять. Пора в путь. Роган надел плащ, подпоясался и нахлобучил шляпу. Они прошли через кухню. Поуп включил лампочку над дверью, открыл ее, прошел по небольшому двору к старому сараю. Раскрыл ворота гаража, где стояли две машины. Одна – большая темная скоростная, вторая – зеленый седан. Роган задержался у входа, осматривая их. – И обе мне? – спросил он. – Ну как же, черт возьми, ты думаешь, я выберусь отсюда в такое время? – воскликнул Поуп. – Достаточно того, что я вчера прошел пять миль до ближайшей автобусной остановки после того, как пригнал сюда «форд». Седан я купил в Плимуте сегодня утром. Но Роган решил не обострять отношений. – Мне надо трогаться. Поуп кивнул. – Позаботься, чтобы не сбиться с маршрута. Никакого заезда в Холихед, никаких ирландских лодок. Роган очень медленно повернулся, сохраняя на лице полнейшую невозмутимость. – Что ты хочешь этим сказать? Поуп натянуто улыбнулся. – Ничего, Ирландец. Ничего. Просто Большой Мужчина вложил в тебя кучу денег. Поэтому имеет право увидеть какие-то плоды этого. В следующее мгновение Роган схватил его за горло, притянул вплотную к себе; глаза его налились кровью. – Когда я что-нибудь делаю, то значит, так хочу, – негромко прошипел Роган. – Не забывай об этом, Поуп. Шон Роган никому не позволит давить на себя. Поуп, пошатываясь, отлетел назад, к побеленной известкой стене, и шмякнулся на землю. Заерзал там, ловя воздух ртом, слушая, как заработал мотор «форда», как машина проскочила двор, потом шум движения стал затихать вдали. На каменистой дорожке послышался звук шагов, и спокойный голос произнес: – Однако Роган поступает круто. Человек, которого опасно подвести. Поуп посмотрел на Генри Соамса и грязно выругался. – Надеюсь, вы знаете, что делаете. – Он застонал и слегка покачнулся, поднимаясь на ноги. – Если бы я обладал крупицей здравого смысла, то давно бы вышел из этой игры. – И потерял бы все эти многообещающие денежки? – Соамс потрепал его по плечу. – Вернемся в дом, и я снова пройдусь по всему этому делу. Думаю, вы согласитесь со мной. За первым поворотом дороги Роган припарковал машину у ворот из пяти прутьев и пешком вернулся назад, к коттеджу. Для этого у него было несколько причин. Во-первых, ему не нравился Поуп. Во-вторых, он ему не верил. К тому же существовало еще одно интригующее обстоятельство: покрышки обеих машин оказались мокрыми, хотя по идее его спортивная машина должна была стоять в укрытии весь предыдущий день. Подходя к коттеджу, он сошел с дороги, направляясь прямо через рощицу хвойных деревьев, и вышел к дому с задней стороны. Окно задернули занавеской, но, пригнувшись, он увидел через узкую щель большую часть гостиной. За столом сидели Генри Соамс с Поупом и за бутылкой виски вели оживленный разговор. Роган постоял там всего лишь одно мгновение, потом повернулся и пошел назад, к машине. Итак, заговор становился все более явным. Более всего озадачивал момент: как мог спутаться Колам О'Мор с такими людьми? Ответа не находилось и не найдется, пока он не приедет в Кендал. Роган откинулся на спинку сиденья и сосредоточил все свое внимание на предстоящей дороге. Глава 5 После полуночи дорога перед Роганом совершенно опустела, хотя от Бристоля до Бирмингема и дальше на север, в Ланкашир, ему встречалось немало тяжелых грузовиков, которые круглосуточно колесили по дорогам. Сразу после двух часов ночи он остановился у Небольшого гаража возле Стоука, чтобы заправиться, стараясь держаться в тени машины: служащий мог увидеть его лицо. Он не терял времени зря, но и не превышал указанных ограничений скорости. Рассвет застал его на автотрассе М-6 к востоку от Ланкастера. Утро выдалось серым и неприветливым, хлестал сильный дождь, ветер гнал тучи, будто нарочно, поперек его пути; а на западе темные воды залива Морекамбе взбивали на волнах белые барашки. Он опустил боковое стекло, и ветер дохнул на него приятным соленым запахом морского прибоя. Он глубоко вдыхал его, впервые за много лет неожиданно почувствовав прилив бодрости. Он остановил машину, взял термос, вылез из машины и так стоял на обочине дороги, глядя все время на море вдали, пока пил кофе. В это трудно было поверить, но он оказался на свободе. Странная, нелогичная мысль на мгновение промелькнула в его сознании: может быть, это всего лишь туманная, безнадежная мечта, которая мгновенно улетучится от поворота ключа в замке двери его камеры и пробудит его ото сна. Но в небе резко закричала чайка, и неожиданно опять хлынул проливной дождь. Он постоял еще некоторое время, подняв лицо к небу, потом залез в машину и поехал дальше. Он приехал в Кендал вскоре после семи и разыскал условленное место встречи, где к этому времени уже все пришло в движение, как и на большинстве базарчиков небольших городков. Он без всякого труда отыскал гостиницу «Вулпек» в Стриклендгейте, въехал на парковочную площадку и выключил мотор. У него возникло странное чувство, пока он принялся ждать, оставаясь в машине, словно вернулись былые времена, когда он был вместе участниками французского Сопротивления. Он вспомнил то утро в Амьене, когда по булыжной мостовой, так же как сегодня, хлестал дождь, а связной оказался агентом немецкой военной разведки, абвера... Но, с другой стороны, никогда и ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным. Со дня рождения и до гробовой доски. Он открыл пачку сигарет, которую сунул ему Поуп, увидел, что она пустая, и смял ее в руке. И тут спокойный голос произнес: – Славное утро, мистер Роган. Ей, вероятно, было лет двадцать, никак не больше. На ней был неновый, свободный плащ, перетянутый поясом в талии и, хотя голова была покрыта шарфом, с выбивавшихся из-под него темных волос падали на лоб капли дождя. Она обошла машину с другой стороны, открыла дверцу и села рядом с ним на переднее сиденье. Круглое личико с нежной чистой кожей, черные как смоль брови и волосы, пухленькие розовые губки, что свидетельствовало о ее сексуальности. Такого типа лица он часто видел на западном берегу Ирландии, особенно в окрестностях Галвея, куда в течение столетий происходил приток испанской крови. – Откуда у вас такая уверенность? – спросил он. Она пожала плечами. – Мне дали номер машины, и Колам показал мне вашу фотографию. Вы сильно изменились. – Но разве другие не меняются? – в свою очередь воскликнул он. – А какая вам тут, мисс, отводится роль? – Вы узнаете об этом. Если уступите мне руль, то мы поедем дальше. Он сдвинулся с водительского места к центру сиденья. Она проскользнула над ним на его место. На какое-то мгновение он остро почувствовал в ней женщину, слабый запах духов в холодном утреннем воздухе, край плаща, коснувшийся его колен. Она одернула полы без тени стеснения и завела мотор. – Мне бы хотелось остановиться и купить сигарет, – сказал Роган. Она вытащила из своего левого кармана пачку и кинула ему. – Нет нужды. Тут их достаточно. – Далеко ехать? – Миль сорок. Она оставалась совершенно спокойной, руки положила на рулевое колесо, умело вела, притормаживая машину, по узким улочкам среди других машин утреннего потока. Он некоторое время наблюдал за ней, откинувшись в уголок на спинку сиденья. Это была привлекательная девушка, с которой, по-видимому, жизнь обошлась довольно сурово. Об этом говорили тени, залегшие под ее серо-зелеными глазами. Битая, но не сломленная смелость отражалась в гордо вздернутом подбородке, в уверенных движениях ловких рук. Печально было то, что она больше никогда и никого не подпустит к себе близко, и в этом заключалась ее истинная трагедия. Ее голос резко прервал его размышления: – В следующий раз вы узнаете меня? – А нужно ли это делать? – Он слегка усмехнулся. – Ирландка из Ливерпуля? – Неужели это так очевидно? – Такой акцент можно услышать и здесь, и в других местах. Она невольно улыбнулась. – Вам не следует думать, что вы сами говорите как английский джентльмен. – А зачем мне это? – Вы же служили майором у них в армии, верно? – Похоже, что вы многое знаете. – Мне положено знать. Когда-то я наблюдала знаменитого Шона Рогана за завтраком, обедом и ужином, а также за еще кое-какими занятиями. Теперь они ехали по пригороду, и она остановила машину возле невысокой каменной ограды, увенчанной железными рейками. Чуть дальше стояли открытыми железные ворота с вывеской над ними, где значилось: «Церковь безупречного сердца», а также выцветшими позолоченными буквами указано расписание времени обедни и исповеди. – Вы не возражаете? – спросила она. – Я редко захожу сюда. – Сделайте одолжение. Он смотрел, как она прошла через ворота, невысокая девушка с крепкой фигуркой крестьянки и чересчур пышными по английским меркам бедрами. Так, значит, она до сих пор остается верующей? Это любопытно узнать и теперь доказывает, что она не была активным участником ИРА, которые автоматически отлучались от церкви. Поддавшись порыву, он открыл дверцу машины и пошел за нею по выложенной каменными плитами дорожке. В церкви было тепло и очень тихо. Он некоторое время постоял, напряженно прислушиваясь, потом присел на скамейку сбоку. Она стояла на коленях у алтаря. Когда он посмотрел на мигающие огоньки свеч, то ему показалось, что они стали светить более тускло. Он наклонился вперед и прислонился лбом к каменной колонне. В нем почему-то пробудилось все напряжение, и возбуждение последних двенадцати часов. Каким-то странным образом ему стало казаться, что он все время должен к чему-то прислушиваться. Он гнал от себя эту нелепую мысль, сидел ровно и смотрел, как она поднялась на ноги и пошла к выходу. Она почувствовала его присутствие, несмотря на полумрак помещения, и резко остановилась. – Вы поступили неумно. Вас могли увидеть. Он пожал плечами, взял ее под руку, когда они вместе направлялись к двери. – Если вы так считаете, держите себя подозрительно. А тот, кто ведет себя подозрительно, обязательно попадется. В том, что касается побегов, я – тертый калач. Они остановились на ступеньках церкви; ветром задувало мелкие дождевые брызги на крыльцо, а она испытующе смотрела на него снизу вверх. Она улыбалась, и у него возникло ощущение, будто внутри ее загорается лампочка. – Ханна Костелло, мистер Роган, – представилась она и протянула ему руку. Он пожал ее и усмехнулся. – Возобновление знакомства превращает плохих приятелей в старых друзей, – произнес он. – Любимая поговорка моей бабушки. – Не спрошу ли я слишком много, если поинтересуюсь, куда ты везешь меня? – На другую сторону озер. В прибрежную полосу возле местечка которое называется Уитбек. – Колам О'Мор находится там? – Он ждет тебя. – Тогда поехали, ради всего святого! В Керри есть ферма, а мой отец слишком постарел, чтобы управиться с ней. Для меня подошло время возвратиться туда. Улыбка слетела с ее лица, и она пристально, изучающе посмотрела на него: вроде бы хотела что-то сказать, но, видимо, сочла за лучшее не делать этого и пошла вперед, к машине. * * * Дик Ванбру очень устал, чертовски устал, и проливной дождь, стучавший по окну ванной комнаты, не мог улучшить его настроения. Он закончил бриться и мягко растирал лицо, когда дверь в ванную приоткрылась и туда заглянула жена. – К телефону, дорогой. Звонит помощник специального уполномоченного. Ванбру вытаращил на нее глаза, глубокая складка прорезала лоб. – Ты, конечно, шутишь?.. – Боюсь, что нет. Ставлю твой завтрак на плиту. Подогревать. По его голосу я поняла, что тебе придется поторопиться. Ванбру натянул на себя рубашку и, спускаясь с лестницы, заправил ее в брюки. Его усталость сняло как рукой. Какова бы ни была причина, произошло что-то из ряда вон выходящее. Помощник специального уполномоченного не станет звонить в половине восьмого утра из-за того, что был взломан замок на каком-то складе. Он снял трубку в гостиной и прислонился к стене. – У телефона Ванбру, сэр. – Доброе утро, Дик. Боюсь, что помешаю вам завтракать. – Это не впервой, – отозвался Ванбру. – Улизнул Роган. Ванбру вдруг почувствовал мгновенное головокружение. Он глубоко вздохнул, зажмурился, потом опять открыл глаза. – Когда? – Очевидно, ночью. Его отсутствие обнаружилось при обходе в семь часов. Начальник тюрьмы только что связывался по телефону со Стариком. – Как ему удалось уйти? – Похоже, никто этого не знает. Может быть, что-то станет ясно попозже, но первая беглая проверка ничего не дала. Ванбру едва слышно рассмеялся. – Во французском Сопротивлении его называли Призрак, вы знали об этом, сэр? Помощник специального уполномоченного пропустил это замечание мимо ушей. – Дело поручается вам, Дик. Ванбру еще раз глубоко вздохнул, подтянулся. – Я бы не хотел... не хотел бы опять. – Дик, отказываться бесполезно. Ведь вы знаете Рогана лучше, чем кто-либо другой. – В том-то и беда, сэр. – Скорый поезд в Вест-Кантри отправляется в девять часов из Педдингтона. Прихватите с собой Двайера. Я позабочусь о том, чтобы местная полиция оказала вам максимальное содействие. Чем дольше он остается на свободе, тем хуже для всех нас. Репортеры начнут копать его послужной список и все такое прочее, и не успеешь оглянуться, как завязнешь во всем этом по горло. – А может быть, это и неплохо, сэр? – предположил Ванбру. – Это хотя бы заставило начальство подумать еще раз о его помиловании. – Согласиться на такой эмоциональный шантаж? Да вы с ума сошли! – Помощник специального уполномоченного фыркнул. – Ради Бога, вспомните, что вы полицейский, и приступайте к делу. Ванбру положил трубку, постоял некоторое время в раздумье, потом быстро позвонил домой детективу, сержанту Двайеру. Когда закончил с ним разговор, отправился на кухню. К нему повернулась жена, стоявшая у плиты, подняла сковородку, но он покачал головой. – Только кофе, любовь моя. Мне уже пора уходить. Она налила ему чашку, поставила перед ним на стол, потом запустила пальцы в его седеющие волосы. – Прошло двадцать пять лет, Дик. Я хорошо изучила тебя. Что стряслось? – Это Шон, – ответил он. – Шон Роган. Он бежал. Старик посылает меня в Вест-Кантри, чтобы я лично возглавил поиски. – Ах, только не это, Дик! – Лицо ее болезненно скривилось, она опустилась на стул напротив. – Разве недостаточно того, что ты уже сделал? – Я – полицейский, Нелл, – возразил он. – Ты это знала, когда выходила за меня. Об этом знал и Шон. – Но, Дик, он же спас тебе жизнь. – Всевышний – свидетель, неужели ты думаешь, что я забыл об этом? – строго спросил он. Когда она нежно прикоснулась рукой к его лицу, у нее на глазах выступили слезы. Он повернул руку и прикоснулся губами к ее ладони. – Мне пора, любовь моя. Не могу засиживаться. Он поднялся, повернулся и неторопливо пошел к двери. * * * Дождь все еще продолжался, когда Роган и девушка добрались до Боунесса и сели на паром через озеро Уиндермер. На пароме никого не было, они одни стояли у перил на корме, любовались открывавшимися красотами. – Как тебе это нравится? – Просто потрясающе! – Самое красивое место во всей Англии. Летом эти дороги забиты отдыхающими. А в это время года здесь ни души. Поэтому мне больше всего нравится именно этот период. На ее щеках появился маслянистый блеск, она тщательно вытерла влагу со своего лица и лба, посмотрела вдаль, мимо острова Бель. Роган наблюдал за ней и радовался, что кругом так красиво. Высадившись на противоположном берегу, они поехали по дороге в сторону Хоуксхеда и в районе Конистон Уотер повернули на Браутон-ин-Фурнесс и Уичам. Потом они поехали на север, по дороге вдоль берега и в миле от станции Уитбек достигли легендарного дорожного знака – Марш-Энд. Она съехала с дороги, и машина затряслась на избитой колее, ведущей к морю. Они следовали направлению петлявшего ручья, который извивался, как змея, теряясь местами в жесткой болотистой траве и грязных лужицах, где в камышах гнездились дикие утки и куда с моря несло туман, сглаживая контрастность окружающего, делая все расплывчатым, бесформенным, словно сновидение. Машина свернула на другую колею, проходившую через рощицу, за которой у истока ручья виднелась одинокая ферма. Дом стоял среди берез у края воды – старинная постройка из серого камня, а рядом добротный амбар. Постройки и дворик огораживала стена. Но когда они подъехали ближе, Роган понял, в каком все было запустении. Поломанные части забора, облезшая покраска... Между булыжниками проросла трава. Машина остановилась, Ханна Костелло выключила мотор и состроила рожицу. – Не очень красиво. С годами приливы испортили пастбища. На жизнь здесь не заработаешь ничем, кроме охоты на дичь и рыбной ловли. Агенты по недвижимости с удовольствием сдали эту ферму на год. Он нахмурился. – Очень длинный срок. – Любой более короткий вызвал бы подозрения. Она помолчала неуверенно, потом продолжала: – Когда ты в последний раз видел Колама О'Мора? – Десять лет назад. – Он изменился. Постарайся не показывать этого. Думаю, что он очень честолюбивый. Роган не успел ответить. За его спиной отворилась дверь, и он торопливо оглянулся. В дверях стоял мужчина, опирающийся на палку. С его широких сутулых плеч, подавшись немного вперед, свешивалась голова. – Шон! – раздался хриплый шепот. – Клянусь всем, что есть святого, это – Шон Роган! Увиденное потрясло, как удар. Роган с усилием сделал глотательное движение и пошел с вытянутой рукой ему навстречу. – Колам, старый леший! Давно не видел тебя. На мгновение в рукопожатии отразилась прежняя сила, запомнившаяся ему с тех пор, но только на мгновение. И Колам О'Мор хрипло засмеялся. – Говорят, что время все меняет, Шон. Мне оно угодило прямо в зубы. Рад, что с тобой оно обошлось более милостиво. Он повернулся и захромал вдоль побеленного известью коридора. Роган пошел за ним, видя, что на высохшем мужчине, которого он когда-то знал под именем Колама О'Мора, одежда висит мешком. В просто обставленной гостиной стоял стол, два мягких кресла возле камина и лежали камышовые циновки на полу. Колам О'Мор опустился в одно из кресел и посмотрел на Ханну. – На серванте стоит бутылка, девочка, и стаканы. И не говори мне – не надо. Обо мне теперь можно не заботиться. Роган расстегнул пояс на своем плаще, снял его и сел в другое кресло, проговорив: – Колам, что с тобой? Старик пожал плечами. – Суровая жизнь, выпавшая на мою долю. Дают о себе знать прошлые грехи... Разве это имеет значение? – Он покачал головой. – Я не видел человека, который выглядел бы лучше, просидев семь лет в английской тюрьме. Роган хмыкнул. – Помнишь, что писал Том Кларк? Никогда не сдавайся. Продолжай драться и полагайся на чувство собственного достоинства. О'Мор кивнул. Разве не поступал он именно так все последние пятнадцать лет?! Ханна налила виски в оба стакана, поднесла их мужчинам, старик обнял ее за талию. – Ей повезло, что я не моложе ее на тридцать лет, Шон. Эта девочка что надо. – Он улыбнулся ей. – Изобрази ему какой-нибудь завтрак, красавица, пока мы разговариваем. Она взглянула на Рогана, и в ее глазах отразились непроизнесенные слова. Она вышла. О'Мор отпил немного виски из своего стакана и с облегчением вздохнул. Вынул трубку и начал набивать ее из кожаного кисета. – Ты только что слышал новости. Теперь они носятся кругами блокируют все дороги из этих проклятых болот, а ты махнул за триста пятьдесят миль, где они меньше всего думают обнаружить тебя. Над этим можно только посмеяться. Роган чокнулся с ним. – Благодаря Большому Мужчине. – Организация заботится о своих членах, – заявил Колам О'Мор. – Признаюсь, что пришлось потратить немало времени, но не только по моей инициативе. Наступило недолгое молчание, потом Роган спросил, подбирая слова: – А как отсюда быстрее всего добраться до Керри, Колам? – Ну, видишь ли, Шон, я ведь хотел кое-что обсудить с тобой, верно? За этими словами скрывалось что-то очень важное, что-то такое, чего он пока не понимал, что оставалось под спудом происходившего с тех пор, как Соамс посетил тюрьму, после чего, казалось, прошло сто лет... Колам взял сигарету, прикурил ее от тлеющей в камине головешки. – Мы знаем друг друга давно, Колам, слишком давно, чтобы испытывать какую-то неловкость в наших отношениях. О чем же ты хотел поговорить со мной? – О простых вещах. У нас для тебя есть работа, Шон. – У вас? – У организации. – Насколько я понимаю, она свернула свою деятельность после прекращения пограничной войны. Колам О'Мор причмокнул. – Сказки для простаков и старух. Просто мы столкнулись с трудностями, Шон. Теперь мы проводим крупномасштабную реорганизацию, и нам нужны деньги. – А где мы их можем раздобыть? Старик повернулся к столу, выдвинул ящик, вынул оттуда карту и разложил ее на полу. На ней давалась детальная схема озерного края. Свою палку он использовал в качестве указки. – Почтовые поезда из Глазго в Лондон проходят через Карлайл и Пентрис. Обрати внимание, что Кендал остается в стороне. До Кендала идет местная ветка. И она вливается в основную колею на станции Ригг, в восьми милях к югу от Кендала. – Ну и что? – Каждую пятницу Ассоциация центральных банков отправляет из Пентриса бронированную машину. Она совершает своего рода круг между озерами и по морскому берегу, заезжает в Кесвик, Уайтхевен, Сискейл и другие места. Из Браутона, который ты проехал по дороге сюда, машина направляется в Эмблсайд, а потом мимо Уиндермера в сторону Кендала. Прибывает на станцию Ригг в три часа дня, к приходу лондонского экспресса. – Какой груз они перевозят? – Обычные наличные накопления к концу недели, главным образом старые купюры, чтобы их потом опять пустить в оборот. Ты знаешь, как работают банки. Они не хотят, чтобы деньги оставались в сельских филиалах. Обычно где-то четверть миллиона. – Такие деньги вполне пригодились бы. – И даже очень. Для организации. Роган резко засмеялся. – Упаси нас Боже, но это же сумасшествие! – Он подошел к окну, потом круто повернулся. – Так, значит, ради этого ты помог мне бежать после семи лет отсидки, Колам О'Мор? – У тебя самая светлая голова во всей нашей организации, – спокойно отозвался О'Мор. – Гениальный организатор! Мы нуждались в тебе все эти годы. – А если бы я вам не понадобился, то где бы я был сейчас, Колам О'Мор? – Нам дорого стоило вызволить тебя, парень, и не только с точки зрения наличных денег. Я полагаюсь на тебя. – Тогда я тебя сейчас разочарую. – Роган покачал головой и подошел к камину. – Я всем этим сыт по горло, Колам, неужели ты не понимаешь этого? Мне сорок лет, и двенадцать из них я провел в тюрьме. Что касается меня, то я выхожу из игры. Организация должна найти другой способ получить то, что ей требуется. Я уже накушался всего этого. Старик кивнул. – А чем же ты тогда займешься? – В Керри имеется ферма, на которой теперь ждут меня, и ты, знаешь об этом прекрасно. Мой отец занимался на ней всеми делами с тех пор, как десять лет назад отошел от политической деятельности. Он все больше стареет. Колам, и я тоже. – Разве это не относится ко всем остальным? – Старик вздохнул. – Пусть будет так. К северу отсюда есть местечко на морском берегу, которое называется Равенглас. Я дам тебе фамилию одного человека. За сто фунтов он перевезет тебя по воде. – Он опять выдвинул ящик, вынул оттуда пачку банкнотов и бросил ее на стол. – Удачи тебе, Шон Роган. Роган взял кредитки, прикинул их на вес, лицо его нахмурилось. – А как ты? – Да храни нас Бог, парень. Меня ждут дела, и вон в тех горах находятся люди, готовые на все. Я сам постараюсь справиться со всем этим. Роган постоял некоторое время, пристально смотря на него, потом, не говоря ни слова, повернулся, распахнул дверь и вышел на улицу. Глава 6 Прилив гнал волну на берег, булькал в крабьих дырах; водная рябь накрывала грязные болотные лужи, превращаясь в гладкую, отливающую серебром поверхность, усеянную морскими астрами; где-то одиноко прокричала птица. Роган прошел по узкой дамбе к тропинке, заросшей болотной травой и тростником в рост человека. Повинуясь какому-то неосознанному импульсу, он свернул вправо, на более узкую тропинку, пролегшую через кустарник, и вышел по ней к узенькой бухточке, где обнаружил моторную лодку, стоявшую на якоре возле берега. Вокруг – никого. Он прыгнул на палубу и прошел в рулевую рубку. Хотя посудина была явно старая, но в хорошем состоянии, и ее внутренние помещения, видно, только недавно подмели. Бронзовый компас и ручки управления двигателя отполированы до блеска. Он услышал на палубе за своей спиной какое-то движение, оглянулся и увидел Ханну Костелло, которая стояла и наблюдала за ним. Он подошел к ней, и она бросила ему на руки плащ. – Я подумала, тебе это может пригодиться. Он надел его, поднял воротник, защищаясь от дождя, закурил очередную сигарету. – Этот катер принадлежит Коламу? Она кивнула. – Он приплыл на нем из Равенгласа. – Это его привычка – смываться тотчас, когда дело сделано? Она снова кивнула, а Роган покачал головой. – Ну, это не для меня. Я сматываю удочки теперь же! – Тебя никто не держит. Дождь неожиданно полил как из ведра, и он задумчиво остановил свой взгляд на бескрайней, казалось, болотистой равнине. – Здесь какое-то странное место. Подобного я нигде не видел. Можно побожиться, что за нами подсматривают из-за каждого куста. – Духи умерших, – отозвалась она. – Древние места. Равенглас был портом еще при римлянах. Они называли его Гланнавентой. Примерно сто лет назад здесь на рассвете в один из дней на илистых отмелях нашли залитый кровью баркас, а в нем двенадцать таможенников с перерезанными глотками. Контрабандисты использовали эту ферму в качестве своего пристанища. – Ничто не меняется, – философски заметил Роган. Она ответила кивком. – Усвоить этот урок труднее всего. Всю жизнь я пытаюсь что-то изменить, да и сама пытаюсь измениться. Но из этого ничего не выходит. – Как ты оказалась впутанной во все это? – На этот вопрос ответить легко. Я живу со своим дядей, Педди Костелло, в местечке, которое называется Скардейл, в пустынной болотистой местности, к северу от Эмблсайда. В качестве прикрытия он использует овцеводческую ферму в этом месте, которая практически разорилась. А во время войны он вместе с моим отцом стал членом организации Большого Мужчины на севере Англии. Полгода назад он пронюхал об этом банковском фургоне и связался с Коламом. – Зачем ему это? – Потому что, будучи пьяным или трезвым – что случается довольно редко, – он живет в воображаемом мире действий и страстей, и, как театральный герой, восклицает: «Боже, храни Ирландию!» Он и себя все еще продолжает считать одним из героев, который продолжает вести благородную борьбу. – А разве это плохо? – Это глупое заблуждение, – сказала она, – что еще хуже. Эхо чего-то, что давно уже миновало. Мир изменился. В нем больше нет места людям типа моего дяди. – Или меня? – Если вы – два сапога пара. Собираешься ли ты уехать из Равенгласа на этом катере? – Я был бы глупцом, если бы не сделал этого. Она оперлась на палубные перила и будто мысленно заглянула в прошлое. – Когда я была еще девчонкой, в Ливерпуле, мне все уши прожужжали о Шоне Рогане, великом Шоне Рогане. Мой престарелый родитель был, между прочим, твоим поклонником. Во всяком случае, так он громогласно заявлял у стойки бара на набережной. Но дальше слов дело не заходило. После смерти матери он совершенно спился. – Знаком с такими случаями, – поддакнул Роган. – Скверная штука. – Удивительно, как некоторые могут губить себя на твоих глазах, – продолжала она. – Такие в состоянии убить даже любовь к ним. До ненависти, правда, дело не дошло: мне стало просто на все наплевать. Когда он начал ошибаться спальнями и, шатаясь, вваливался в мою, я решила, что пора уходить. Он умер на следующий год. – И что же ты сделала? – Что делают все девушки в моем положении – уехала в Лондон. – Сколько же тебе было тогда лет? – Шестнадцать. Но это оказалось явным достоинством. Некоторых мужчин страшно тянет к девушкам такого возраста. – Я слышал об этом, – мрачно заметил он. – Я устроилась официанткой, но заработка не хватало на жилье и питание, и один из посетителей предложил мне работу в своем клубе. Я всегда отлично танцевала. – Она спокойно улыбнулась. – Они правы, когда говорят о серьезности мелких грехов – я имею в виду в церквах. Удивительно, как ты быстро скатываешься вниз и превращаешься в невыносимого человека. – Похоже на какую-то нечистоплотную игру. – Дальше – больше. Полиция устроила облаву, и оказалось, что хозяин выжимал все соки из своих наиболее уважаемых клиентов. Вместе с собой он утопил троих из нас. – И сколько же ты за это схлопотала? – Полгода. Когда я вышла на свободу, то написала дяде Педди. У него умерла жена, и в доме ему нужна была женщина. Его сыну Брендану к тому времени исполнилось семнадцать. В детстве он переболел менингитом. – Она дотронулась до своей головы. – Нуждался в уходе. – И как же ты увязла по уши во всем этом деле? Почему бы тебе было тогда же не собрать свои пожитки и укатить куда-нибудь? Она пожала плечами, наблюдая, как с моря надвигается туман. – Почему людей затягивает куда-то? Думаю, иногда попадаешь в ситуацию, как рыба в сеть. Можешь сколько угодно трепыхаться – выхода все равно нет. – Она взглянула на его совершенно спокойное лицо. – В такой ситуации я и оказалась, мистер Роган. Попала в невидимую сеть, из которой невозможно выпутаться. В ней было какое-то странное спокойствие, задумчивая умиротворенность, и ее зеленые глаза не отрываясь смотрели в его глаза. Будто она ждала, чтобы он ей что-то сказал, но он не мог сказать ей ничего стоящего. – Всю жизнь и до сих пор мне хотелось с треском вырваться откуда-то, а ведь мне уже сорок лет. Она неторопливо кивнула. – Думаю, что ты человек, который слишком привержен старым привязанностям. Это было удивительно прозорливым наблюдением. Роган закурил еще одну сигарету и переменил тему разговора: – Что Колам подготовил там в горах? – В Скардейле? Ничего особенного. Нанял пару бродяг из Манчестера. Законченных мошенников! Они там уже две недели. – Что это за люди? – Они из тех, кто врывается со взломом, потом с грохотом дают тягу, и Боже упаси оказаться у них на пути. Ты наверняка знаешь подобных типов. Один из них действительно опасный человек. Некто Морган – Гарри Морган. Ему не откажешь в своеобразной смекалке. А Флетчер – просто тупой исполнитель. – Ничего себе парочка, с которой связался Колам О'Мор! Она пожала плечами. – Для такого рода дел нужны специалисты, а Морган и Флетчер заслуженно считаются таковыми. – Как он их отыскал? – Думаю, их для него нашел Соамс. – Ты сама-то видела их? Она покачала головой. – Колам их видел, да и то один раз. В Ливерпуле. Потом мы связались через подставной адрес второразрядного газетного агента в Кендале. Обычно я сама ездила туда за письмами. – Значит, Соамс не знает об этом месте? – О Марш-Энде? – Она отрицательно покачала головой. – Там не бывал даже мой дядя. Морган, правда, несколько раз пытался выследить меня, но мне всегда удавалось ускользнуть от него. – Есть один мужчина по имени Поуп – Джек Поуп. Он дожидался меня, когда я бежал из тюрьмы. Каким образом он связан со всем этим? – Насколько мне известно, ему платят за определенную работу, и на этом все кончается. Все переговоры на другом конце ведет Соамс. – Сколько же заплатили Соамсу? – Пятьсот плюс расходы. Роган покачал головой. – Не жирно. Такие, как он, сидят под корягой. Он потребует еще. Она нахмурилась. – Мало ли что потребует, получит ли? – Не знаю, но мне кажется, они с Поупом что-то замышляют. И что бы это ни было, это не принесет Коламу добра. – Он стрельнул окурок в воду. – Ну что же, надо возвращаться. Она удержала его за рукав. – Что ты собираешься делать? – Одному Господу известно. Но Колам уже старик. Я не могу допустить, чтобы он положил голову на плаху, и ничего не сделать, чтобы помешать этому. Верно? Он повернулся, перелез через перила и пошел по сырой траве назад, к фермерскому дому. * * * Колам О'Мор сидел за столом перед развернутой картой озерного края. Когда щелкнула открывшаяся дверь, он не потрудился даже шевельнуться. Роган подошел и присел на край стола. Слегка нахмурясь, посмотрел карту. – Одного не могу понять. Колам. Почему этим занимаешься ты? Где же молодые и активные ребята? Нежатся в постелях? Старик пожал плечами. – Впервые я услышал о банковском фургоне от старого товарища Педди Костелло. Это дядя Ханны. Она рассказала мне о нем. Потом я изложил эту идею в нашем руководящем центре в Уотерфорде. Мне сказали, что это невозможно: слишком рискованно. – Он громко причмокнул. – И я решил показать им, что в старом волке еще сохранилась жизнь. – Где ты взял деньги, чтобы помочь мне освободиться? – спросил Роган. – Какое это имеет значение? – Может иметь самое непосредственное. Колам О'Мор пожал плечами. – У меня были некоторые сбережения. А также закладные на мой дом в Лисморе. – Никого не бывает глупее старых ослов! – Роган тряхнул головой. – Ах, да не волнуйся ты за меня! Я покрою свои расходы из поступлений после завершения этой операции. Роган с сомнением покачал головой. – Не пойдет, Колам. Ты слишком стар. Колам побледнел, глаза засверкали, как раскаленные угли. Он взмахнул палкой, будто хотел ударить ею по физиономии Рогана. И тут же приступ боли до неузнаваемости исказил его лицо. Он не успел прикрыть рот рукою, и на пол вылетело некоторое количество коричневой рвоты. У двери прозвучал тревожный возглас, и когда Роган обернулся, то увидел, что там стоит Ханна. – Тряпку! – крикнул он ей. – И воды. Живо. Он придерживал голову старика, приподняв ее, пока не возвратилась девушка. Она не брезгуя подтерла влажной тряпкой пол. Роган подхватил старика под мышки и приподнял. – Ему лучше прилечь. Спальня располагалась на первом этаже, в задней части дома. Он посадил старика на край кровати, снял с него куртку, расстегнул воротник рубашки. Колам О'Мор со вздохом лег на спину. Роган поднял его ноги и накрыл пледом. Вместе с девушкой он направился к двери. – Случалось ли у него такое прежде? Она кивнула. – Один раз. Точно так же. Через полчаса он оправился. На кровати послышалось нечеткое чмоканье. Роган обернулся. О'Мор смотрел на него полуоткрытыми глазами. – Три месяца назад лучший врач Дублина поставил мне диагноз, парень. Еще два, может быть, три года, – и общий привет. Роган подошел к кровати и посмотрел на него. – Как ты? – Ничего. Через полчаса буду в полном порядке. У меня и прежде бывали такие приступы. – Ну и хорошо, – сказал Роган. – Тогда не волнуйся и ни о чем не беспокойся. Притворив за собой дверь, он увидел, что девушка стоит рядом с озадаченным выражением на лице. – Что происходит – я не понимаю. Он мог бы сказать ей о старой своей привязанности, о том, как он обязан человеку, который с гордостью хвастался тем, что никогда в жизни не подведет друга, даже если провалится земля или все затопит водою. Но и это все равно не объяснило бы всего. С момента, когда он спрыгнул со стены тюрьмы там, среди болот, оказался в потоке, из которого выбраться было невозможно, пока не будет достигнута предопределенная цель. – Приготовь ему стакан чая и плесни туда виски, а я некоторое время посижу возле него. Он подтолкнул ее к двери, отворил ее и вошел в спальню. Присел на край кровати, вынул пачку сигарет, закурил. – Ладно, – сказал он О'Мору. – Берусь за это дело. Назови имена, кто что делает и когда. – Шон, ты соглашаешься? – оживляясь, спросил старик возбужденно. – Ты провернешь это ради меня? – Я посмотрю, – отозвался Роган. – Поеду к Костелло и посмотрю, как там все организовано. Пока большего не обещаю. Колам О'Мор сделал продолжительный выдох. – Меня это вполне устраивает. Глава 7 Гарри Морган пробудился ото сна и уставился на облезлый, весь в пятнах потолок. Если на него долго пялить глаза, то потолок почти превращался в карту Лондона. И он с чувством печали вспомнил небольшой бар на улице Дин в Сохо, который в прежние дни был его любимым местом времяпрепровождения. Вспомнил и гречанку, работавшую там. Это была такая женщина... В горле пересохло, во рту стало противно. Он приподнялся на локте и рукой нашарил под кроватью бутылку. Она оказалась пустая, и он, отшвырнув ее, встал. Худощавый смуглый мужчина с рыжими волосами, черноглазый, с язвительно опустившимися уголками рта. Натянув старый свитер, направился к двери. Раздался чей-то возмущенный вопль. В прихожей на Моргана наткнулся полоумный сын Костелло с открытым от ужаса ртом, за которым гнался Флетчер. Похожий на вола Флетчер хотел было схватить мальчишку, но Морган, вытянув руку, помешал этому. – Что такое? – Этот мерзкий поросенок потаскал все мои сигареты! Под подушкой у меня лежали три пачки. Не осталось ни одной. – Ты вчера проиграл мне их в споре, – напомнил Морган. – Ты так напился, что теперь ничего не помнишь. – Рассказывай кому-нибудь другому свои сказки! Флетчер грубо оттолкнул его в сторону и кинулся за мальчишкой, который пробежал прихожую и уже успел распахнуть дверь. Потом все произошло так быстро и суматошно, что впоследствии Флетчеру было трудно в деталях вспомнить о случившемся. Он уже почти схватил мальца за шиворот, как вдруг плашмя свалился на замощенный булыжником двор. Захотел повернуться, но кто-то крепко прижал его ногой к земле. Флетчер чуть не задохнулся, но потом давление ослабло. Постепенно он отдышался, повернулся и увидел перед собой суровое и неумолимое лицо крупного мужчины. Джесс Флетчер за всю свою жизнь еще никогда и ничего не пугался. Не испугался и теперь, лишь проявил естественную в таких обстоятельствах осторожность прирожденного драчуна, почувствовав такие же качества в противнике. – Вставай! – приказал Шон Роган. За его спиной у машины стояла Ханна Костелло, обняв мальчика за плечи, а в дверях негромко смеялся Морган. – Трогательная сценка! – Он подошел ближе, когда Флетчер с трудом поднялся на ноги. – Я – Гарри Морган, мистер Роган. Вам придется извинить его за плохие манеры: в день его рождения мозги новорожденным не раздавались. – Как-нибудь я заткну твою пасть грязью! – злобно огрызнулся Флетчер и, повернувшись ко всем спиной, вошел в дом. – А где же мой дядя? – спросила Ханна. – Он на грузовике поехал за покупками в Эмблсайд. И я очень удивлюсь, если он возвратится до закрытия трактиров. Морган отодвинулся в сторону, насмешливо ухмыляясь, и Роган прошел мимо него к дому. Войдя в большую гостиную с полом из каменных плит, он увидел Флетчера, сидящего в кресле у окна. В одной руке тот держал бутылку, в другой стакан. Роган не обратил на него внимания, обернулся к Ханне и Моргану, которые шли следом. – А где же мальчик? – Убежал в поле, – ответила она. – Теперь не возвратится дотемна. Он часто так делает. – А где мы разместимся? – Наверху две комнаты, одна моя, в другой спит мой дядя и Брендан. – Мы с Джессом занимаем комнату за прихожей. – Флетчер фыркнул. – Может быть, ты хочешь выставить нас оттуда? Роган спокойно взглянул на него. – Когда решу так поступить, то скажу об этом. Он прошел мимо Моргана и последовал за Ханной на кухню. Флетчер хлебнул виски и выругался. – Великий Шон Роган – курам на смех! Просто здоровый болотный ирландец. Один удар в нужное место – и он переломится надвое. – Почему бы тебе не сказать ему об этом самому, Джесс? – Может быть, еще и скажу. Морган хмыкнул. – Предупреди меня, когда на это решишься. Мне хочется присутствовать при этом. На кухне Роган присел на край стола и закурил сигарету. Ханна сняла плащ, повесила его за дверью. – Яичница с ветчиной подойдет? – Вполне, – ответил он и подошел к окну. Ветер раскачивал старые березы, окружавшие дом, срывая с сучьев оставшиеся листья и высоко поднимая их над крышей дома, унося на поросшие вереском холмы и дальше в горы. – Ну и местечко! Заглядывает ли кто сюда? – Только туристы, любители бродить по полям и горам, но это случается только весной или летом. В четверти мили отсюда заканчивается дорога. Полтора столетия назад здесь добывали олово, но потом рудная жила иссякла. До сих пор сохранились следы этих шахт. Брендан может многое рассказать об этом. – Похоже, он славный мальчуган. Она кивнула. – Немного запаздывает в развитии по сравнению с другими, вот и все. Дядя Педди третирует его, вот в чем беда. – Хороша компашка, которую сколотил вокруг себя Колам. – Что ты думаешь об этих двоих? – Флетчер просто никудышный бродяга. Бывает, наверно, силен в драке, когда пускает в ход железные трубы или когда присваивает добычу. Морган – другое дело. У него, как я понял, хотя бы мозги в порядке. – Не заблуждайся на этот счет, – возразила она. – Флетчера я еще могу понять. Он слишком невежественный, чтобы быть иным. Но Морган сознательно стал негодяем. За ним надо присматривать. Похоже, он больше всего любит затевать скандалы, а потом смотреть со стороны на потасовку и злорадствовать. – Так и обжечься недолго, – заметил Роган. – Кто-нибудь должен сказать ему об этом. Ханна поставила перед ним яичницу, масло и целую тарелку свеженарезанного хлеба; сама села за стол напротив, налила себе чашку чая, стала смотреть, как он ест. – Ты здорово проголодался, – заметила она, когда он со вздохом отодвинул от себя пустую тарелку. Он едва заметно улыбнулся. – Я все съел не потому, что был очень голоден. Это получилось автоматически. Дело даже не в том, что в тюрьме кормят очень плохо, а в том, что на воле еда гораздо вкуснее. Они закурили по сигарете, пуская дым в непринужденной тишине. По стеклам окна по-прежнему негромко барабанил дождь. Немного спустя на кухню зашел Морган, налил себе чаю, присел на край буфета. – Как чувствует себя О'Мор? – Он в хорошей форме, – ответил Роган. Морган резко хохотнул. – От меня можете не скрывать, важный человек! Когда мы с Джессом встречались с ним в Манчестере две недели назад, он еле держался на ногах. – Ну и что? – Насколько я понимаю, он долго не протянет. А таким делом должен руководить крепкий, сильный человек. – Согласен, – спокойно ответил Роган. – Поэтому-то я и приехал сюда. – Кто, черт возьми, приказал это? – Огромная фигура Джесса Флетчера загородила весь дверной проем, отвратительное лицо со шрамами побагровело от злости. – Кто сказал, что мы вообще нуждаемся в вас? Может быть, у нас с Морганом есть свои собственные планы. – О'Мор сообщил мне, что вас наняли за плату, – сказал Роган. – По пять кусков каждому, правильно? – Да, такова договоренность. – Тогда пусть нанятые люди заткнут свою пасть. Флетчер конвульсивно дернулся вперед, но Морган резко остановил его. – Не кипятись, Джесс. Драчки среди своих к хорошему никогда не приводят. – Потом повернулся к Рогану и пожал плечами. – Джесс легко вспыхивает. Это и понятно. После той встречи в Манчестере мы и в глаза не видели О'Мора. Поддерживаем с ним связь только через Ханну. Даже ее дядя не знает, где он теперь находится. – Осторожность – вторая натура, – заявил Роган. – Для вас в этом смысле нет ничего плохого. Когда надо, вы его увидите. – Он поднялся из-за стола. – Так какой у вас, говорите, план? – В соседней комнате есть карта, – объяснил Морган. – Давайте перейдем туда. * * * Дождь прекратился, небо немного прояснилось над горами, приближался вечер. В гостиной было темно, особенно по углам. Ханна зажгла керосиновую лампу, поставила ее на середину стола красного дерева. Морган вынул из ящика мелкомасштабную карту и развернул ее. – Вот здесь обозначен Скардейл, – начал объяснять он. – В пяти милях от Эмблсайда, ниже Скардейл-Фелл. От Эмблсайда до Уиндермера пять миль, потом прямая дорога до Кендала. Станция Ригг в пяти милях к югу. Общая протяженность двадцать пять миль. – Правильно. Ригг – это всего лишь промежуточная станция. Такого типа, где работает только станционный смотритель. Во время летнего сезона он очень занят, потому что в озерный край через эту станцию идут все поезда с отдыхающими. А в это время года там могильная тишина. – А что можно сказать о вечернем почтовом поезде в пятницу? Может ли пассажир сесть на него в Ригге? Морган покачал головой. – Там он больше не делает остановки по расписанию. За последние два года на железных дорогах прошла основательная реорганизация, и станция Ригг оказалась именно таким местом, которого это особенно коснулось. Фактически станционный смотритель, если его все еще можно так называть, превратился в рядового служащего, не больше. Он теперь даже не живет на этой станции и каждый день приезжает из Кендала. – А что можно сказать о бронированном фургоне? Со слов Колама, можно подумать, что это крепкий орешек. – Это просто огромный стальной ящик на колесах, которые в наше время использует для своих перевозок Центральный банк; в нем есть радиосвязь с полицейским управлением графства. Они связываются через каждые полчаса. – Где у них слабое звено? На станции Ригг? Морган покачал головой. – Фургон никогда не приезжает меньше чем за пять минут до прихода поезда. Сбоку станции имеется разгрузочная площадка. Они подают фургон задом к этой площадке и сидят настороже, пока не подойдет поезд. – Вы в этом уверены? – Спросите Ханну. Она наблюдала за этой процедурой из машины в прошлую пятницу и неделей раньше. А мы с Флетчером вели наблюдение в бинокли из леса на соседнем холме. Если вы рассчитываете, что их можно взять там, забудьте об этом. Времени не хватит, к тому же и в поезде имеется радиотелефонная связь. Теперь такая связь установлена во всех поездах с тех пор, как год назад их накрыли на пару миллионов. – Труднейшая задача! Морган кивнул. – Старик, похоже, думал, что мы можем просто устроить этому фургону засаду где-нибудь на тихом отрезке пути между Риггом и Кендалом. И это свидетельствует, как он отстал от реальной жизни. – А у вас есть предложения получше? Флетчер хрипло рассмеялся. – Ничего лучшего, уверяю, вы еще не слышали, приятель. Давай-ка, расскажи ему, Гарри. – В амбаре у нас стоит старый фургон «моррис», – объяснил Морган. – Как я представляю себе, только одно обстоятельство заставит тех двух охранников вылезти из фургона и нарушить правила – серьезная дорожная авария. – И вы намереваетесь подстроить такую? – Вот именно! Для этого имеется и хорошее местечко, примерно в двух милях от станции Ригг. Мы много раз осматривали его. По этой дороге только изредка проезжает грузовик с фермы. В нужный момент мы перевернем старый фургон на обочине, разольем немного бензина и подожжем. Или даже лучше!.. Один из нас будет лежать на дороге с окровавленным лицом. В этом-то случае они обязательно остановятся. Нет человека, который проехал мимо такого!.. – И в этот момент в дело вступят другие? Морган кивнул. – Просто, не правда ли? – Слишком просто. Роган посмотрел на Ханну, которая ответила ему спокойным взглядом, сохраняя на лице невозмутимость. А Флетчер спросил: – Может быть, у вас есть предложение получше? – Пока что нет, – ответил Роган. – Но ясно одно: худшего не придумаешь. Губы Моргана гневно сжались. А Роган продолжал: – В этом плане два громадных недостатка. Первый. В тот момент, когда охранники увидят аварию на дороге, они немедленно сообщат об этом в полицейское управление графства. Они обязаны это делать всякий раз, когда происходит что-нибудь необычное. Через пять минут из Кендала понесется машина, а в полиции станут ждать очередной связи, как только будет осмотрено место дорожного происшествия. Если такого сообщения не поступит, они поднимут на ноги все графство. Сказанное было настолько бесспорным, что Флетчер и Морган будто в рот воды набрали, и Роган продолжал развивать свою мысль: – Даже если предположить, что я совершенно не прав и что охранники в фургоне очень расстроятся при виде аварии и не станут связываться с полицейским управлением, то все равно следует подумать о ситуации на станции Ригг. Что произойдет, если фургон туда не подъедет? Вы сами сказали, что теперь радиотелефонами оборудованы все почтовые поезда. Первое, что сделает охрана, – сообщит соответствующим властям, что фургон не прибыл. Буквально через несколько минут все графство зажужжит, как встревоженный улей. На такие случаи у них имеется резервный план – так бывает всегда. Ханна как-то гортанно засмеялась, и Флетчер сердито обернулся к ней. – А вы помалкивайте! Морган дотронулся до его руки и покачал головой. – Не надо, Джесс. Он прав. Он говорит вполне разумные вещи. – Он посмотрел на Рогана, прищурил глаза. – У вас есть еще какие-то предложения? – Всегда можно найти что-нибудь получше, если поискать как следует, – отозвался Роган. – Утром я обдумаю все это. В это время старый грузовик с высокими бортами для скота въехал в ворота, задев обшарпанным боком каменный столб, и затрясся по булыжному двору. Он остановился в одном футе от стены дома, дверца распахнулась, и с сиденья чуть ли не вывалился старик. Он прошел мимо окна, раскачиваясь из стороны в сторону, Морган с отвращением покачал головой. – Заходит в каждую забегаловку в Эмблсайде, болтает там всякое и сорит деньгами. – Даже если это и правда, вас это не касается, – отрезала Ханна, у которой от злости на щеках выступили красные пятна. Дверь отворилась, и сочный, громкий голос стал напевать песню: Боже, храни Ирландию! – восклицают герои, Боже, храни Ирландию! – повторяем мы все, Умираем ли мы на эшафоте или на поле битвы, Нам все равно, если мы падем за Ирландию. Он остановился на пороге с застывшей на покрасневшем от виски лице глупой ухмылкой. – Да хранит вас всех Господь! Воцарилась неловкая тишина, потом Роган спокойно ответил: – Да хранит вас милостивый Господь! У старика просто отвисла челюсть, он так и вперился взглядом в Рогана. – Пресвятая Богородица! – прошептал он, и, проковыляв по комнате, схватил Рогана за руку. – Это великий день для меня, мистер Роган. Великий день! Он несколько раз моргнул своими слезящимися глазами, а Роган наморщил нос от кислого пивного запаха, исходившего от него. – Вы ездили в Эмблсайд? – спросил он. – Так точно, мистер Роган. По небольшому делу, связанному с фермой. – Вы что-нибудь слышали обо мне? Старик вынул из кармана свернутую газету и протянул ему. – В низу второй страницы помещена заметка. В ней было не больше дюжины строчек. Краткое упоминание о побеге и сообщение о том, что все дороги из болотистой местности перекрыты. Фотографии не было. Роган бросил газету на стол и опять повернулся к Костелло. – Больше не ездите в Эмблсайд или куда-либо еще без моего разрешения. Ясно? – О, вполне, мистер Роган. Очень даже понятно. – Это же относится и ко всем остальным. Он вышел из комнаты, миновал прихожую и остановился возле грузовика для скота, оглядывая двор и долину, простирающуюся в сторону Эмблсайда. Озеро Уиндермер в сумерках казалось далекой серебристой полоской, по берегам его круто поднимались горы. Он не успел все разглядеть, как за его спиной раздался скрип обуви, Роган оглянулся и увидел в дверях Флетчера с Морганом. – Девушка сказала мне, что дорога заканчивается через четверть мили вверх по склону в этой долине? Морган кивнул. – Там несколько заброшенных коттеджей и старая шахта по добыче оловянной руды. Такое местечко, что мурашки бегают! Я был там всего раз. Роган еще раз взглянул на долину, на идущую по ней дорогу, казавшуюся в сумерках белой. – Сюда можно приехать и уехать отсюда только одним путем. Это не очень-то здорово. – Будете нам рассказывать! – бросил Флетчер. – Тут всего-то и наберется с полдюжины бродяг да пара машин на этой дороге. И надо же, мы оказались именно здесь! Одному Господу известно, почему О'Мор выбрал такое место. – Потому что в любом другом месте вы бы всем мозолили глаза как прокаженные, – объяснил Роган и направился по двору к воротам. Двое мужчин смотрели, как он повернул на дорогу и пошел вверх по склону. Флетчер злобно сплюнул. – Бог мой, руки чешутся обломать этого ублюдка! – Забудь об этом, – посоветовал Морган. – У нас есть дела поважнее, о которых стоит подумать. Они возвратились в гостиную, где со стаканом виски у камина сидел Костелло. – А где девушка? – спросил Морган. – Готовит мне бутерброд на кухне. – Видел ли ты Поупа? – Он остановился в небольшой гостинице, не доезжая немного до Эмблсайда. Называется «Уайт Грандж». Я предупредил его, что вы позвоните ему завтра в течение дня. – А как, черт возьми, можно это сделать? – Ниже в долине стоит будка телефонного автомата, там где эта колея сливается с основной дорогой. Морган сидел на краю стола, нахмурившись, потом повернулся и посмотрел на карту. – Мне бы хотелось узнать, что собирается делать Роган. – Вряд ли он будет знать это, пока сам все не осмотрит, – отозвался Флетчер. Морган покачал головой. – Я бы не стал утверждать этого. У него это уже созрело вот здесь. – Он постучал по своему лбу. – Уверяю, он уже что-то придумал. – В таком случае рано или поздно он нам расскажет об этом, – предположил Костелло. – Он же не справится с этим делом один. Он глупо захихикал, и виски начало сочиться из уголков его рта. Морган схватил его за галстук и приподнял с кресла. – Тебе лучше бросить пить это дерьмо, отец! Ты начинаешь действовать мне на нервы. Не забывай, что ты увяз по горло в этом деле вместе с остальными, а Роган не дурак. Малейшая ошибка каждого из нас – и он сразу почувствует подвох, а пятьдесят тысяч наличными – слишком большая сумма, чтобы потерять ее по вине старой калоши вроде тебя, которая не может удержаться от бормотухи. Его лица слегка коснулось дуновение, он обернулся и увидел Ханну, которая появилась на пороге с подносом в руках. – Если ты будешь продолжать шнырять здесь так тихо, мы нацепим на тебя колокольчик! – пригрозил Морган. Она пропустила его слова мимо ушей и повернулась к дяде. – Вот кофе и бутерброды. Если захочешь еще, бери сам. Она вышла из комнаты, и вскоре они увидели, как она прошла мимо окна и по двору направилась к воротам. – Как вы думаете, слышала ли она что-нибудь? – спросил Флетчер. Морган нахмурился. – Ясно одно – нам нельзя спускать с нее глаз. Мне не нравится, как она посматривает на этого верзилу. – Не смеши! – заметил Флетчер. – Он в два раза старше ее. Морган с сожалением покачал головой. – Знаешь, бывают случаи, когда ты меня просто поражаешь, Джесс. Просто поражаешь. Он повернулся, стукнул по руке старика, который потянулся было за бутербродом, и принялся за них сам. Оказавшись выше фермы, Роган присел на камень и закурил сигарету. На горизонте воды озера Уиндермер простирались в глубь холмов, окрашиваясь в темный цвет в центре, багровый и серый по краям. В рассеянном освещении сумерек горы стояли сплошь в оранжевом окаймлении. Красота увиденного показалась ему просто неописуемой, он глубоко вдыхал сладковатый запах вереска, увлажненного затяжным дождем, ощущая острое чувство ностальгии. – Прекрасный вид, правда? – спросила Ханна Костелло. Он повернулся и увидел, что она стоит в нескольких ярдах от него, наблюдая за ним. – Я не услышал ни звука, – сказал он. – Видно, старею. Он вынул пачку с сигаретами и предложил ей, а когда она наклонилась, чтобы прикурить от спички в его сложенных ладонях, ее глаза показались ему бездонными, в которых мог утонуть любой мужчина. Она присела на покатую каменную плиту радом с ним и выпустила клуб табачного дыма, спросив: – Там что-то замышляют? – Морган и Флетчер? – И мой дядя тоже. Они спорили. Я услышала это уходя. Что-то связанное с этим человеком по имени Поуп. О том самом, который ждал тебя, когда ты бежал из тюрьмы. Теперь он в Эмблсайде. – Роган кивнул, она нахмурилась. – Похоже, тебя это не удивляет? – Нисколько. – Он рассказал ей о Джеке Поупе и Соамсе, о том, что видел их вместе, когда возвратился в коттедж среди болот. – О чем еще они говорили? – Морган собирается позвонить ему из телефонной будки у главной дороги. Думаю, он ждет, что ты скажешь о предстоящем деле. – Это можно было предвидеть. – Еще одно. Он говорил о долях в пятьдесят тысяч фунтов. А я думала, что речь шла об оплате в пять тысяч наличными. – Похоже на то, что Морган собирается делить пирог иначе. – Тебя это вроде бы все равно не беспокоит. – Видишь ли, как-нибудь обойдется. – Он тепло улыбнулся. – Но в любом случае приятно сознавать, что кто-то с тобой заодно. Она заметно зарделась, а он посмотрел на долину под темнеющим небосводом, где уже вспыхнула одинокая звезда. Несколько минут они хранили молчание, а потом она тихо спросила его. – О чем ты думаешь? – О Керри, – ответил он. – Там у меня ферма, вернее сказать, у моего отца. – И ты хотел бы вернуться туда? – Хорошее место. Море и горы, зеленая трава, теплые дожди, цветы за пыльными живыми изгородями, ярко выделяющиеся по вечерам. Их называют Слезы Господа. – Он негромко рассмеялся. – И самые красивые на свете девушки. Я почти позабыл об этом. Он повернулся и увидел, что она смотрит на него, и на ее лице – выражение чуть ли не боли. Он инстинктивно потянулся и взял ее за руку. – Ты бы прекрасно вписалась в этот пейзаж. Она пристально, изучающе смотрела на него, на ее лицо падал странный оранжевый отсвет, а потом ее улыбка стала более искренней, более светлой, он поднял ее на ноги и поцеловал в раскрытые губы. Они были мягкие, желанные и такие податливые. Он слегка дрожал, напрягаясь от возбуждения. Как будто это случилось впервые, как будто раньше у него ничего такого не бывало. Она уткнула лицо в его плащ, крепко прижимаясь к нему. Догорало в вечернем огненном закате красное облако, распростершись над ними в тиши наступившей ночи. Глава 8 Утро выдалось холодное, без дождя, над полями повисли остатки рассеявшегося тумана. Роган прислонился к забору за домом, курил сигарету и осматривал Скардейл-Фелл, над которым низко нависло облако. Ночь он провел на раскладушке в старой комнате для упряжи над амбаром, позавтракал с Ханной и юным Бренданом. Остальные все еще спали. Теперь, расслабившись и почувствовав себя удовлетворенным, он ждал, когда девушка выведет из сарая машину. За его спиной распахнулась дверь дома, и раздался сердитый крик Педди Костелло. – Вали отсюда, никчемный болван! Отправляйся в поле и не возвращайся без этих овец. Юный Брендан увильнул от пинка и побежал по двору, полы его куртки в заплатках развевались за ним. Пробегая мимо Рогана, он стрельнул в него взглядом, черные глазки на худом лице сверкнули, как у затравленного зверька. Роган вдруг почувствовал к нему сочувствие. Мальчишка побежал по дороге, а Костелло подошел к Рогану. Его глаза покраснели, вены набухли кровью, Помятая, обрюзгшая кожа на лице выглядела нечистой. – Он просто погубит меня, этот парень, мистер Роган. Просто погубит меня. – Он засунул подол рубашки за спиной в брюки. – Вы рано поднялись. – У меня масса дел, – отозвался Роган. – Морган и Флетчер все еще спят? – Чего еще можно ждать от этой парочки бездельников, мистер Роган. В сарае чихнул мотор, и оттуда выехала машина, которой управляла Ханна. Она остановила ее, Роган открыл дверцу, сел на место пассажира рядом с ней, опустил стекло дверцы и посмотрел на ее дядю. – Если вы собирались куда-нибудь поехать на грузовике для скота или на «моррисе», забудьте об этом. Ключи зажигания я забрал с собой. Передайте Моргану, что я вернусь где-то после обеда. Старик скис, а Роган поднял стекло и знаком приказал Ханне трогаться. Она отпустила ручной тормоз и покатила через ворота по проселочной дороге, туда, где ещё стоял туман. На ней были темно-синие обтягивающие лыжные брюки, тяжелая куртка-дубленка. Голову она повязала шелковым шарфом. И он опять почувствовал то же беспокойное возбуждение, которое он испытал на склоне холма накануне вечером. Как будто осознав, что он наблюдает за ней, она слегка покраснела, не отрывая глаз от дороги, делая опасный поворот вокруг выступа горы. – Твой дядя погнал мальчишку в открытое поле, – сообщил он ей. – Из-за каких-то овец. Она кивнула. – В последнее время он часто продает их целыми партиями. Испытывает страшный коммерческий зуд. Большую часть года они пасутся там на склонах. Иногда найти их не так-то легко. – Разве у мальчика нет овчарки? – Была, по кличке Трашер, единственная радость его жизни. Но в прошлом месяце пес провалился в старую шахту и сломал позвоночник. Некоторые стволы шахт достигают двухсот футов в глубину. Роган сидел и думал об этом. За завтраком мальчику особенно нечего было рассказать о себе, а когда он начинал говорить, то становилось очевидно, что он страшно заикается. Возможно, что-то связанное с психикой, что неудивительно с таким папашей, как Педди Костелло. – Тебе не нравится мой дядя, правда? – спросила она. Он отрывисто рассмеялся. – Сдержанное высказывание, свойственное молодости. Я слишком часто встречал людей такого сорта. Здоровых мужиков, глотающих спиртное, трепачей, не закрывающих рта. Могу представить себе, как он стоит перед полицейским инспектором с посиневшим лицом, вертит в руках кепку и его рвет, выворачивая наизнанку внутренности. Лишь Господу известно, почему он понравился О'Мору. – О том, что понравился, не может идти и речи. Мой дядя связался с ним через своего старого приятеля в Ливерпуле, а Колам месяц спустя просто заехал на ферму. И был не в восторге от увиденного. Он раскусил моего дядюшку с помощью бутылки самогонного виски, после которого через пару часов он отключился и повалился на кровать. А потом обратил внимание на меня. – Раньше вы с ним не встречались? – Никогда, Но, похоже, я понравилась ему. Сказал, что всегда любил действовать, сам оставаясь в стороне, используя посредников. Предложил и мне такую работу. – И ты согласилась? – Вспомните, что вы говорили вчера о желании вырваться. Так вот, Колам О'Мор предоставил мне шанс сделать именно это. Две тысячи фунтов и проезд в Ирландию. Обещал также взять с собой и Брендана. – А это имеет для тебя значение? Она пожала плечами. – Не могла же я просто уехать и бросить его. Дядя Педди долго не протянет при том количестве спиртного, которое он поглощает. А что потом ждет мальчика? Приют? – Только ты одна знаешь, где находится Колам, ведь так? Твоему дяде это не понравится. Она причмокнула. – Он не раз пытался выследить меня, так же, как и Морган, но у них ничего не вышло. – Можно подумать, что тебе все это нравится. – Думаю, что нравится. – Она нахмурилась, будто пыталась объяснить это себе самой и сосредоточила свое внимание на дороге. – Как это ни странно, я нахожусь в каком-то забвении, плыву по течению с тех пор, как вышла из тюрьмы и приехала жить в Скардейл. Бесконечной чередой проходят дни, сыпят дожди, на тех горах появляется снег, а где-то в другом месте находится мир, в котором для меня не оказалось места. – Хирургическое вмешательство всегда болезненно, – заметил он. – Некоторые люди не переносят его. Она натянуто улыбнулась. – Как бы там ни было, и я об этом уже сказала вчера, что мне оставалось делать? Ехать мне больше было некуда. Я по горло увязла во всем этом, независимо от того, нравилось мне это или нет. От Эмблсайда они поехали вдоль берега к Уиндермеру, потом по дороге через Стейвли в Кендал. Движение на дороге было не очень интенсивное, хотя, с другой стороны, немного сгустился туман. В самом Кендале шел сильный дождь, но они и здесь не встретили напряженного потока машин и опять выехали из города. Она кивнула на развалины римской крепости Алавна с такой же торжественностью, как если бы сама была рядовым туристом. – Римляне так и не высадились в Ирландию, верно? – Они знали, что делают. – Широкая ухмылка разлилась по лицу Рогана. Она бросила на него мимолетный взгляд, в ее глазах сверкнули искорки. – Ты в первый раз от души рассмеялся с тех пор, как я встретила тебя. Я начала уже думать, что ты разучился смеяться. Он опять улыбнулся. – Ханна, дай мне время. Ничего больше мне не надо. На какое-то мгновение между ними возникла чуть ли не физическая близость, и они оба поняли это. Он подыскивал нужные слова, но так и не нашел ничего подходящего, не успел, потому что они уже въехали на вершину небольшого возвышения на узкой дороге графства, и он в раскинувшейся внизу лощине увидел станцию Ригг. Она остановила машину на краю небольшой парковочной площадки, засыпанной гравием. Роган опять закурил сигарету и опустил стекло дверцы машины. Небольшое одноэтажное здание покрывала красная черепица, а само оно было собрано из больших квадратных блоков гранита. Взору открылись сводчатый вход, большие часы над ним, масштабная карта района под стеклом на стене. С другой стороны – погрузочная платформа, створчатые двери в помещение станции. – Давай осмотрим все это поближе, – предложил Роган. Они вылезли из машины, прошли по усыпанной гравием площадке ко входу. В здании находились служебные помещения – узкий зал ожидания, барьер и билетная касса, окошко которой было закрыто дощечкой. Дверь на платформу стояла открытой, и оттуда доносилось веселое посвистывание. Когда Роган осторожно огляделся, то увидел стареющего седовласого мужчину, подметавшего платформу в дальнем ее конце. – Займи его разговором, – попросил Роган Ханну. – Спроси, сможешь ли ты сесть здесь на лондонский поезд. Спрашивай, что хочешь, но только чтобы он оставался на платформе. А я посмотрю, что тут и как. Она быстро кивнула и вышла в дверь. Пожилой мужчина не видел ее до тех пор, пока она не подошла к нему почти вплотную, тогда он уперся на ручку метлы и улыбнулся. Когда звуки от их разговора эхом отозвались в тихом зале станции, Роган поспешил к двери с табличкой «Станционный смотритель» и отворил ее. Он увидел привычную тесную контору. Письменный стол, пара деревянных низких шкафов для папок, несколько пожелтевших календарей на стенах. В комнате были еще две двери поменьше. Одна вела в небольшую туалетную комнату, другая – в сводчатое багажное отделение, которое проходило через все здания, от фасада до платформы с погрузочной площадкой. Он вышел из помещения на бетонную площадку, спрыгнул на землю и пошел к машине. Когда через пять минут к нему присоединилась Ханна, он курил сигарету, глубоко засунув руки в карманы, и на его лице застыл удивительный, словно бы ушедший в себя взгляд. Она скользнула за рулевое колесо и захлопнула дверцу. – Я думала, что не смогу оторваться от него. Ты все успел посмотреть, что хотел? Он кивнул. – Что же сказал тебе этот старец? Она улыбнулась. – Его фамилия Бриггс, в следующем месяце он уходит в отставку. У него две дочери и шесть внуков, а жена умерла два года назад. Он сказал мне также, что я не смогу отсюда уехать в Лондон. Но это он обронил так, как бы между прочим. – Он не скупится на подробности. – Я бы до сих пор могла продолжать болтать с ним. Думаю, в таком месте делать особенно нечего. Ему, наверное, надоедает быть здесь все время. И, возможно, он вообще не торчит тут постоянно. А сюда просто присылают кого-нибудь из Кендала. Роган опять посмотрел на здание станции, чуть нахмурился. – Где находились вы в прошлую пятницу, когда подъехал фургон? – На другой стороне дороги, вон под тем деревом, – показала она. – Я прихватила с собой Брендана. Мы устроили нечто вроде пикника. – Достаточно ли хорошо тебе удалось рассмотреть водителя и охранника, когда они вышли из фургона? – Достаточно хорошо. – Какая на них форма? – Ну, это мне описать нетрудно. В прошлом месяце я сидела с одним из них в транспортном кафе. Двубортный голубой костюм из саржи с черными пластиковыми пуговицами – что-то вроде формы для низших офицерских чинов на военно-морском флоте. Единственно красивой вещью была только фуражка. Лакированный черный козырек с позолоченной замысловатой кокардой. – А мешки с деньгами – ты их тоже видела? – Когда они их вытащили на погрузочную площадку. Обыкновенные мешки почтового ведомства. Разве это имеет значение? – Может иметь. Из «бардачка» машины он вынул мелкомасштабную карту этого района и развернул ее у себя на коленях. Некоторое время всматривался в нее, потом кивнул. – Поехали по дороге обратно в Кендал, потом в сторону Стейвли. Со скоростью сорок миль в час. Быстрее не надо. Я скажу, где остановиться. Они добрались до Кендала, потом по уиндермерской дороге покатили к Стейвли. Как раз перед слиянием ее с дорогой на Баунес и, возможно, в десяти минутах езды от станции Ригг Роган подал ей знак, она притормозила и остановила машину. В пяти ярдах от них, за воротами из пяти железных прутьев, начиналась дорожная колея, которая терялась среди деревьев плантации. Роган вылез из машины, подошел к воротам и начал возиться с проржавевшей цепью, которой ворота были привязаны к древнему каменному столбу. Раскрыв ворота, он вернулся и опять залез в машину. – Поезжай по этой колее и не волнуйся. Согласно карте, примерно в ста ярдах находятся несколько затопленных карьеров, в которых добывали когда-то гравий. Колея набухла от дождей и заросла травой, так как по ней давно никто не ездил. Ханна включила вторую скорость и осторожно повела машину вперед. Они въехали в смешанный еловый и сосновый бор, темный и мрачный, потом поднялись на небольшое возвышение и опять спустились на открытое место. Там стоял старый сарай, построенный из тяжелого серого камня, крыша на нем провалилась. Дальше, за кустарником, блеснула вода. Ханна выключила мотор. Роган вышел из машины и пошел осматривать место. Оглядел обваливающиеся стены, потом пошел дальше по открытому месту и остановился у обрыва. Тут разросся густой кустарник, который покрыл даже утес высотой в пятьдесят футов, нависший над черными водами карьера гравия. Роган постоял там, глядя вниз и все еще слегка хмурясь. Через некоторое время он кивнул, как бы одобряя какое-то тайное, скрытное решение, обернулся и увидел в паре ярдов от себя Ханну, наблюдавшую за ним. – Можно ли это устроить, Шон Роган? Щелчком он кинул окурок в воду и спокойно улыбнулся. – Думаю, что пришло время опять повидаться с Коланом О'Мором. Глава 9 Ванбру выругался, погрузившись в лужицу, холодная вода хлынула поверх голенищ в его резиновые сапоги. Сержант и рядовой полицейский из полицейского управления графства, которые сопровождали его, вытащили его на твердую землю, и, сохраняя невозмутимые лица, пошли дальше по склону. На скалистой вершине холма им в лица хлестнул холодный дождь из облака, а повисший занавес сырого серого тумана снижал видимость всего до пятидесяти ярдов. – Сколько же может человек вынести в таких условиях? – обратился Ванбру к сержанту. – Вы поразитесь, сэр. Много раз беглецы находились здесь по неделе. Рекорд поставил один малый, который бежал пять лет назад, зимой. Он продержался здесь две недели. – Как же это удалось ему? – Спрятался в летнем коттедже не далее трех миль от тюрьмы. На этих болотах масса таких построек. Они обычно пустуют в это время года, а мы не в состоянии за всеми ними установить постоянное наблюдение. У нас не хватает людей. – Знаю, сержант, знаю. Ванбру повернулся и пошел назад, к основанию холма, к своей машине и к полицейскому «лендроверу», припаркованному рядом. Он замерз и устал, а мысль о том, что Шон Роган все еще находится где-то здесь, в тумане, прячась, как загнанный зверь, не могла дать ему утешения. Когда он приблизился к двум стоявшим машинам, из тумана вынырнул еще один «лендровер» и остановился на обочине дороги. Из машины вылез сержант Двайер и пошел ему навстречу. – Что-нибудь удалось обнаружить на той стороне? – спросил Ванбру. Двайер покачал головой. – Пока что им там и не пахнет... Похоже, начальник полицейского управления считает, что в качестве следующего шага надо будет провести обыски во всех подряд домах. Он мог затаиться в одном из них. Похоже, что на этих торфяниках разбросано множество бунгало и коттеджей для отдыха, которые в это время года всегда пустуют. – Нет гарантии, что он не залег именно в том, который уже обыскали, – высказал предположение Ванбру. – Получили ли вы в тюрьме список? Двайер вытащил из кармана напечатанную на машинке бумагу и развернул ее. – Сэр, вот он. Они не смогли выделить его близких друзей последних лет, потому что таковых у него просто не было. Но здесь отмечено по крайней мере с полдюжины людей, сидевших вместе с ним в камерах после того, как его перевели из одиночки. Ванбру быстро просмотрел список. – Сюда попали некоторые настоящие злодеи. Во всяком случае, один из них крепко засел в моей памяти. – Он нахмурился, на его лице появилось выражение неприязни. – Значит, он сидел в одной камере с Джеком Поупом? – Вы знаете его, сэр? – Обязан знать. Он служил в чине сержанта вооруженной охраны центральной тюрьмы Вест-Энда. Десять или двенадцать лет назад сам сел за коррупцию. Потом его опять засадили за мошенничество. – Ванбру покачал головой. – Не переношу нечестных полицаев. – Он возвратил список Двайеру. – Что-нибудь еще? – Пришел также ответ из Скотланд-Ярда относительно адвоката, с которым вы просили их связаться. С тем, который посетил Рогана. Его вроде бы не существует в природе. Ванбру негромко выругался. – Значит, Роган не бежал куда глаза глядят. Все это было подстроено. В противном случае зачем подставному адвокату приезжать к нему за пару недель до побега? – А это означает, что Соамс знал о способности Рогана бежать из тюрьмы, сэр. Но известно это было немногим. Это не разглашали, а сам Роган не из тех, кто станет болтать, когда не надо. – Поразительно, как много люди узнают друг о друге, когда сидят в одной камере, сержант. С моей точки зрения, любой человек в вашем списке мог воспользоваться полученной в тюрьме информацией, когда их освободили. Дождь вдруг опять усилился, и они укрылись на заднем сиденье «лендровера». Ванбру достал большой термос из корзины под сиденьем и налил кофе в два пластиковых стаканчика. Один он передал Двайеру, который сказал: – Если только ваши предположения оправдаются, сэр, то Роган теперь может быть где угодно, даже в самой Ирландии. Ванбру покачал головой. – Поверьте мне, мы бы первые узнали об этом. Не забывайте, что он превратился в живую легенду. Его возвращение на родину вряд ли останется незамеченным. Он начал набивать трубку. Двайер помолчал в нерешительности, потом спросил: – Как вы думаете, сэр, мы поймаем его? – Надеюсь, что не поймаем, сержант. Надеюсь, не поймаем. – Ванбру взглянул на него со слабой улыбкой, трубка свисала из уголка его рта. – Это удивляет вас? – Я бы не стал удивляться, если бы вы объяснились, сэр. – По существу, все очень просто. – Ванбру поднес спичку к трубке и выпустил клуб голубого дыма. – Шон Роган – не уголовный преступник. Он политический правонарушитель. Это не значит, что я оправдываю его. Но это и не означает также, что я согласен с системой, которая относится к нему, как к уголовнику. Во всяком случае, поскольку ИРА сейчас официально прекратила подпольную борьбу, я не понимаю, чего хорошего можно добиться, заставляя Рогана и таких же, как он, отсиживать до конца свои сроки и возмущаться этим. – Должен признать, что и я не вижу в этом никакого здравого смысла, сэр. Ванбру кивнул. – Но это не значит, что я не вылезу из кожи вон, чтобы накрыть его и людей, которые помогли ему. – Он, наверное, тот еще человек. – К тому же, – Ванбру щелчком выкинул спичку под дождь и вспомнил прошлое. – В сорок третьем году я выполнял специальное задание во Франции, руководил там местной нелегальной сетью. Кто-то проговорился, и меня забрали в немецкую военную контрразведку. – Положение, наверное, было из рук вон?.. – Там проходил воинский эшелон по пути в Рур, и они договорились остановить его на небольшой промежуточной станции под названием Блуа, чтобы препроводить меня. Меня конвоировали два танка и рота пехоты. Они не хотели рисковать и ждать нападения бойцов французского Сопротивления. – И что же произошло? – Когда меня доставили в Блуа, то основная часть конвоя осталась на улице, а меня провели в небольшую комнату ожидания. Из предосторожности два офицера контрразведки пристегнули меня наручниками к себе. Внутри помещения мы встретили Рогана в форме немецкого полковника пехотных войск и с полдюжины его людей. Они сбили с ног моих конвоиров, которые тут же лишились чувств, и освободили меня. – А потом? – При них был какой-то мужчина, который лежал на носилках без сознания, какой-то местный коллаборационист. Роган распорядился вынести его на платформу, когда прибыл поезд, и передал его вместо меня, а я оделся в запасную немецкую форму, которую они прихватили собой. Потом мы вышли из зала ожидания, прошли мимо моего конвоя, сели в две штабные машины и уехали. Вся эта операция заняла не больше пяти минут. – Бог мой, надо было иметь стальные нервы! – И ясный ум. И такую проницательность, которая способна найти решение даже в самых безнадежных ситуациях. – Он посмотрел в окно на проливной дождь. – Такой вот человек Шон Роган. Воцарилось долгое молчание, которое нарушил Двайер. – Значит, вы считаете, сэр, что мы зря здесь торчим и тратим время? – Вполне может быть, – согласился Ванбру. – Я скажу вам, что надо делать. Возвращайтесь в Лондон и посмотрите, что можно раскопать относительно Соамса. Для начала обратитесь в Общество права. Люди, которые работают теперь юрисконсультами, в прошлом неизбежно занимались адвокатской практикой. Познакомьтесь со списками членов, которые были исключены за последние годы из этого общества и из Ассоциации юристов. – А что делать с другим списком, сэр? – Старых напарников Рогана по тюремной камере? – уточнил Ванбру. – Распорядитесь, чтобы каждого из них посетили и проверили. Может быть, мы там ничего не найдем, но в таких делах трудно что-либо предсказать. – Очень хорошо, сэр. Двайер вылез из «лендровера» и пошел под дождем к своей машине. Ванбру высунулся в окно и крикнул: – Эй, Двайер! – Да, сэр? – Сверхсрочно. Времени у нас в обрез. Какое-то мгновение Двайер стоял в нерешительности. Было вполне очевидно, что он собирался что-то сказать, но передумал, повернулся и пошел к машине. Когда тот отъехал, Ванбру откинулся на спинку сиденья и опять вынул из кармана спички, его брови слегка нахмурились. Дьявольщина, зачем ему надо было торопить его. Мало времени – для чего? Но он не находил вразумительного ответа, просто шестое чувство, рожденное после двадцатипятилетней работы в качестве полицейского, подсказывало ему, что дело тут связано с чем-то гораздо большим, чем каждый из них представлял. Значительно большим. Глава 10 Дождь негромко барабанил по окну, и Колам О'Мор повернулся, чтобы посмотреть на улицу. – Опять дождь. Кажется, что другой погоды здесь не бывает. Он сидел в своем кресле у пылавшего камина, рядом стояла палка, с которой он уже не расставался. Роган устроился в кресле напротив и пил кофе. Его потрясло заметное ухудшение состояния здоровья старика: лицо посерело, кожа желтыми складками отвисла на нижней челюсти, да и двухдневная щетина на бороде не улучшала вида. – Когда ты в последний раз вызывал врача? О'Мор неловко пошевелился в кресле, сделал нетерпеливый жест. – Не беспокойся обо мне. Я выгляжу гораздо хуже, чем на самом деле себя чувствую. Нам следует обсудить с тобой вещи поважнее. – Как будет угодно. – Роган достал сигарету и прикурил ее от обугленной головешки. – Так что ты думаешь? – О плане? – О'Мор причмокнул. – Мне кажется, в нем удачно соединились простота и холодный расчет, чего я, собственно, и ждал от тебя. – Как ты считаешь, этот план реален? – Не вижу оснований для провала, особенно если по времени все правильно рассчитано. – Но все же, как на твой взгляд, есть в нем изъяны? Старик слегка нахмурился, набил табаком трубку. – Через полчаса после почтового поезда на станцию Ригг прибывает товарный состав. Разгружается корм для скота и тяжелая техника для местных фермеров. Роган пожал плечами. – У нас так или иначе остается в запасе двадцать пять минут, чтобы успеть скрыться. – Но за это время ты не сможешь добраться сюда, а когда новость разлетится, то вся округа будет гудеть от полицейских свистков. И не забывай, что в горы ведет не так уж много дорог. Они запросто их перекроют. – Меня устроит, если я успею добраться до фермы Костелло в Скардейле. А сюда мы приедем в субботу. О'Мор нахмурился. – Они будут останавливать все, что движется. – У меня возникла подходящая идея и для этой ситуации. Ханна принесла из кухни свежеприготовленный кофе, и Роган протянул свою пустую чашку. – При таком обороте дел хуже всего пользоваться скоростными машинами. Я много раз убеждался в этом и раньше, когда еще был во французском движении Сопротивления. Потрепанный старый фургон или грузовичок, который тащится со скоростью двадцать миль в час, нагруженный сеном, репой или парой свиней – самый подходящий транспорт. И главное, чтобы вы сошли по виду за местного жителя, который занимается своими будничными делами. – Вполне логично! Но что ты имеешь в виду, чем нагрузить машину? Роган повернулся к Ханне. – Ты говорила, что твой дядя в последнее время торгует овцами? Кому он продает их? – Да когда как, иногда некоторым оптовым мясникам в Кендале, иногда, в базарный день, на аукционе скота. – Бывают ли здесь в округе базарные дни по субботам? Она кивнула. – В Милломе. Это примерно в пяти или шести милях к югу отсюда. – Вполне подходит, – заявил Роган. – Мы поедем на стареньком грузовичке Педди Костелло с десятью или пятнадцатью овцами в кузове. Не думаю, что у нас возникнут какие-то проблемы с полицией. – В этот день многие другие фермеры поедут по той же дороге, – добавила Ханна. – Ну, тогда решено. Колам О'Мор кивнул, хотя по-прежнему почему-то продолжал хмуриться. – Мне не нравится только одно. Из того, что мне известно о практике работы фирмы бронированных фургонов, водитель связывается с полицейским управлением графства по радиотелефону два раза. Один – чтобы дать знать о своем приезде в Ригг, а второй – чтобы сообщить им, что работа закончена. Как вы обойдетесь без этого второго звонка? Если он не поступит, они тут же вышлют полицейскую машину, чтобы немедленно проверить, в чем дело. Обычная рутинная практика! – Об этом я уже подумал, – кивнул Роган. – Тут есть только одно средство. Мы должны будем выдать такой звонок из почтового поезда. Скажем, что наш аппарат в фургоне сломался или что-то произошло непредвиденное, или, наконец, придумаем еще что-нибудь. Это вполне логично. Такие вещи изредка случаются. Некоторое время они посидели молча, потом старик шлепнул себя по колену. – Бог мой, думаю, что могу пойти на это, Шон. – Он обратился к девушке: – А что ты скажешь на это, Ханна? – Вы специалисты! – Она взяла поднос. – Пойду приготовлю что-нибудь поесть. И пошла на кухню. О'Мор рассмеялся. – Ты уже вернул мне десять лет жизни, Шон. – Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. – Роган подошел к окну, посмотрел на дождливую улицу. – Скажи, а насколько посвящены в это дело Соамс и Джек Поуп? – Ни насколько, – ответил Колам. – За свое участие они получили плату вперед. Я им совершенно ничего не говорил о том; где мы находимся или чем занимаемся. С Соамсом я встретился только один раз. Поупа видел лишь на фотографии. А потом пользовался подставным адресом в Кендале и именем Чарлз Грант. Заметал каждый свой след. Вот почему я решил воспользоваться посредническими услугами Ханны. Даже ее дядя не знает, где я нахожусь. – Мне не понравилось, как вел себя Поуп. В ту ночь, когда я вырвался из тюрьмы и уже было отправился в путь на машине, что-то заставило меня остановиться и вернуться к коттеджу пешком поглядеть, что там и как. Так они с Соамсом вели оживленный разговор в гостиной. Старик нахмурился. – Ну и что? – А то, что Джек Поуп сейчас в Эмблсайде. Он уже связывался с Морганом. Ханна случайно услышала, как он разговаривал об этом с Флетчером. По ее словам выходит, что и ее дядя заодно с ними. – Паршивые ублюдки! – воскликнул старик. – Они заложили меня. – Ты поручил Соамсу нанять их. И эта связка возникла с самого начала. Сколько получили от тебя Морган и Флетчер? – По пятьсот каждый. Остальные должны быть выплачены через две недели после выполнения работы через моего знакомого в Ливерпуле. Роган покачал головой. – Для них этого мало, Колам. Они – профессионалы. Когда они идут на задание за деньги, то ожидают получить аванс в размере половины суммы и остальную половину после выполнения задания. Сразу же как они согласились на такой незначительный аванс, ты должен был почувствовать, что имеешь дело с крысами. – И каким же образом я мог об этом узнать? – сердито спросил Колам О'Мор. – Мне никогда не приходилось иметь дело с такими подонками! – Для беспокойства, думаю, нет оснований. – Роган поднял руку и холодно улыбнулся. – Эта штука начинает интриговать меня. – Видит Бог, меня тоже! Старик наклонился к столу, выдвинул ящик и вынул оттуда тяжелый автоматический кольт, того образца, которым американские офицеры пользовались во время войны, и бросил его через стол. Роган ловко его поймал, вынул магазин, проверил, потом воткнул его обратно в рукоятку кольта. – Давно не брал в руки такую штуку. – Даю тебе не для того, чтобы остались трупы после завершения операции, но он может пригодиться, – сказал старик. – Как думаешь, когда они проявят себя? – После окончания дела, на ферме, не раньше. Если же попробуют сунуться до, то заварят такую кашу, что не расхлебаешь. Не думаю, что Морган глуп до такой уж степени. Колам выругался и ударил рукой по больной ноге. – А я, беспомощный калека, буду торчать здесь, и ты останешься один. – Ты забываешь о Ханне. На нее-то я могу положиться в любом случае. – Роган поднялся на ноги. – Не волнуйся. Колам. Силы прибавляются, когда знаешь, что из себя представляют твои враги. Ханна вышла из кухни, затягивая пояс на своем плаще. – Ты готов? – Как всегда. – Роган несильно ткнул старика в плечо. – Каждый сапожник должен знать свое ремесло. Колам. А это дело по моему профилю. К тому же у меня к этому талант. Он вышел во двор. Лил сильный дождь, и он бегом припустился к машине, нырнул в нее и включил радио. Было время очередной получасовки, когда начинают передавать сводку новостей. Он стал слушать их, а Ханна, открыв другую дверцу, села за руль. Сообщали о политическом кризисе на Дальнем Востоке, опять объявили забастовку рабочие автомобильных заводов, а у оппозиции возникли серьезные разногласия с правительством по вопросам политики в отношении иммиграции. В конце кратко сообщили о том, что из тюрьмы бежал Роган, что тщательно прочесываются торфяники и что главный полицмейстер уверен в его скорой поимке. Роган выключил приемник, повернулся к девушке, едва заметно улыбаясь. – Пока что все нормально. Возвращаемся на ферму. Она включила скорость и по разбитой колее поехала в сторону основной дороги. Глава 11 – Еще раз объясняю порядок проведения операции, – объявил Роган. Все склонились над столом, где лежала развернутая перед ним карта, и тесно сгрудились. Флетчер в порыве рвения чуть не опрокинул керосиновую лампу. – Педди выезжает первым в грузовике для скота и паркует его возле карьеров по добыче гравия, по эту сторону Кендала. Мы выезжаем через пять минут в фургоне «моррис», за рулем Ханна, остальные – в салоне с бутафорскими мешками. По дороге забираем Педди. – Он взглянул на Моргана. – Как я уже говорил, вы и Флетчер наденете форму. – Почетное задание, – с насмешкой произнес Морган. – Непочетных заданий нет. Мы приезжаем в Ригг не ранее чем за пять минут до прибытия бронированного фургона. Я и Педди входим в здание станции, чтобы нейтрализовать станционного смотрителя. Ханна подает фургон задним ходом к разгрузочной площадке. Вы заносите эти мешки внутрь и складываете их. Затем Ханна уезжает и ждет возле карьеров гравия. Девушка спокойно кивнула, а Роган продолжал: – Педди надевает форму станционного смотрителя и начинает подметать платформу. Мы дожидаемся прибытия бронированного фургона. – Они не вылезают из машины, пока он не скажет им, что поезд приближается, – заметил Морган. – Остается очень мало времени. – Нам придется шевелиться поживее, только и всего. Едва они втащат пару мешков с погрузочной площадки в багажное отделение, вы сильными ударами сбиваете их с ног, – ведь мы не в бирюльки играем. – Что потом? – Вы и Флетчер надеваете их фуражки. Эту часть формы нам не удалось достать. – А что, если они не подойдут по размеру? – Сделайте так, чтобы подошли. Наденьте их набекрень – словом, как угодно. Потом открываете дверь на перрон и выносите мешки-манекены. – Сколько? – Кто его знает? Мы заберем у них шесть. Если у них окажется мешков больше, значит, некоторое количество денег останется у них. Такой мешок с купюрами может весить до пятидесяти килограммов. Мы не можем терять ни секунды! – Что будет на платформе? – Решите по обстановке. По утверждению Колама, команды на поезде меняются так же часто, как и в фургонах, поэтому вопросов у них к вам не возникнет. У вас будет квитанция о сдаче груза. Дайте его подписать, отмочите какую-нибудь хохму, – и привет. – А как со станционным смотрителем? Откуда мы знаем, как они отнесутся к Педди, который займет его место? – Здесь проблем не будет. В Ригге нет постоянного станционного смотрителя. Они присылают из Кендала любого, кто окажется под рукой. Наступило непродолжительное молчание, Флетчер взглянул на Моргана. – Что скажешь? – Пожалуй, неплохо задумано. – Потом повернулся к Рогану. – А как поступим с почтовыми мешками? Их не так-то легко найти, особенно в таком месте, как наш район. – Мне казалось, что вы что-нибудь подскажете. – Я знаю одного малого в Манчестере. Он поднаторел в таких делах. – Прекрасно! – отозвался Роган. – Вы с Флетчером можете махнуть туда на моей машине завтра утром. Заодно подберете себе форму в одном из военных магазинов. – Идет, – согласился Морган. – Мне будет приятно опять взглянуть на большой город. – Но не болтаться там понапрасну, – предупредил Роган. – Буду ждать вашего возвращения до наступления темноты. – А вы несколько повремените с этим, – обратился он к Флетчеру, который у буфета наливал себе виски в высокий стакан. – В пятницу у вас должна быть светлая голова. – Занимайтесь своим делом, приятель. А я займусь своим, – огрызнулся Флетчер и направился в проход. Морган прикурил сигарету и щелчком метнул спичку в огонь камина. – Только одно занимает меня – что будет, когда мы возвратимся сюда? – Затаимся до субботы, потом разъедемся в разные стороны. – А когда будем делить пирог? – Мы не будем этого делать. Вы получите, что вам положено, через агента О'Мора в Ливерпуле через две недели, как условились. – Почему не здесь и не в такой знаменательный день? – Вы разочаровываете меня, Морган. Я думал, вы умный человек. – Роган покачал головой. – Поступим, как договорились. – Вам-то хорошо, – продолжал гнуть свое Морган. – Вы обдумали свой отходной путь. А как нам с Флетчером быть? На дорогах в тот день будет легавых больше, чем странников, и не успеешь моргнуть, как тебя сцапают. – Тогда на неделю или на две ложитесь на дно, а потом, когда шум уляжется, уходите. – Может быть, в ваших словах что-то и есть. – Морган зевнул. – Думаю немного пройтись перед сном. – Сделайте одолжение! После его ухода Педди Костелло нервно рассмеялся, сжал вместе ладони. – Храни нас Господь, но сегодня большой день, мистер Роган, и я опять почувствовал себя молодым. Сейчас загляну на кухню, посмотрю, какой ущерб Флетчер нанес моей бутылке. Он вышел следом за Морганом, и Ханна встала с кресла, где все это время просидела молча. – Относительно Моргана... Не думаете ли вы, что он пошел звонить Поупу? – Это я и собираюсь выяснить. Вы оставайтесь здесь на карауле, а я скоро вернусь. – Он юркнул в прихожую, взял с вешалки длинный клеенчатый плащ и отворил дверь. Дождь барабанил по крыше, стучал по булыжнику двора, вода серебрилась в широком луче желтоватого света, струившегося из окна гостиной. Она стояла у окна, наблюдая за ним, удивительно спокойная, с лицом очень серьезным, и по какой-то необъяснимой причине в нем шевельнулось чувство огромной нежности: ему захотелось дотянуться до нее, ласково погладить по лицу, сказать, что она дорога ему. Но времени на это не было, и, может быть, не будет никогда. Он торопливо пошел в темноте по тропинке, стараясь наступать на траву, прошагал с полмили, пока не достиг главной дороги. Моргана он увидел сразу же, тот стоял в освещенной телефонной будке, примерно в ста ярдах от перекрестка. Роган двинулся к будке, стараясь оставаться в тени, и остановился под прикрытием кустарника не дальше чем в десяти ярдах от говорившего. Морган закончил разговор и повесил трубку. Открыл дверь, посмотрел на проливной дождь, не выходя закурил сигарету. Роган ждал; дождь намочил его голову, с лица стекали капли. Один раз мимо прогромыхал направляющийся в Эмблсайд грузовик. Морган, остановившийся в освещенной будке, мог показаться единственным обитателем темной ночной стихии. Прошло, наверное, минут двадцать после его звонка, когда Роган услышал в шуме дождя негромкий рокот мотора со стороны Эмблсайда. Вскоре подъехала и остановилась малолитражка, и из окна дверцы высунулся Джек Поуп. Морган сел рядом с ним в машину, и они начали разговор. Роган совершенно ничего не мог расслышать из того, что они произносили. Он еще немного посмотрел на них, потом отошел подальше в темноту и пошел по дороге обратно на ферму. Что бы они там ни задумали, несомненно, они возьмутся за это всерьез. Но где теперь находился Соамс и что делал он? Это имело важное значение. Или, возможно, он действовал за кулисами? Одному Господу это известно, но он явно не годился на роль активного человека. Дождь припустил еще сильнее; Роган нагнул голову, продолжая идти вперед. Когда он обходил выступ холма, то справа долина пошла на спуск, и в темной лощине можно было уловить очертания фермы; ночную тьму прорезал желтый свет. И вдруг он отчетливо услышал, как Ханна громко назвала его по имени. Он бросился бежать сломя голову, не разбирая пути, не видя, как разбрызгивает лужи, не чувствуя реальности происходящего. Едва переведя дух, в дверях он увидел силуэт Ханны, которая впилась ногтями в физиономию возвышавшегося над ней громилы Флетчера. На коленях в луже воды стоял Брендан с окровавленным лицом... Роган понесся еще быстрее, его охватил всепоглощающий, хладнокровный гнев. Платье девушки было разорвано до пояса. Когда пьяный Флетчер, хохоча, наклонился, чтобы поцеловать ее, она отдернула голову. Роган отчетливо увидел ее лицо. На нем не было и следа страха, только ярость, унижение и отвращение. Он схватил Флетчера за шиворот и одним рывком легко отбросил его. Флетчер зашатался, отлетел назад, потерял равновесие и упал на одно колено. Некоторое время он оставался в таком положении, смотрел на Рогана с выражением недоумения на зверином лице, потом с яростным криком бросился вперед, пустив в ход руки и всю массу своего бычьего тела и мышц. Роган отпрянул в сторону и саданул его по почкам ребром ладони, когда громила пронесся мимо. Флетчер вскрикнул и стукнулся о стену. Когда он повернулся, Роган с нечеловеческой силой гвозданул его в солнечное сплетение; звук от удара прозвучал так, будто колотушкой грохнули по бревну. Флетчер медленно опустился на колени, со свистом выпустив из груди долгий выдох. Роган стал приближаться к нему, но – невероятно! – узловатая ручища схватила его за колено и сильно дернула, лишив равновесия. Он тяжело грохнулся на булыжники. Лапища Флетчера намертво вцепилась в Рогана, подобралась к его горлу. Роган схватил его запястье, и они покатились под дождем по земле. Словно пушечное ядро долбанулись о стену рядом с поилкой для лошадей, и Роган с нечеловеческим усилием отбросил Флетчера в сторону, поднялся на ноги. Тот дотянулся до края корыта и, опираясь на него, стал подниматься. Когда же почти поднялся во весь рост, Роган сделал быстрый выпад и нанес ему удар в живот. Флетчер согнулся вдвое, но подобное железу колено резким взмахом встретило его физиономию, и он перелетел через край корыта для водопоя. Шлепнувшись в воду спиной, растянулся в корыте, и голова скрылась под водой. Роган наклонился над краем, стараясь отдышаться. Немного спустя он схватил громилу за грудки, вытащил из корыта, бросил его на булыжник двора. Потом повернулся и увидел, что на него смотрят Ханна и Морган. Когда он заговорил, то собственный голос показался ему чужим, в ушах все еще стучала кровь. – Скажите ему, что если я еще раз увижу его с бутылкой, то разобью ее об его голову. – Он грубо оттолкнул Моргана с дороги и, пошатываясь, пошел по двору в дом. Он осознавал, что сидит за кухонным столом, а Ханна стирает с его лица кровь полотенцем, смоченным в теплой воде, и по ее щекам текут слезы. А потом она оказалась в его объятиях, его губы прижались к прохладной коже, и ему стало казаться, что так было всегда. На улице под дождем Морган склонился над Флетчером, который стонал от боли с полузакрытыми глазами. – Как это ты назвал его, Джесс? А? Здоровым ирландским бродягой? Стукнуть его в нужное место – и он сломается посередине? Он начал хохотать, потом, повернувшись, пошел в дом, оставив Флетчера лежать одного под проливным дождем. Глава 12 На следующее утро Морган с Флетчером поехали в Манчестер сразу после завтрака. Флетчер был угрюм и зол, при каждом взгляде на Рогана его глаза сверкали ненавистью. Роган стоял у ворот и смотрел, как машина с ними удалялась по грязной дороге. Потом повернулся и взглянул на горы. Утро выдалось чистое, ясное, болотистая местность побагровела от свежеомытого вереска, и землю окутала осенняя дымка. Он оглянулся, на него смотрела Ханна, слегка улыбаясь. – Замечательное утро. – С отъездом этих двоих чувствуешь себя так, как будто прополоскал рот и избавился от дурного запаха. – Он глубоко вздохнул, когда его коснулся легкий ветерок, долетевший от ручья в долине и принесший с собой влажный запах гниющих листьев. – Самое мое любимое время года – осень, – мечтательно вздохнула Ханна. – Но всегда охватывает какая-то грусть. В воздухе, словно дым, возникают прежние мечты и вскоре рассеиваются, чтобы пропасть навсегда. В ее голосе прозвучала какая-то мучительная нота, которая затронула в его душе что-то глубокое, потаенное; он протянул руку и ласково провел по ее лицу тыльной стороной ладони. Она повернула его руку и поцеловала в ладонь, лицо ее вспыхнуло, преобразилось и стало прекрасным. – Чем бы ты хотела заняться? – спросил он. – Получается так, что у нас выдался свободный день. Она повернулась, прикрыла от солнца глаза и посмотрела на заросшие вереском поля. – Думаю, мне бы хотелось погулять там, по предгорьям. Приятно было бы оторваться на пару часов от всяких житейских дел. Я бы наготовила бутербродов. – Мне нравится эта идея, – одобрительно отозвался Роган. – А как твой дядя? – Все еще отсыпается. Брендан подался в долину полчаса назад. Возможно, мы встретим его там. Они возвратились в дом. Ханна отправилась на кухню, а Роган стал бриться. Когда побрился, накинул на себя клеенчатую накидку, которой воспользовался накануне вечером, и нахлобучил старую твидовую кепку, которую снял с крючка за дверью. Потом вышел на улицу и стал ее ждать. Через несколько минут вышла Ханна. В кожаных сапогах до колен, джинсах и полушубке. Голову она повязала шарфом, в руках у нее был старый армейский ранец. – Давай это мне, – попросил Роган, и она помогла ему продеть руки в лямки. Над горами небо стало серым и ничего хорошего не предвещало, солнце почти скрылось, но их не испугала перспектива возобновления дождя, они вышли за ворота и отправились вверх, по склону долины. Старая дорога почти вся заросла расползающимся мхом и густой травой, которая буйно вылезала из каждой расщелины. Дорога шла по боковой стороне круто поднимавшегося холма. За поворотом они остановились и увидели в открывшейся взгляду низине развалины старого шахтерского поселка. Едва начали спускаться к этим развалинам, их захватил проливной дождь, который вовсю поливал лишенные крыш коттеджи, но это не казалось им странным. – Должно быть, здесь было когда-то недурное место, – заметил Роган. Ханна кивнула. – Я как-то прочитала о нем в библиотеке Эмблсайда. Раньше здесь, в этом поселке, проживало двести или триста человек. Во время наполеоновских войн они добывали тут оловянную руду. – И что же случилось потом? – В двадцатых годах прошлого столетия рудная жила истощилась. – Она вздохнула. – Грустно думать об этом. Когда-то здесь бурлила жизнь, звенел детский смех, люди любили, ходили по воскресным дням в церковь... Потом руда кончилась. – Такова жизнь, – мягко подытожил Роган. – Полезные жилы кончаются, когда меньше всего этого ждешь. Она повернулась, и он увидел, как затуманились ее глаза. – Что не очень-то справедливо, верно? Похоже, это дает мало чего хорошего людям, ведь так? У тебя рождаются надежды, а потом ты получаешь пинка в зубы. – Господи, избави людей от долгих страданий! – Роган улыбнулся. – Моя бабушка любила это повторять. Они постояли возле маленькой церкви. Роган внимательно вгляделся в каменную плитку над дверью, на которой можно было разобрать поблекшие и покрывшиеся мхом буквы: «Методистская церковь Скардейла, 1805 год». – Год сражения при Трафальгаре, – заметил он. – Далекая старина! Она усмехнулась. – В экипаже корабля «Виктория» насчитывалось больше пятидесяти американских граждан и вдвое больше ирландцев. Британцы сумели воспользоваться этим. – Каждый день мы узнаем что-нибудь новенькое. Они пошли дальше по улице поселка, спускавшейся вниз по небольшому уклону, и подошли к плотине, сложенной из больших глыб гранита, которые с годами позеленели и стали скользкими там, где на них попадала влага. Ручей вытекал внизу плотины из каменного шлюза. Рудные разработки велись на другой стороне плотины, расположенной выше долины. Кто-то загнал в старый загон из камня полтора десятка овец, и они тут же увидели, кто это сделал. В нескольких ярдах от загона на огромном валуне сидел Брендан Костелло и бросал в воду камешки. Ханна окликнула его, он обернулся, на бледном лице выделялись совершенно черные глаза. Мальчик подошел к ним, поклонился Рогану, застенчиво улыбаясь. Ханна взъерошила ему волосы, она явно была привязана к нему, спросила: – Что ты тут делаешь, Брендан? Он ответил короткими, отрывистыми фразами, всеми силами стараясь преодолеть заикание, а для этого пропускал слова, которые ему давались с трудом. – Он з-заставляет меня п-пригнать еще овец. Ханна понимающе кивнула. – Сегодня мы хотим покушать прямо здесь, на открытом воздухе. Хочешь пойти с нами? Он метнул взгляд на Рогана, его лицо покраснело от удовольствия. – А м-можно? – Если хочешь. – Я м-могу показать вам Длинный проход, мистер Роган. В-вам он понравится. Роган оглянулся на Ханну. – Что это за Длинный проход? Она показала на западную часть плотины, где та упиралась в крутой, заросший густым кустарником обрыв. – Если тебе хочется, можно будет взглянуть на него. Отсюда вход не виден, но был прорыт туннель под этим предгорьем и сделан проход в другую часть долины, чтобы использовать его для транспортировки руды. Они обошли край плотины, где росла негустая рощица. За ней открывалась полуразрушенная погрузочная площадка, выступающая над водой, а рядом зияла темная пасть туннеля. Проход оказался довольно низким и, когда Роган пригнулся и заглянул туда, то увидел крошечный кружочек света на другом конце туннеля. – Какова его длина? – поинтересовался Роган. – Шестьсот или семьсот ярдов. Он удивленно присвистнул. – Беднягам, должно быть, пришлось здорово попотеть! – Тут были природные пещеры. Думаю, они воспользовались ими, соединив некоторые из них. Конечно, этих пещер вода не достигла, пока здесь не построили плотину. – Все равно, это настоящий подвиг! – Если хочешь, можем пройти через него. Она кивнула в направлении входа. Роган повернулся и увидел мальчика, который выходил из подлеска сбоку плотины и на веревке тянул за собой тяжелый ялик с высокими бортами. Такими пользуются охотники, выслеживая дичь. На дне ялика на пару дюймов стояла вода. Роган усмехнулся. – А ты уверена, что это небезопасно? Ханна вместо ответа тут же вошла в лодку и устроилась на одном из деревянных сидений. – Ты все равно уже промок. Роган сел рядом с ней, и они снова погрузились в атмосферу холода липкой и влажной темноты, где по стенам стекала грязная вода, и капли нависали так близко, что Рогану пришлось все время пригибать голову. Он взглянул через плечо и увидел, что мальчишка лежит на спине и продвигает лодку вперед, отталкиваясь ногами от потолка. Они проплыли так большую, откликающуюся на каждый звук эхом пещеру и опять вошли в туннель. Потом еще миновали две пещеры и вышли на последний отрезок пути. Выход с другой стороны неожиданно стал расширяться. Они подплыли к другой, похожей на первую плотине и стукнулись о край каменной погрузочной площадки. Брендан, цепляясь за стену, поднялся на ноги и привязал веревку к проржавевшему железному кольцу. Роган вылез из лодки и подал руку Ханне, чтобы помочь ей встать и перешагнуть через борт. По небольшой рощице они прошли мимо нескольких разрушенных строений. На одном из них – а это была конюшня – сохранилась крыша из гофрированного железа, и видно было, что недавно поставлены крепкие деревянные двери, закрытые теперь цепью и висячим замком. – А это что такое? – озабоченно спросил Роган. Брендан побежал вперед, сунул руку под плоский камень возле двери и извлек оттуда ключи. Он быстро отомкнул висячий замок, снял цепь и распахнул дверь. Внутри стоял старый джип. Вместо брезента к его кузову приспособили помятые алюминиевые листы, первоначальная темно-зеленая краска на нем поцарапалась и облупилась. Роган снял со спины ранец и сел за руль. – На таких машинах я не ездил очень давно. Она выпущена, наверное, лет двадцать назад. – Он вытянул подсос, повернул ключ зажигания, и мотор тут же завелся. – Кому принадлежит эта машина? – Значительная часть долины – одна большая скотоводческая ферма, принадлежащая синдикату, – объяснила Ханна. – Фермерские дела в наши дни, похоже, ведутся именно таким образом. Здесь они постоянно держат наготове джип или «лендровер», который заправлен бензином и всегда в порядке. Такие машины особенно хороши на болотистой почве в плохую погоду. Нынешние пастухи пользуются ими, как прежде пользовались лошадями или пони. Роган вылез из джипа и они вышли на улицу. Брендан запер замок на двери и ключ сунул под камень. Ниже того места, где они стояли, начиналась долина, которая сбегала к блестевшему зеркалу воды в озере. – Как оно называется? – спросил Роган. – Ридал Уотер. Если немного дальше спуститься по этому склону то к западу можно увидеть начало озера Грасмер. Из кармана куртки он извлек военно-топографическую карту, развернул ее, встал на одно колено. – Предположим, мой первоначальный план почему-либо не сработал и мне надо скрыться в направлении Марш-Энд. Куда я должен направиться? Немного нахмурясь, она стала рассматривать карту. – Существует обходная дорога. Однажды я случайно наткнулась на нее, когда дядя Педди попытался за мной следить. Думаю, что смогу показать ее, когда мы спустимся пониже склона. Они прошли по тропинке примерно ярдов сто. Оттуда уже можно было увидеть не только озеро Ридал Уотер, но и большую часть озера Грасмер. – Видишь ли ты проток, который соединяет оба озера? – спросила Ханна. – Там есть небольшие ворота и мостик, а дальше тропа ведет до Элтеруотера. Оттуда идет в основном неогороженная дорога, которая проходит через перевал Райноуз между горами. Примерно через шесть миль отсюда дорога разветвляется. Если поедешь по ответвлению в сторону долины реки Паддон через Ситвейт и Улфа, то примерно через десять миль попадешь на дорогу Уичам. – Далеко ли эта дорога отсюда? – Девять или десять миль. – А оттуда до Марш-Эна всего пара миль по берегу. – Роган кивнул и свернул карту. – Вероятно, довольно безлюдная дорога? – Здесь, возможно, и не встретишь ни души на всем ее протяжении. Во всяком случае, в это время года. Но учти, в плохую погоду она становится очень трудной на перевале Райноуз. Понадобится хорошая машина, особенно если нужно будет перевозить груз. Старый грузовик дяди Педди тут совершенно не годится. – Я и не собираюсь использовать его, особенно в операции, которую обдумываю. – Роган закурил сигарету, поставил одну ногу на валун, уперся локтем в колено. – Скардейл с этой единственной дорогой для выезда может превратиться в настоящую западню. Мне представляется, что при чрезвычайных обстоятельствах длинный проход, показанный Бренданом, обеспечит вполне приемлемый запасной выход, а джип отлично подходит для этой цели. – Ты собираешься отказаться от мысли использовать грузовик для перевозки скота? Он покачал головой. – Только в крайнем случае. Знает ли твой дядя об этом Длинном проходе? Она кивнула. – Хотя ни разу и не побывал в нем. Насколько я знаю, он считает, что пройти здесь невозможно. – Значит, о нем не знают и Морган с Флетчером? – Роган слегка улыбнулся. – Менять в этом отношении ничего не станем. – Что будем делать дальше? Ханна посмотрела сквозь пелену непрекращающегося дождя на возвышенную часть пустынной болотистой местности в районе Скардейла, на низкие облака, на туман, повисший над землей. – Мы можем подняться на верх этого склона, в хижину для верхолазов. Там мы можем и поесть. Брендан оттащит лодку назад по туннелю и вскарабкается к нам по другой стороне склона. Мальчик живо кивнул, повернулся и побежал через рощу к старой погрузочной площадке, а Роган с девушкой тронулись в путь по извилистой тропинке, которая поднималась по склону среди намокших, увядающих папоротников. Через некоторое время тропинка сузилась, и Ханна пошла впереди, показывая дорогу. Роган наблюдал, как она нагнулась на особенно крутом подъеме, потом остановилась и улыбнулась ему через плечо, и он с удивлением подумал о том, что ведь она же настоящая красавица. – Ну, как дела? – спросила она. – Обо мне можешь не беспокоиться, – отозвался он. – Нам еще остается не меньше тысячи футов. Он продолжал тяжело брести под проливным дождем и по мере подъема на гору его охватывало странное чувство: будто все это он уже пережил когда-то раньше. Что психологи называют по-французски «дежа вю» – «видел раньше». Едва ему пришло на ум это выражение, как словно по заказу в памяти возникла пережитая когда-то сцена. Шел сентябрь сорок третьего года. Они пробирались из Франции в Испанию через Пиренеи, несли документы, которые через неделю должны были доставить в Гибралтар. Дождь лил как из ведра, и, в довершение ко всему, рота немецких горных стрелков напала на их след. Он вспомнил, как на похожем, как этот, склоне горы его проводник, бронзовый от загара баскский горец, шел впереди, в двух ярдах от него. А потом вдруг щелкнул ружейный выстрел, какой-то плоский от дождя, удивительно приглушенный. Проводника крутануло, между глаз у него появилось темное пятно, на лице застыло выражение удивления. Роган скрылся в зарослях папоротника и дал что было мочи тягу, спасая свою жизнь... Он вздрогнул и вернулся в настоящее, до его сознания наконец дошло, что Ханна звала его. Он взглянул наверх и увидел ее возле низкой хижины, сложенной из больших каменных глыб, скрепленных бетоном. Хижина стояла примерно в пятидесяти футах над ним, на краю небольшого плато. – Есть какие-нибудь признаки появления Брендана? – спросил он, подходя к ней. Она покачала головой. – У него уйдет на подъем по крайней мере еще минут двадцать. На этой стороне горы он более крутой. Внутри хижины стояли деревянные скамейки, стол, лежала растопка для печки. Они сели за стол, Роган снял со спины ранец. Ханна вынула оттуда несколько пакетов с бутербродами, фрукты и большой термос. – Как ты считаешь, приступим или дождемся Брендана? – Давай выпьем кофе и тогда подождем. Он закурил сигарету, и они сидели в непринужденном молчании. Через некоторое время она робко спросила: – Шон, как ты думаешь, получится? Он наклонил голову, и в его спокойном голосе прозвучала уверенность. – Непременно получится. – А что потом? – Поеду к себе домой, – ответил он. – Назад, в Керри, на ту ферму, о которой я тебе рассказывал. – А как же хорошенькая женщина? Он наклонился и нежно прикоснулся к ее лицу. – Я на двадцать лет старше тебя, подумала ли ты об этом? – Ты долго просидел в тюрьме, – сказала она, и в ее глазах запрыгали дьяволята. – Мне долго придется наверстывать с тобой упущенное. Он расхохотался, потянулся к ней, погладил ее по волосам. – Уверен, это самое смелое замечание, которое ты, девочка, сделала в своей жизни. Она удержала его руку, ее смех дополнил его хохот, потом смолк, она повернулась лицом к его руке и поцеловала в ладонь. Он резко, в два шага обошел стол, скамейка с грохотом полетела на пол, и заключил ее в свои объятия. На ее лице выступили слезы, она вся дрожала. Он отстранил ее на расстояние вытянутых рук, одной рукой приподнял ее подбородок. – Конечно, здесь неуместно задавать тебе такой вопрос, но скажи, предлагал ли тебе кто-нибудь раньше жениться на тебе? Даже пощечина не заставила бы ее так замереть на месте. Она уставилась на Рогана широко открытыми глазами с чувством невероятного удивления, потом прильнула к нему, прижала голову к его груди. Когда она взглянула на него, ее глаза блестели. – Теперь все безразлично. Абсолютно все. На склоне возле плато зашуршали камешки. Ханна быстро отстранилась от него и вытерла глаза. Повернувшись к столу, стала выкладывать бутерброды, когда Брендан показался в дверях. Он застенчиво вошел в комнату, Роган потрепал его по плечу. – Садись, сынок, мы дожидаемся тебя. Брендан взял бутерброд, который предложила ему Ханна, откусил от него и вздохнул от удовольствия. Наверное, случилось что-то непонятное: когда он заговорил, то не обнаружил ни малейшего признака заикания. – Мне хочется, мистер Роган, чтобы этот день не кончался. Вам приходилось испытывать такое? Роган взглянул через стол на Ханну, представляя себе, что она испытывает, и покачал головой. – Ничто не бывает вечным, сынок. Мы все должны усвоить это. Глаза Ханны на мгновение затуманились, лицо опять превратилось в бледную маску. Роган вздохнул, поднялся и пошел к двери. Дождь, кажется, поливал сильнее прежнего; он мрачно посмотрел на небо. Как к этому ни подходить, но жизнь не знаменует собой ни начала, ни конца чего бы то ни было. Это – неизменное состояние, которое присуще всем действиям людей, независимо от того, хороши эти действия или дурны. Он связал себя с этой девушкой, так же, как судьба свела его с Коламом О'Мором или Гарри Морганом, потому что все, что он делал в своей жизни, подвело его к этому моменту. Не было смысла о чем-то сожалеть или в чем-то раскаиваться. Если отнять какую-то часть из общего целого, то это будет уже не он, а кто-то другой. Любопытная мысль!.. Он глубоко вздохнул и вернулся в хижину. * * * Уже вечером, когда тени начали ложиться на горы, они пошли вниз по тропинке, к ферме. Когда огибали холм, то увидели, что машина Рогана въехала через ворота во двор фермы. Из нее вылезли двое. Флетчер сразу же пошел в дом, а Морган остановился, поджидая их. – Скверный выдался денек для прогулки по горам. – Привычная презрительная улыбка появилась в уголках его рта, едва они появились. – Возникли какие-то проблемы? – в свою очередь спросил Роган. Морган покачал головой. Он подошел к багажнику, открыл его, приподнял коврик, под которым лежали четыре аккуратно сложенных почтовых мешка и пара свертков с форменной одеждой в коричневой оберточной бумаге. – Сумели достать только четыре? Морган кивнул. – Эти у него, так сказать, были под рукой. К вечеру он смог бы достать еще, но я посчитал, что вы не захотите, чтобы мы там долго болтались. Ханна и Брендан вошли в дом, на улице под сильным дождем остались двое мужчин. – Тогда, значит, все, – сказал Роган. – Теперь нам остается только ждать. – Значит, все, – согласился Морган, но в его голосе прозвучала издевательская нотка. Роган некоторое время пристально смотрел ему в глаза. И только когда Морган покраснел и отвернулся, пошел к дому. Глава 13 Наступил уже почти полдень четверга, когда Ванбру добрался до Педдингтона. Двайер дожидался его у билетной кассы. Они прошли в ресторан вокзала, сели в углу и заказали себе кофе. Ванбру выглядел уставшим; он закурил сигарету, что было для него весьма непривычно. – Обнаружены ли здесь какие-то признаки присутствия Поупа? – Мне удалось нащупать его по другому адресу. Уже после того, как я выслал вам его фотографии вчера вместе с другими документами. Между прочим, это недалеко отсюда. Хозяйка сообщила, что он съехал неделю назад, но не оставил своего нового адреса. Я подключил несколько человек к поискам его, однако это дело нелегкое. Вы знаете, что в настоящее время в отделе розыска людей не хватает. – Мне об этом можно не говорить. – Ванбру провел ладонями по лицу. – Получилось так, что вы можете прекратить его поиски. Поуп выехал из города. – Вы обнаружили его, сэр? Ванбру покачал головой. – Я вам могу сообщить только одно: в конце прошлой недели он нанял машину в Торнтоне. Управляющий той организации сразу узнал его по фотографии, которую вы послали. – Наем машины вряд ли можно отнести к уголовному преступлению, сэр. – Возможно. Но как преступление можно квалифицировать тот факт, что он оказался в окрестностях тюрьмы, когда его старый сосед по камере сбежал оттуда. – Значит, вы думаете, что Рогана теперь тоже нет поблизости от тюрьмы? Ванбру причмокнул. – Что они там говорят? Что никто и никогда не сможет пробраться через болота? Так вот, Рогану это удалось и, вероятно, ушло на это не больше часа после того, как он перелез через стену, если судить по тому, как сейчас складываются дела. – Тогда нам следовало бы быть уже в Ирландии, сэр. Потому что не забывайте, что пошли уже четвертые сутки с момента побега. Ванбру покачал головой. – Если бы он доплыл до Ирландии, то мы бы уже знали об этом, поверьте мне на слово. Нет, он все еще в Англии, уверен в этом. Но почему – вот в чем вопрос. Он уставился на свою чашку с кофе, слегка нахмурясь. – А как с Соамсом? – Скотт завершает теперь выслеживание его. Думаю, что его настоящее имя Бертран Гриве. Его еще десять лет назад исключили из Общества права за противозаконные действия. С тех пор он занимался различными делишками под вымышленными именами. Соамс – последняя липовая фамилия из дюжины других. – Судимости? – Полгода за обман в 1958 году. Для него это необычно. Он из разряда тех, кому удается скользить по тонкому льду и не проваливаться. – Тогда будем надеяться, что Скотт что-нибудь выяснит. А тем временем я хотел бы повидать хозяйку дома, где останавливался Поуп. Может быть, мы, конечно, зря потратим время, но кто знает? Полицейская машина Двайера стояла наготове, и вскоре они уже останавливались на улице возле узкого коричневого каменного дома с нечетным номером в десяти минутах езды от станции. Дверь им открыла неприветливая и нелюбезная женщина, из угла небольшого рта которой свисала сигарета. Масса туго закрученных бигуди на голове была прикрыта дешевой шелковой косынкой. – Господи Иисусе, опять вы? – весело удивилась она, когда увидела Двайера. – Не только я, – уточнил он. – С вами желает поговорить старший надзиратель Ванбру. На ее лице появилось выражение, близкое к уважению. Она широко распахнула дверь. – Заходите в дом. Их встретил затхлый запах мочи и кухонных испарений. У двери на кухню стоял немытый ребенок без штанов и смотрел на пришедших широко раскрытыми глазами, засунув грязный палец в рот. Женщина провела их по лестнице наверх и отворила боковую дверь. – Он прожил здесь неделю. Теперь я пустила сюда с понедельника приезжего из Ямайки. Хоть и противный, но чище других ублюдков, живущих здесь, – заметила она оправдывающимся тоном. Комната была почти пустая, если не считать старомодного гардероба, железной кровати и дорожки линолеума. После осмотра они спустились вниз, и она провела их в загроможденную вещами кухню. Встав спиной к горевшему камину, она положила руку на полочку над ним. – Я уже рассказала вашему человеку все, что знала, мистер Ванбру. Мне бы хотелось, говоря честно, знать, где он теперь находится. Он не заплатил мне за свое проживание в течение недели. – Можете ли вы что-нибудь припомнить? Ну хоть что-нибудь? – спросил Ванбру. – Фамилию, какую-нибудь деталь. Она упрямо покачала головой. – Ничего! – К нему никто не заходил? – Если вы имеете в виду профурсеток, то я не позволяю это в своем доме. Ванбру вздохнул. – Ваши слова можно понимать так, что за все время, что Джек Поуп прожил здесь, он совершенно ни с кем не общался. Не получил ни одного письма. – Вот именно, – решительно подтвердила она. Ванбру уже повернулся было к выходу. – Но он получил однажды почтовую открытку. Думаю, это было на прошлой неделе. Ванбру сразу забыл про усталость. – Почтовую открытку? Откуда? – Господи, мистер Ванбру, откуда же я знаю? – Может быть, с морского курорта? – предположил Двайер. Она покачала головой. – Нет, ничего похожего. Помню, что я немного даже удивилась. – Ее лицо просветлело. – Уиндермер... вот откуда. С озера Уиндермер. Двайер тупо посмотрел на Ванбру. – Миссис, наверное, шутит, сэр. Кого это Поуп может знать в озерном крае? Ванбру посмотрел на хозяйку дома. – Вы нам очень помогли. Может быть, даже больше, чем вы можете себе представить. Она пожала плечами. – Я знаю, с какой стороны надо мазать на хлеб масло, мистер Ванбру. Если вы увидите этого педика, скажите ему, пусть заплатит за комнату. Заревел малыш, она с проклятиями бросилась к нему, и Ванбру с Двайером поторопились уйти. Когда они спускались по лестнице к машине, из нее высунулся водитель и крикнул: – На проводе диспетчерская, сэр. Для вас сообщение особой важности. Ванбру сказал Двайеру: – Примите его. Будем надеяться, что вести приятные. Двайер просунулся в окно дверцы, а Ванбру прикурил очередную сигарету, его лоб слегка хмурился. Озерный край. Это действительно поворот в деле поисков. Такое место, в котором вряд ли при обычных обстоятельствах может оказаться человек вроде Поупа или связанные с ним люди. К нему повернулся взволнованный Двайер. – Говорил Скотт, сэр. Он нашел адрес Соамса в Хендоне. Соамс сказал хозяйке дома, что уезжает по делам на неделю. Это было в субботу. С тех пор она его не видела. – Поехали, – скомандовал Ванбру. – Дело приобретает интересный оборот. Они покатили в более спокойный, более упорядоченный мир отстоящих друг от друга и вызывающих уважение домов с аккуратно подстриженными зелеными изгородями и ухоженными садиками. Их не портило даже осеннее ненастье. Можно было почти не сомневаться: что бы там ни объединяло Соамса и Поупа, у каждого из них был, несомненно, свой стиль жизни. Скотт ожидал их в машине вблизи небольшого дома, стоявшего в глухом переулке особняком от других. Скотт – высокий, спокойный молодой человек с коротко подстриженными усиками, которые придавали ему вид человека армейской выправки. – Что-нибудь еще к тому, что вы уже сообщили? – спросил Ванбру. Скотт покачал головой. – Он уехал в прошлую субботу. Сказал ей, что уезжает на неделю по делам. С тех пор она о нем ничего не слышала. Ванбру кивнул. – Оставайтесь здесь, а мы зайдем в дом. Как ее фамилия? – Миссис Джонс, сэр. Вдова. Могу добавить, что очень расстроилась из-за этой истории. Она открыла дверь сразу же, как только они поднялись по ступенькам, – явный признак того, что она наблюдала за ними из-за занавесок. Это была довольно суетливая женщина с припухшим лицом, бледно-голубыми глазами, одетая в зеленое платье. – Миссис Джонс? Я – старший надзиратель Ванбру. А это сержант сыскной службы Двайер. Хочу задать вам несколько вопросов о некоем Соамсе. Как я понимаю, он проживал здесь. – Совершенно правильно, сэр. Я уже рассказала молодому человеку, который заходил раньше, все, что я знаю. – Кое-какие детали могли ускользнуть от его внимания, – терпеливо объяснил Ванбру. – Может быть, вы нам покажете комнату мистера Соамса? Ни на секунду не замолкая, она повела их на второй этаж. – Что подумают обо всем этом мои другие постояльцы, просто не знаю. Мистер Соамс показался мне весьма уважаемым джентльменом. Адвокат, сказал он мне. Работает где-то в центре Лондона. – Давно ли он поселился у вас? – С начала мая этого года. Примерно полгода назад. Она открыла дверь в конце длинного коридора и проводила их в комнату. Чистую и уютную. В углу стоял современный умывальник, рядом – два одинаковых гардероба и аккуратно застеленная односпальная кровать. С другой стороны, за этажеркой, заполненной книгами, был камин, пара мягких кресел и большое, до пола окно, выходившее на небольшой балкон, который нависал над садом. – Скотт сказал мне, сэр, что он все здесь осмотрел, – сообщил Двайер. – И не нашел ничего, что было бы написано от руки. Ванбру подошел к письменному столу и один за другим быстро выдвинул ящики. Все они оказались пустыми. – Осторожная птица наш мистер Соамс, – констатировал он. Двайер быстро осмотрел оба гардероба, бросил на кровать некоторые вещи. На вешалках висел халат, два костюма и несколько рубашек. Ванбру помог проверить все карманы. Они нашли только несколько автобусных билетов и старую монетку. Больше ничего существенного. В ящиках же комода было сложено лишь нижнее белье да носки с полотенцами. Миссис Джонс наблюдала за всем этим со смешанным чувством удивления и ужаса одновременно, отразившемся на ее лице. Ванбру ждал, что она в любую минуту может потребовать ордер на обыск, которого у них не было, но он решил, не теряя времени, перехватить инициативу. – Вы сказали полицейскому Скотту, что он уехал в субботу. Так, миссис Джонс? – Правильно, сэр. Как раз перед обедом. Я хорошо это запомнила, потому что он спросил, можно ли немного перекусить раньше обычного. Сказал, что ему надо успеть на поезд. – Он вызвал такси? – с надеждой спросил Двайер. – Рядом станция метро. В наше время, при таком напряженном движении, метро надежнее и быстрее. – И Соамс даже не намекнул, куда он отправляется? Она покачала головой. – Просто сказал, что едет в непродолжительную деловую поездку. Что, возможно, она продлится неделю или десять дней. – Совершал ли он раньше такие поездки? – О, да, довольно часто. – И никогда не оставлял вам адреса, куда надо было бы переслать срочные письма или еще что-то? – Однажды я спросила его об этом, но он сказал, что не стоит, потому что он не задерживается в одном месте. – А много ли у него было посетителей? – Никого! Однажды он сказал мне, что предпочитает четко разграничивать свою деловую и личную жизнь. Человек он хороший воспитанный, но довольно замкнутый. Чаще всего по вечерам ходил в заведение Джорджа на углу, чтобы выпить, но задерживался там не более получаса. Он любит смотреть телевизор, охотно возится в моем саду: ухаживает за цветами. – А что можно сказать о его почте? Часто ли он получает письма? Она пожала плечами. – Два-три письма в день, в большинстве случаев рекламу, ну и все такое. – Было что-нибудь особенно интересное среди его писем? Она тут же взъерепенилась. – У меня есть дела поважнее, сэр, чем просматривать почту своих постояльцев. – Я же не говорю, миссис Джонс, чтобы вы проявляли излишнее любопытство, – терпеливо пояснил ей Ванбру. – Но, само собой разумеется что каждое утро вы разбирали почту после ее доставки. И вполне нормально, когда умный человек замечает вдруг что-то необычное, что-то из ряда вон выходящее. Она отреагировала немедленно на его слова. – Любопытно, что вы сказали об этом. Почти все письма мистер Соамс получал из Лондона, а последние несколько недель они стали приходить отовсюду. – Не припомните ли вы, откуда именно? – Пару писем он получил из Манчестера и несколько из озерного края. В тот день, когда он уехал, к нему пришло письмо из Торнтона. Это в Вест-Кантри, – добавила она. – Свой отпуск в прошлом году я провела недалеко от этого города. Двайер вдруг невольно подался вперед, но Ванбру быстрым жестом удержал его. – А те письма из озерного края, миссис Джонс, не запомнили ли вы, откуда именно они приходили? – Запомнила, – ответила она. – Потому что он отвечал на них через день или два. Иногда я их опускала сама по его просьбе. Они приходили из Кендала, так называется это место. Он писал в Кендал мистеру Гранту. – Может быть, вы запомнили и точный адрес? Она покачала головой. – Боюсь, что нет. Они отправлялись до востребования на чье-то другое имя. Но его я не запомнила. Мне казалось, что это пансионат или что-то в этом роде. – Она нетерпеливо пригладила себе волосы. – Знаете, сэр, я и в самом деле больше ничего не могу сообщить вам. Ванбру наградил ее своей самой приветливой улыбкой. – Дорогая миссис Джонс, вы помогли нам больше, чем можете себе представить. Не думаю, что мы станем беспокоить вас снова. Он быстро спустился по лестнице, за ним поспешал Двайер, открыл парадную дверь и пошел по дорожке. Их дожидался Скотт. – Прошло удачно, сэр? – Можно сказать, что да. – Ванбру обратился к Двайеру: – Любопытное совпадение, верно? Соамс и Поуп поддерживают контакты с кем-то в озерном районе. – Но какой шут занес их туда, сэр? Что они там делают? – недоумевал Двайер. – Пока не вижу в этом смысла. – Ну и я не знаю, – отозвался Ванбру. – Место это отдаленное, укромное и в это время года, кроме постоянных жителей, там вряд ли кого встретишь. Они легко там могут уединиться. – Если они находятся там, сэр, – напомнил ему Двайер. Ванбру усмехнулся: – Если бы вы занимались подобными делами столько же времени, сколько я, сержант, то усвоили бы одну интересную вещь. А именно, что работа полицейского заключается в выполнении нудной рутины, вопросах и ответах, выжидании, оценке фактов, поисках так называемого «почерка» преступников. – Это я уже усвоил, сэр. – Но это еще не все, – продолжал Ванбру. – С течением лет у вас развивается так называемый «нюх», инстинкт, что ли, который подсказывает вам что-то, хотя вы и не можете доказать это на деле. И в этом самое ценное достоинство хорошего полицейского. – Он сунул в рот трубку и крепко зажал ее между зубами. – Соамс и Поуп находятся либо в Кендале, либо где-то недалеко от этого места, – уверенно заявил он. – Никогда в жизни я не чувствовал такой убежденности. – А Роган, сэр? Ванбру покачал головой, и его возбуждение слегка остыло. – Тут вы меня пришпилили. Беда в том, что я не вижу в этом логики. Не вяжется что-то со здравым смыслом и то, что он связался с парой негодяев вроде Соамса и Поупа. Они совершенно не в его стиле. – Каким будет наш следующий шаг, сэр? – Мы отправляемся прямо в Скотланд-Ярд. Я встречусь с помощником, управляющего и договорюсь с ним о нашем немедленном отъезде в озерный край. Попрошу его обеспечить нам полную поддержку со стороны полицейского управления графства. – Сегодня, сэр, мы не сможем добраться до Кендала раньше десяти вечера, – сообщил Двайер. – До завтра много сделать не удастся. – Вы сказали, что Соамса застукали в 1958 году, так ведь? – строго спросил Ванбру. – Вы, по крайней мере, можете достать в картотеке его фотографии и по телеграфу передать их в Кендал вместе с фотографией Поупа. Чем быстрее местные сотрудники начнут их разыскивать, тем лучше. Нам также нужно, чтобы этим занялось местное полицейское управление. Машина тронулась, он откинулся на мягкую спинку сиденья, забыл про усталость, на смену которой пришло колющее чувство возбуждения в груди. Никогда раньше он не был так уверен в том, что ответ на эту головоломку может отыскаться в таком районе страны, куда он никогда в жизни и не подумал бы заглянуть. * * * В этот самый момент Соамс сидел на корточках в кустах, на обочине прибрежной дороги, в нескольких ярдах от дорожного знака, показывающего путь в Марш-Энд. Небольшой зеленый автомобиль-седан, который он взял напрокат в гараже местечка Браутон-ин-Фурнесс, стоял на поляне за ним. Чистой случайностью оказался сам факт его присутствия здесь. На обочине дороги в Эмблсайд он дожидался возвращения Поупа, который пешком пошел в долину на заранее намеченную встречу с Морганом, когда из Скардейла проехала машина с Роганом и Ханной Костелло. Соамс, изворотливый ум которого не знал усталости, просто воспользовался представившейся возможностью. Роган не ожидал слежки. Его решение в последний раз съездить к Коламу О'Мору было принято спонтанно, главным образом потому, что он хотел побыть с Ханной наедине, да и вообще, ключи от грузовика для скота и от фургона «моррис» находились у него в кармане. Они избрали кружной путь через Хоуксхед, Конистон и Браутон, но движение на дороге оказалось порядочным, что в значительной степени сыграло на руку Соамсу. Будучи от природы человеком осторожным, он в принципе был против насилия и хорошо знал, когда стоит воспользоваться представившимся шансом, а когда не стоит. Когда быстроходная машина Рогана повернула на Марш-Энд, он проехал мимо поворота, быстро развернулся и отыскал местечко, чтобы поставить машину. Потом осторожно прошел по лесу и вышел к ферме, во дворе которой стояла припаркованная машина Рогана. Он немедленно возвратился к основной дороге и засел под укрытием кустарника. В течение нескольких часов, которые он прождал, непрерывно поливал дождь, но в конце концов машина Рогана снова появилась на дороге; он залез поглубже в кусты, пока звук мотора не растаял вдали. Он не стал садиться в свою машину и опять пошел пешком по лесу к ферме. Там он не обнаружил никаких признаков жизни и некоторое время присматривался к окнам, потом подошел к двери дома. Дверь отворилась, когда он ее толкнул, и он бесшумно пошел по побеленному коридору. Дверь в гостиную стояла слегка открытой, там кто-то кашлянул. Он распахнул ее и вошел. Колам О'Мор сидел у камина и в этот момент подносил спичку к своей трубке. Он уставился на Соамса, будто увидел привидение, и в его глазах тут же вспыхнул гнев. – Какого черта вам здесь нужно? – Я подумал, что пришло время, мистер О'Мор, побеседовать с вами. Соамс прошел в комнату, смахнул со шляпы дождевые брызги и аккуратно положил ее на стол. – Мне нечего вам сказать, – заявил О'Мор. – Вам заплатили за работу, хорошо заплатили, и на этом покончим. – В Дублине у меня есть приятель, мистер О'Мор, известно ли вам об этом? – Соамс протянул руки к огню. – По моей просьбе он навел некоторые справки. Вы понимаете, конечно, что среди нужных людей. – Он мягко улыбнулся. – Главное руководство вашего движения в Дублине, или что там от него осталось, похоже, ничего не слышало о вас в течение пяти последних лет или даже больше. – Он укоряюще покачал головой. – Так что вы говорили неправду, мистер О'Мор. Любопытно, что на это скажет Шон Роган. Глава 14 Ванбру угрюмо смотрел на улицу, где сильный ветер бросал в окно дождевые капли с такой силой, что, казалось, на стекло сыпятся свинцовые шарики. Его настроение не улучшилось от того, что он впустую провел утро, объезжая все подряд гостиницы Кендала и не найдя ни малейших следов Соамса и Поупа; он почти уже примирился с мыслью, что ошибся. И все с большим нетерпением думал о том, что же задерживает Двайера. В дверь постучали, и в комнату вошел молодой полицейский с чашкой чая. Когда он повернулся, чтобы выйти, в комнату вошел Двайер. – Захватите, пожалуйста, вот это! – Он стряхнул воду со своей шляпы и снял плащ. – Ну и погодка. – Удалось что-нибудь? – требовательно спросил Ванбру. Двайер покачал головой. – Мы прочесали все постоялые дворы и пансионаты Кендала и не обнаружили никаких следов. Я разрешил людям пообедать и через час явиться на работу. – В гостиницах мне тоже не повезло. Молодой полицейский принес еще одну чашку чая, и Двайер благодарно начал отпивать из чашки. – Конечно, в таком месте должно быть немало людей, которые пускают к себе постояльцев за плату, особенно в это время года. – Слишком много, – согласился Ванбру. – Поэтому придется обследовать все дома подряд, чтобы выяснить это. Но у нас нет ни людей, ни времени. – Теперь понятно, почему использовали адрес какого-то Гранта для писем до востребования. – Я связывался с местным начальником почтовой службы по этому вопросу, – сообщил Ванбру. – Верхом легкомыслия было бы думать, что почтальон может запомнить такую вещь. Но по своему опыту знаю, что эти работники все-таки отлично запоминают жителей, которых они обслуживают. – Дало ли это какие-нибудь обнадеживающие результаты? – Пока нет. Большинство почтальонов пока не вернулось после дневной доставки почты. Он со всеми поговорит до окончания смены и позвонит мне. – Он взглянул на часы. – Уже два. У нас в запасе полчаса. – Тут за углом есть забегаловка, – сказал Двайер. – Может быть, нам съесть по бутерброду, или по куску пирога со свининой, или что-то в этом роде? – Вы имеете в виду – что-то вроде чекушки? – Утро выдалось тяжелое, сэр. Ванбру усмехнулся и снял плащ. – Ну, если платите вы, сержант... Глядя через плечо Ханны в залитое дождем лобовое стекло, Роган разглядел впереди, на краю дороги, в нескольких сотнях ярдов от них, Педди Костелло. Мужичишка влез в фургон и с проклятиями захлопнул дверь. – Господи Иисусе, я промок до самых костей! Эти струи просто режут, как лезвия бритвы. – Все прошло нормально? – спросил Роган. – Я запарковал грузовик за этим развалившимся сараем. Там надежно, в такой день туда никто не сунется. Роган прислонился к спинке сиденья фургона и закурил сигарету, бросил пачку Флетчеру, который в темно-синей форме сидел напротив с непривычно официальным видом. Пальцы громилы слегка дрожали, когда он вытаскивал из пачки сигарету. – Что с тобой? – спросил Морган. – Ты, кажется, уже обделался? – Почему бы тебе не заткнуться? – Флетчер откинулся назад и с явным удовольствием выпустил клуб дыма. – Могу заранее сказать, что все пройдет очень хорошо. – Чем ты занимался, писал цыганке Розе? – язвительно подковырнул Морган. Флетчер повернулся, сжав узловатые в суставах пальцы одной руки в кулак, но вмешался Роган. – Прекратите! По мне, начиная с завтрашнего дня вы можете хоть вырезать ремни друг из друга. А пока что тут распоряжаюсь я. Через несколько минут они уже проезжали через Кендал, и Роган взглянул на часы. – Четверть. Он заметил капли пота, которые накапливались в складках кожи на шее Костелло; трясущейся рукой старик стянул с головы кепку. Флетчер внешне не проявлял никаких эмоций, Морган ухмыльнулся. – Ну как, не по себе, правда? Роган не ответил, но он точно знал, что имел в виду его компаньон. Ноющее чувство в груди, спертое дыхание. Не то чтобы страх, но что-то более подспудное. Странная смесь возбуждения и опасения. Чувство, которое его охватывало много раз и продолжалось до того момента, пока не сделан первый решительный шаг. После этого не остается времени ни на что, кроме выполнения непосредственной задачи. Фургон покатил по узкой полосе между высокими живыми изгородями из кустарника и как-то неожиданно въехал на парковочную площадку возле станции Ригг. Ханна затормозила и остановила машину, потом задним ходом подала ее ровным неторопливым движением почти вплотную к погрузочной платформе. Роган открыл дверцу, вышел из фургона и направился в билетный зал. На его шее уже был подвязан шелковый шарф, он натянул его на нижнюю часть лица и нахлобучил на лоб свою старую твидовую кепку с большим козырьком. Потом открыл дверь кабинета станционного смотрителя и вошел туда. Бриггс стоял у печки, одну руку он уже протянул к чайнику, в другой держал большую кружку. Он стал поворачиваться на шум открываемой двери, к Роган вытащил из кармана кольт. На лице старика отразилось необычайное удивление. Он было открыл рот, чтобы что-то сказать, но челюсть его отвисла от только что испытанного потрясения, похожего на физический удар. Педди Костелло быстро вошел в помещение станции, открыл другую дверь и прошел в багажное отделение. Когда Роган услышал хлопанье других дверей, он обратился к Бриггсу: – Делайте, что вам говорят, и мы вас не тронем. Снимите свою фуражку, пиджак и жилет, положите их на письменный стол. Старик, парализованный страхом, обалдело глазел на него с открытым ртом. Роган живо подскочил к нему и ткнул ему между глаз дулом пистолета. – Делайте это немедленно, не тяните. Его слова произвели желаемый эффект. Бриггс поставил кружку и торопливо снял с себя пиджак. Когда Костелло вошел в кабинет, Бриггс стоял у печки, рукава его рубашки были закатаны выше локтей, одна рука ровно вполовину тоньше другой, изуродованной рваным шрамом давнего ранения шрапнелью. – Где это вас угораздило? – спросил Роган. Бриггс вроде бы немного ожил, откинул назад голову. – На реке Сомме во Франции, в 1916 году. – Если вам удалось живым выбраться из этой кровавой бойни, то все остальное вам должно быть нипочем. Ложитесь на пол и закройте глаза. Он кивнул Костелло, который быстро подошел к смотрителю с веревкой в руках. Роган отправился в багажное отделение. Было слышно, как на улице по гравию зашуршали колеса старого фургона «моррис», на котором отъехала от станции Ханна. Флетчер втащил четвертый почтовый мешок, и Морган захлопнул дверь. Он повернулся к Рогану, кожа на скулах его натянулась, глаза заблестели. – Все в порядке? Роган кивнул и взглянул на свои часы. – Через пять минут, возможно, раньше. Костелло завязал глаза старого смотрителя шарфом, заклеил его рот пластырем. Он связывал ему руки за спиной, когда Роган снова вошел в кабинет. Ирландец ткнул его носком ботинка. – Это я закончу сам, переодевайтесь. Костелло торопливо сбросил плащ и надел форменный жилет. Роган опустился на одно колено и надежно, но не очень туго связал кисти старика. Похлопал Бриггса по плечу. – На некоторое время мы оставим вас одного. Не делайте глупостей и с вами все будет в порядке. Понимаете? Старик кивнул. Роган отворил дверь в туалет, поднял его и перетащил туда. Положил его там на пол и вернулся в кабинет, притворив за собой дверь. Костелло застегнул пиджак железнодорожной формы, надел на голову фуражку. Посмотрел на себя в потрескавшееся зеркало, висевшее рядом с печкой, повернулся и нервно засмеялся. – Подойду? – Вполне! – отозвался Роган. – А теперь дуй на платформу и делай вид, что ужасно занят. Он встал около узкого окна и смотрел, как Костелло, взяв метлу, приступил к работе. Через несколько минут опять направился в багажное отделение. Морган слегка приоткрыл одну половинку створчатой двери и выглянул наружу. Потом одной рукой сделал резкое, рубящее движение, когда Флетчер хотел было что-то сказать. Сквозь рев проливного дождя они услышали шум мотора приближающейся машины. Роган подошел к Моргану и выглянул в щель. Фургон свернул с дороги на парковочную площадку. Он выглядел, на удивление, заурядным фургоном темно-синего цвета, без каких бы то ни было отличительных особенностей, если не считать круглой антенны на его крыше. Он подкатил на расстояние каких-нибудь двух ярдов от них, что позволило Рогану хорошо разглядеть сидевших в нем. Водитель походил на бывшего сотрудника службы сержантского состава по вольному найму. Позолоченный козырек фуражки. Топорщились густые усы. Охранник – молодой человек с решительным худым лицом и со шрамом, пересекающим одну его щеку. Роган видел, как охранник зевнул, взял трубку радиотелефона и вскоре начал говорить. Потом положил трубку, достал сигарету и потянулся к водителю, чтобы взглянуть на его часы. Дверь с платформы открылась, в нее вбежал Костелло. – Подходит! – Хорошо. Выходите наружу и дайте им знак, – велел Роган. Костелло замешкался и получил от Моргана злобного пинка по ноге. – Пошевеливайся, черт тебя подери! Костелло открыл дверь, высунулся из нее и поднял руку. Водитель фургона кивнул, сделал полуразворот и начал подавать машину задним ходом. Роган слышал, как поезд замедлил ход на подъезде к станции и подтолкнул Костелло к выходу из багажного отделения. – Идите на платформу и стойте возле двери. Роган опять вошел в кабинет, оставив в багажном отделе двух участников налета. Морган стоял в углу возле створчатых дверей, Флетчер с другой их стороны. Каждый держал наготове резиновую дубинку. Потом, казалось, все произошло мгновенно. Шум прибывшего поезда наполнил здание, створчатые двери открылись вовнутрь, прикрыв Флетчера и Моргана. Первым вошел водитель, держа в одной руке книжку с квитанциями, другой волоча за собой почтовый мешок. За ним шел охранник и тащил другой мешок, сигарета все еще свисала с уголка его рта. Створки двери качнулись в другую сторону, из-за них одновременно выскочили Морган и Флетчер, мастерски пуская в ход свои дубинки. Водитель рухнул, как мешок с песком, после первого же сокрушительного удара. Молодой человек успел повернуться. Он бросил свой мешок и потянулся к своей дубинке. Раскрыл рот и закричал, но его голос заглушил грохот и свист паровоза, и Флетчер рубанул ему по шее. В багажное отделение мигом вбежал Роган, подхватил водителя за ноги и поволок в кабинет. Он затащил его за стол и бросил возле окна, Флетчер тут же приволок охранника. Роган опять кинулся в багажное отделение, ему навстречу с погрузочной площадки шел Морган в надвинутом на глаза позолоченном козырьке фуражки водителя. – Чертов фургон пуст! Только два мешка. Значит, на этот раз Колам О'Мор обмишурился, но теперь было не время сетовать по этому поводу. Роган уже опустился на одно колено возле двух почтовых мешков с кусачками в руках. Каждый мешок был затянут толстой проволокой, на которой стояла официальная печать с рядом кодовых слов и цифрой. Он тут же перекусил проволоку и концы этой проволоки с биркой и печатью продел в ушки одного из фальшивых мешков, которые подтащил к нему Флетчер. Он закрутил откусанные концы проволоки и закрутки просунул в ушко у верха мешка, чтобы ее не было видно. Он начал повторять такую же процедуру со вторым мешком. Рядом с ним на колено опустился Морган. – Будем надеяться, что они не очень придирчиво станут проверять эти мешки. – А зачем им это? – спокойно заметил Роган и поднялся на ноги. – А теперь вперед. Фуражка молодого охранника была Флетчеру маловата, но он надвинул ее на лоб и поднял почтовый мешок. Морган взял книжечку квитанций и второй мешок, пошел в конец багажного отделения. Там он на секунду заколебался, но открыл дверь и вышел. Роган, затаив дыхание, стал ждать. На платформе стало как-то непривычно тихо. Единственный звук исходил от приглушенного шипения паровоза. Педди Костелло оперся на метлу у двери в багажное отделение, демонстративно разглядывал свои часы, скользящая дверь почтового вагона оставалась открытой. Морган зашагал к нему, оттуда выглянул служащий. – Что-то вы, ребята, опаздываете, правда? – Неужели? – отозвался Морган. – Первый раз занимаюсь этим делом. Поднатужившись, он кинул почтовый мешок в почтовый вагон, Флетчер сделал то же самое. Служащий вытащил ручку и протянул руку. – Давайте. Морган открыл книжечку с квитанциями и протянул ему. Служащий подписал верхний экземпляр и оторвал, вернув книжечку назад. – Значит, порядок! Он собирался уже отойди от двери, но тут Морган сказал: – Господи, чуть не забыл! Сделай любезность, приятель. Вылезая из машины, я нечаянно стукнул наш приемник, он что-то забарахлил. Позвони в диспетчерскую, скажи им, что мы возвращаемся. – Рад услужить. Все оказалось проще простого. Скользящую дверь задвинули. Костелло поднял руку для охранника, который высунулся из окна последнего вагона поезда. Раздался негромкий свисток. Дизеля тепловоза прибавили обороты, поезд тронулся и покатил дальше. Когда последний вагон скрылся в потоках проливного дождя, трое возбужденных мужчин ввалились в багажное отделение. – У нас это вышло, клянусь Богом! Вышло! – воскликнул Флетчер. – Нам еще топать и топать! – охладил его восторги Роган. – Положите эти два почтовых мешка в фургон и не забудьте про мешки-манекены. Не оставляйте здесь ничего, что могло бы навести на наш след. – Потом повернулся к Моргану: – Помогите мне! Водитель фургона и охранник все еще лежали без движения у письменного стола, Роган осмотрел их. За ухом водителя был кровоподтек, Роган мрачно взглянул на Моргана. – Вы все же не умерили свой боевой пыл. Морган пожал плечами. – Не понимаю, зачем это было делать. Роган достал из кармана пару отрезков тонкой бечевки, и они быстро связали руки за спиной лежавших мужчин, к которым еще не вернулось сознание. – Теперь прямо в фургон и заводите мотор! – приказал Роган. – Я через минуту буду с вами. Он открыл дверь в туалетную комнату, опустился на колено возле Бриггса. Старик с трудом втягивал в себя воздух через нос, Роган отлепил от его рта клейкий пластырь. Бриггс с облегчением втянул в себя полные легкие воздуха, Роган потрепал его по плечу. – У вас все будет в порядке, папаша. Товарный поезд прибудет ровно через двадцать пять минут. Старик повернул к нему голову с завязанными глазами. – Помоги вам Господь, парень, потому что вам вряд ли сойдет это с рук. – В нашей жизни приходится рисковать каждый день. Роган торопливо пошел к выходу через багажное отделение. Задняя дверца фургона стояла открытой, оттуда выглядывал Костелло. Роган прыгнул в салон и захлопнул дверцу. Морган посмотрел в маленькое бронированное оконце и дал полный газ. Они с бешеной скоростью мчались по узкой дороге между зелеными насаждениями, Роган щелкнул выключатель радиокоммуникационной связи. – Езжай поосторожнее, особенно по Кендалу. У нас уйма времени. – За какого чудака вы меня принимаете? – сердито огрызнулся Морган. Все напряжение последних десяти минут вырвалось у него наружу. Роган опять щелкнул выключателем и сел. На сиденье напротив горбился Педди Костелло; лицо его взмокло от пота, ладони были крепко сжаты вместе. – Все будет нормально, – успокаивающе произнес Роган. – Все будет хорошо. Старик кивнул, не разжимая губ, как будто боялся о чем-либо заговорить. В Кендале движение было неинтенсивное, и Моргану пришлось остановиться всего лишь дважды у светофоров. Один раз – в самом городе и второй – на выезде из него, в сторону Уиндермера. За городом он поддал скорости и вскоре свернул в сосновый бор. Прошло лишь восемь минут после отъезда их со станции Ригг. Когда фургон остановился, Роган открыл дверцу и выпрыгнул на землю. У грузовика для перевозки скота стояла Ханна, она взволнованно пошла ему навстречу. – Все ли в порядке? Роган кивнул. – Лучше и быть не могло! Где фургон «моррис»? – Стоит за сараем. Костелло и Флетчер уже переносили почтовые мешки из бронированного фургона в грузовик для скота. Морган высунулся из окна дверцы и наблюдал за ними. Флетчер крикнул, Морган снял ручной тормоз и подогнал фургон к краю залитого водой карьера, выпрыгнул из машины. Через секунду фургон плюхнулся в воду, а когда Роган и Ханна подошли к карьеру, он уже скрылся под водой. – Теперь очередь «морриса», – скомандовал Роган. – Его надо столкнуть чуть подальше. Они повели небольшой фургон вдоль края карьера, и, когда он въехал на небольшой подъем, Роган, выпрыгивая, крутанул рулевое колесо. Фургон покатился вниз, его резко занесло влево, а потом он перелетел через край и тоже скрылся в воде. Костелло уже сидел за рулем грузовика. Ханна – рядом с ним в кабине. Мотор затарахтел, Роган и Морган присоединились к Флетчеру в кузове. Движение грузовика слегка тормозили глубокие колеи; он ненадолго остановился за воротами, когда Ханна вылезла, чтобы закрыть их, потом выехал на основную дорогу и помчался к Уиндермеру. – Как у нас со временем? – спросил Морган. Роган сверился с часами. – Этот товарняк, если не вышел из графика, должен прибыть в Ригг ровно через двенадцать минут. – А они всегда опаздывают. – У бригады уйдет по крайней мере пять минут на то, чтобы разобраться, что там произошло. Связаться с властями... Пройдет еще минут десять, прежде чем полиция приступит к активным действиям. То есть это значит, что у нас в запасе двадцать семь минут. – А до Эмблсайда всего десять миль, – хрипло хохотнул Морган. – Мы в целости и сохранности. Флетчер, который сидел у борта кузова, пнул почтовый мешок носком ботинка. – Бог мой, как мне хочется взглянуть, что находится внутри этих малышек! – Это можно узнать, – отозвался Морган. – Я еще не успел сам посмотреть накладную. Он вынул из кармана книжечку с квитанциями и быстро раскрыл ее. – Товар назван «груз для переработки». – Значит, там старые купюры, – пояснил Флетчер. – Назови просто опись. – Мешок Рс-3 – сорок пять тысяч фунтов в купюрах по одному и двадцать пять тысяч – по пять фунтов. Мешок Рс-4 – пятьдесят тысяч в купюрах по одному фунту, двадцать тысяч – по пять. – Господи Иисусе! – прошептал Флетчер. – Это сто сорок тысяч наличными старыми бумажками. – Неплохо, – отозвался Морган. – Если разбить на три части, получится больше чем по сорок тысяч. – Он ухмыльнулся. – Любопытная идея! – Давай посмотрим, – возбужденно произнес Флетчер и потянулся к одному из мешков. Но Роган тотчас придавил каблуком протянутую руку. Флетчер сполз на одно колено, зарычал как зверь, но, подняв глаза, увидел дуло автоматического кольта. – Эти мешки вскроет Колам О'Мор, и никто другой. – Роган наклонился, коснувшись дулом между глаз Флетчера. – Еще одна такая выходка – и я пристрелю вас. Обещаю. Глава 15 Парковочная стоянка у станции Риггс была забита машинами больше, возможно, чем когда-либо раньше за все время существования станции. Когда Ванбру подошел к краю погрузочной площадки, к ней подкатила и остановилась еще одна патрульная машина. Из багажного отделения вышли двое санитаров с носилками, на которых лежал водитель бронированного фургона; двое других несли охранника. Ванбру развязал кисет с табаком и набил трубку, наблюдая, как они кладут пострадавших в машину «Скорой помощи» и как эта машина отъезжает. Когда поступил сигнал тревоги со станции Ригг, они совершенно случайно оказались у начальника управления полиции графства в Кендале, в помещении полицейского управления, обсуждая с мистером Грегори свое бесплодное обращение в почтовое ведомство. Ванбру заинтересовался этим не только как профессионал и тотчас же решил поехать вместе с Грегори на место происшествия. Когда он раскуривал трубку, из багажного отделения вышел Двайер. – Надо признать, что у налетчиков крепкие нервы, несмотря на всю их мерзость. Представьте себе, они сумели даже сделать так, что за них кто-то позвонил из поезда. – Граничит с гениальностью, – отозвался Ванбру. Двайер постоял в нерешительности, потом сказал: – В этом просматривается что-то знакомое, вы не находите, сэр? Ванбру тяжело вздохнул. – Странно, что совсем недавно я рассказал вам о той истории во Франции во время войны. Этот налет и то давнее дело похожи как две капли воды. К ним подошел Грегори, высокий, худощавый мужчина в отлично сшитой и сидящей на нем форме. – Сэр, мне кажется, в этом налете чувствуется почерк людей большого города, – высказал он предположение Ванбру. – Не сомневаюсь ни капли. Не мог ли быть замешан здесь ваш человек, Роган? – Боюсь, вполне мог, – не стал отрицать Ванбру. – Не возражаете, если я переговорю со станционным смотрителем? – Милости прошу. Они вошли в кабинет, где за письменным столом сидел старик Бриггс, держа обеими руками кружку с чаем. У двери стоял полицейский; сержант присел на край стола и записывал показания Бриггса. При виде вошедших он отошел в сторонку, а Грегори улыбнулся старику. – Чувствуете себя хоть немного лучше, мистер Бриггс? – Со мной не случилось ничего такого, чего нельзя было бы поправить парой рюмок рома, – отозвался старик. – Это старший надзиратель Ванбру из Скотланд-Ярда. Он хочет задать вам несколько вопросов. Ванбру бегло просмотрел блокнот сержанта, кивнул и посмотрел на станционного смотрителя. – Вы сказали, что не видели лица налетчика с пистолетом? – Не мог увидеть. Он закрылся шарфом. – Он большого роста? – Просто великан, таким он мне показался. Ванбру кивнул. – А что можете сказать о его голосе? – Говорит чисто, образованный парень. – Не похож ли он на ирландца? – Возможно. Ирландца или шотландца. Затрудняюсь сказать, на кого именно. Честно говоря, он не такой плохой парень. – Почему вы так считаете? Старик приподнял свою изуродованную руку. – Он спросил меня, где я схлопотал это. А когда я сказал ему, что на реке Сомме, он засмеялся и заметил, что если я вылез из той заварухи, то нигде не пропаду. А потом еще одно: он не пожалел времени, заглянул ко мне в туалетную комнату и содрал пластырь: я ведь просто задыхался. Ванбру повернулся к Грегори и кивнул. – Вне всякого сомнения, это Роган. – Они вышли через багажное отделение на погрузочную площадку, он стукнул кулаком по своей ладони. – Но почему? Это совсем на него не похоже. Я знаю Шона Рогана очень давно. Не такой это человек. – Он слишком долго просидел, сэр, – мягко напомнил Двайер. – Люди меняются. Ванбру не успел прореагировать на его слова, как из окна патрульной машины высунулся полицейский. – Просят начальника Грегори. Сообщение из Кендала. Грегори спрыгнул на землю и проворно пошел к машине. Он наклонился и просунулся в окошко; Ванбру видел, как он взял трубку у полицейского. Вскоре он возбужденно выпрямился. – Это относительно подставного адреса, о котором вы спрашивали! – крикнул он Ванбру. – Они вышли на почтальона, который думает, что знает этот адрес. Пару дней он не ходил на работу из-за вывиха колена. Вот почему они не узнали об этом раньше. Ванбру тоже спрыгнул на землю и порывисто подошел к нему. – Вы понимаете, что это может означать? – Еще бы! – холодно улыбнулся Грегори. – Боюсь, что кого-то ждет довольно неприятный сюрприз. Им дали адрес мелкого агента новостей, живущего на задворках в Кендале. И когда Грегори с двумя представителями Скотланд-Ярда подъехали туда, их дожидалась патрульная машина. Почтальон по фамилии Харви сидел на заднем сиденье машины, зажав между ног тяжелую трость, и болтал с патрульными в машине. Грегори наклонился к окну. Двое полицейских немедленно вылезли из машины. – Мистер Харви, я – начальник полицейского управления графства, Грегори. Вы уверены в своих показаниях? – Относительно писем, адресованных Чарлзу Гранту, до востребования в Томлинсон? Да, сэр. Я припоминаю, как пошутил по этому поводу и как он сказал, что дела его идут плохо и кто он такой, чтобы отказываться от десяти шиллингов в неделю, которые готовы заплатить просто за пересылку нескольких писем. Грегори выпрямился и обернулся к двум полицейским. – Вы уже заходили к нему? – Пока нет, сэр. Он кивнул Ванбру. – После вас. Томлинсон оказался мужчиной среднего возраста с седеющими волосами, в очках, кое-как починенных с помощью изоляционной ленты. Когда они вошли, он стоял у стойки, вытянув шею и пытаясь понять, из-за чего весь этот шум. – Мистер Томлинсон? – спросил Грегори. – Я – начальник полицейского управления, Грегори. А это – старший надзиратель Ванбру и сержант Двайер из Скотланд-Ярда. Похоже, вы можете нам помочь в расследовании, которое мы проводим. Томлинсон казался совершенно сбитым с толку. – Не понимаю даже, о чем вы ведете речь. – Вы позволили воспользоваться своим адресом некоему мистеру Чарлзу Гранту, это так? Томлинсон кивнул, небольшая полоска прорезала его слегка нахмурившийся лоб. – В этом нет ничего дурного, верно? – Мы полагаем, что мистер Грант может оказаться именно тем человеком, которого мы разыскиваем. Не знаете ли вы, где он находится в настоящее время? – Ни малейшего представления, – ответил Томлинсон. – Видел я его всего один раз, когда он зашел ко мне. Старый человек, ходит с палочкой. Думаю, ирландец. Меня удивило, что фамилия у него шотландская. – Часто ли он получал письма? Томлинсон кивнул. – По три или четыре письма в неделю, я бы сказал. Как правило, эти письма забирала молодая женщина. Она обычно заглядывала сюда почти каждый вечер. – Знаете ли вы, как ее зовут? Томлинсон покачал головой. – Нет, но я видел ее пару раз на рынке в Эмблсайде вместе с пожилым мужчиной по фамилии Костелло – с Педди Костелло. Этот джентльмен делает вид, что содержит овцеводческую ферму в районе Скардейла. Большой выпивоха и азартный игрок. Его знают в каждой пивнушке этого района. Грегори тут же вышел на улицу. Он наклонился над окном машины со стороны водителя и распорядился: – Немедленно свяжитесь с диспетчерской. Передайте, чтобы они позвонили постовому сержанту в Эмблсайде и спросили его, что ему известно о человеке, которого зовут Педди Костелло, владеющего фермой где-то по дороге в Скардейл. Предупредите его, что это дело первостепенной важности. К нему подошли Ванбру с Двайером; Грегори обернулся к ним, вынул серебряный портсигар. – По всему похоже, что мы на верном пути. Он предложил Ванбру сигарету. Они молча стояли, нервно курили. Через удивительно короткий промежуток времени водитель машины Грегори высунулся в окно. – По поводу Костелло, сэр. Постовой сержант в Эмблсайде хорошо его знает. На него заведено много дел, связанных с пьянством и хулиганством. Содержит ферму на возвышенной части Скардейла, недалеко от старых шахт по добыче руды. – Он живет один? – У него сын, а десять месяцев назад приехала племянница. Зовут ее Ханна Мария Костелло. У нее есть судимость, сэр. Отсидела в Холлоувее, в прошлом году осуждена за аморалку. Грегори обратился к Ванбру. – Я бы сказал, весьма показательно. Шофер прервал его. – Еще одна вещь, сэр. Этот человек, Соамс, которого разыскивает старший надзиратель Ванбру... его задержали в Браутоне. Спрашивают, как с ним поступить. – У нас возникли более важные дела, – сказал Ванбру. – Скажите им, пусть доставят его в Кендал. Я займусь им позже. – Потом с бесстрастным выражением лица повернулся к Грегори. – Думаю, что мы обошлись бы дюжиной хороших ребят. – Не беспокойтесь, сэр, – мягко улыбнулся Грегори. – Мы даем им здесь отличную подготовку. Ваш подопечный Роган, возможно, будет очень этим поражен. Глава 16 Когда они добрались до Скардейла, Костелло загнал грузовик прямо в амбар и запарковал его за скоростной машиной Рогана. Выключил мотор. Роган спрыгнул на землю и поманил Моргана и Флетчера. – Вы двое, идите в дом и оставайтесь там. Пока Ханна и Костелло обходили грузовик, Флетчер нахально заявил: – Какого черта – «идите в дом»?! Вы мне надоели так же, как и ваши поганые команды. Он бросился на Рогана. Тот подождал, пока Флетчер приблизится вплотную, потом выхватил автоматический пистолет и крепко саданул его по морде. Мушка на конце дула рассекла щеку Флетчера, он взвыл от боли схватился руками за лицо, брызнула кровь. – Ну, подожди, ублюдок! Ты у меня получишь! – прорычал он сквозь сжатые зубы. – Получишь сполна! Роган холодно посмотрел на Моргана. – Вопросы есть? Морган пожал плечами. – Вы – босс. Флетчер, спотыкаясь, вышел из амбара, за ним Морган. Роган протянул руку к Костелло. – Ключи от грузовика возьму я. Костелло торопливо подал их ему. – Мне тоже идти в дом вместе с другими? – Пока да. Старик поплелся по двору, Ханна сняла шарф и тряхнула головой, расправляя волосы. – Ты круче, чем я думала раньше. – С такими подонками иначе нельзя. – Он взял ее за руку и на мгновение привлек к себе. – Как ты себя чувствуешь? – Как я должна себя чувствовать? – Она пожала плечами. – Устала, выдохлась. Могла бы проспать целую неделю. – Тебе нужен стакан чая с хорошей добавкой и что-нибудь пожевать. Она изнуренно улыбнулась. – Возможно, ты прав. А как ты? – Я приду несколько позже. Сначала мне надо кое-что сделать. Он заключил ее в объятия и крепко поцеловал. Из трещин в потолке с чердака посыпалась соломенная крошка. Они посмотрели вверх и увидели, что из-за края люка выглядывает Брендан. Он спрыгнул на землю и поднялся на ноги, весь побледневший от возбуждения. Хотел что-то сказать, открывал и закрывал рот, но не произносил ни звука. Ханна положила руки ему на плечи. – Не торопись, успокойся. Мальчик глубоко вздохнул, и слова хлынули из него потоком. – В доме какой-то мужчина. Он пришел по дороге из долины сразу же, как вы уехали. – Крупный мужчина с черными волосами? – Совершенно правильно. – Это Джек Поуп, – сказал Роган Ханне. – Думаю, он пытался найти меня, – продолжал мальчик. – Везде шарил, но я спрятался на чердаке в сене. Ханна с беспокойством посмотрела на Рогана. – Как ты думаешь, что они замышляют? – Что замышляют – это очевидно. – Он задумался, его лицо слегка нахмурилось, потом он кивнул. – Ты иди в дом и приготовь что-нибудь поесть. Она было открыла рот, чтобы возразить, но Роган слегка подтолкнул ее. – Не беспокойся. Я знаю, что делаю. Флетчер сидел на краю кухонного стола, матерясь на чем свет стоит, а Морган прилеплял еще одну большую полоску клейкого пластыря к его щеке. – Можно подумать, что у него на тебя зуб, Джесс, – подзадоривал его Морган с ухмылкой. Флетчер выругался и выхватил высокий стакан у Костелло, который только что налил в него большую порцию виски. – Я еще поквитаюсь с этой свиньей. – Это будет из ряда вон выходящий день, – продолжал издеваться Морган. Он оставил их и пошел по проходу в свою спальню. Роган показал себя действительно крутым мужиком, и этот орешек раскусить будет нелегко. Но что бы там ни было, Морган ни за что не позволит, чтобы сто сорок тысяч фунтов проскользнули сквозь его пальцы и он не попытался бы как-то помешать этому. Он открыл дверь спальни, собираясь тут же затворить ее, и увидел за дверью в углу Джека Поупа с пистолетом в правой руке. Напряжение вышло из Поупа со свистящим выдохом, он отер пот со лба. – Я подумал, что сюда может войти Роган. – Он все еще в амбаре, – сказал Морган. – Трудно ли было тебе пробраться сюда? – Нисколько. Но я не смог отыскать парнишку. – Не стоит беспокоиться. Этот пацан бродит повсюду. – Морган выхватил пистолет из руки Поупа. – Где ты достал эту хлопушку? – Соамс раскопал ее в Смоуке. Вот я и подумал, она может нам пригодиться. – Есть запасные патроны? – Всего полдюжины. – Поуп передал их Моргану. – Ну, а сколько взяли? – Сто сорок тысяч. Меньше, чем думали. Оказалось только два почтовых мешка. – И они у Рогана? – Вот именно. Говорит, что хочет передать их О'Мору не раскрывая. – Вчера мне позвонил Соамс, – продолжал Поуп. – Ему удалось "напасть на след О'Мора на ферме под названием Марш-Энд. Она расположена почти рядом с прибрежной дорогой около Уитбека. – А это значит, что старый дьявол, вероятно, держит там наготове лодку, чтобы быстро дать тягу через Ирландское море. – Так оно и есть. Что будем делать дальше? Морган подошел к двери, открыл ее и позвал Флетчера с Костелло. Они пришли не мешкая, Флетчер захватил с собой бутылку виски и высокий стакан. – Так ты все-таки притащился сюда, – проворчал он при виде Поупа. – Судя по тому, как идут дела, тебя тут ждет жирный кусок дерьма. – Я бы не стал утверждать этого. – Морган выставил ладонь с лежащим на ней пистолетом. – Это несколько уравнивает наши шансы. – Да хранят нас святые угодники! – воскликнул Педди Костелло. – У тебя сохранились запасные ключи зажигания от грузовика для скота? – строго спросил Морган. Старик извлек их из одного кармашка жакета и отдал ему. Морган подошел к занавешенному окну, увидел, что Ханна вышла из амбара и прошла к входной двери в дом. Они слышали, как она открыла дверь и проследовала на кухню. Он подошел к двери, прислушался, потом опять возвратился к окну. Из дверей амбара показался Брендан. Он вез тележку, нагруженную несколькими туго набитыми мешками. – Куда это собрался мальчишка? – спросил Морган. – Я даже не заметил его там. К окну подошел и Педди Костелло. – Не обращай на него внимания. Он снует повсюду, как беспокойное привидение. Брендан провез тележку через основные ворота и повернул на дорогу, ведущую на склон, к развалинам шахт. – Куда он повез эти мешки? – спросил Флетчер. – В загоне у заброшенной деревни находятся наши овцы. Те, которых я собирался завтра отвезти на базар в Миллом. Он повез им корм. Из амбара вышел Роган – на каждом плече по почтовому мешку. Он остановился, посмотрел вслед удаляющемуся мальчику и через двор направился к дому. – Давайте накроем его сейчас, когда он входит, – предложил Поуп. Морган покачал головой, взвешивая на руке пистолет. – Он поднаторел в стрельбе. Не хотелось бы идти с ним на прямую стычку. Выждем более удобный случай. – Потом обратился к Поупу: – Ты оставайся здесь. А вы оба идите со мной. Когда Роган вошел в дом, они уже находились в гостиной, Морган и Флетчер сидели на креслах у камина, Костелло – возле стола. Ирландец остановился на пороге, по-прежнему держа мешки, и спокойно посмотрел на них. Морган все время ощущал пистолет в своем кармане и боролся с желанием выхватить его. Роган излучал какой-то непонятный магнетизм, в нем чувствовалась некая неуязвимость, которая как бы гарантировала ему неприкосновенность. Его подавляющее влияние на всех них ощущалось чуть ли не физически. Он сбросил оба мешка в угол возле двери и расстегнул плащ. – Этот ваш паренек начинает действовать мне на нервы, – сказал он Костелло. – В амбаре он затеял игру в стоге сена. Он никогда не узнает о том, что легко мог схлопотать себе пулю. – Мне очень неприятно слышать об этом, мистер Роган, – поторопился извиниться за мальчика Костелло. – Он получит от меня пинка, когда возвратится. Ханна позвала их с кухни, и Роган принюхался к доходившим оттуда запахам. – Пахнет жареной ветчиной, если не ошибаюсь. Ничто не вызывает такого аппетита, как хорошо выполненная работа. Пойдемте на кухню. – Я – пас, – заявил Флетчер и потянулся к бутылке с виски. Роган, широко шагнув, приблизился к нему и вырвал бутылку из его рук. Он поставил ее на буфет, посмотрел на остальных, сохраняя полное спокойствие. – Я сказал: надо поесть. Флетчер продолжал сидеть и свирепо смотрел, как Морган шлепнул того по плечу. – Пошли, Джесс. Педди Костелло уже поднялся и пошел на кухню, Флетчер тоже двинулся вслед за ним. В дверях Морган задержался и обернулся: – Иногда вы чересчур понукаете людьми. Никогда не задумывались над этим? – У вас хорошо подвешен язык, – сказал Роган. – Продолжайте и дальше молоть им, тогда, возможно, убедите себя, что сможете что-нибудь поделать со мной. Морган сильно побледнел, глаза потемнели. – Я провел два года в китайской тюрьме в Корее, Роган. Вы знаете об этом? Когда я вышел оттуда, у меня появилась двойная грыжа от непрерывных побоев тюремщиков в пах сапожищами, а также туберкулез одного легкого. – Ну и что? – спросил Роган. – Когда я возвратился домой, то обнаружил, что всем наплевать на это. Оказалось, что они и не знают, что там идет война. – И что же это доказывает – что вам что-то прощается? Морган трескуче засмеялся. – Я не нуждался в снисхождении с того времени, как подрос и научился действовать в неблагоприятных условиях в этом паршивом для меня мире. Могу сказать вам одно, приятель. Если я сумел выстоять в руках тех китайских ублюдков, то не поддамся и вам. Учтите это. И пошел по проходу. Роган еле заметно улыбнулся. Не то чтобы открытое объявление войны, скорее, выяснение отношений. Он повесил плащ за дверь, вынул кольт из кармана плаща и засунул его за пояс на спине, его дуло уперлось в копчик, и полы пиджака прикрыли оружие. Он застегнул пуговицы пиджака и тоже пошел на кухню. За едой, чувствуя себя неловко, все помалкивали. Ханна подходила то к одному, то к другому, подливала чай, добавляла хлеба, лежавшего на полке. Когда она перехватывала взгляд Рогана, на ее лице появлялись напряженность и беспокойство. Наконец Роган отодвинул свой стул со словами: – Этого пока что довольно. Теперь можно опять вернуться в гостиную. Флетчер по-прежнему злобно смотрел на Моргана, который сделал ему едва заметный знак головой, и поднялся. Флетчер пошел за ним к двери, в конце плелся Костелло. Ханна быстро подскочила к Рогану. – Шон, я чувствую, что назревают неприятности. – Не надо тревожиться. – Он улыбнулся. – Я знаю, что делаю. Ты оставайся здесь. Когда Роган вошел в гостиную, никто не произнес ни слова. Он взял с буфета бутылку виски и высокий стакан и присел на край стола. – Удивительно, как в памяти всплывают разные эпизоды. Последний раз я грабил поезд во Франции в сорок четвертом году. Мы все подготовили, чтобы накрыть состав, на котором везли месячную плату для немецкой бронетанковой дивизии. Это была бы та еще добыча. – Что же помешало? – спросил Морган. – До конца нам так и не удалось узнать. В поезде оказалась рота немецких парашютистов, вооруженных до зубов и жаждавших схватки, и, можете не сомневаться, те ребята оказались будь здоров. – Кто-то проболтался? – спросил невольно заинтересовавшийся Флетчер. – Одно из трех, – ответил Роган. – Либо это сделал местный фермер, дом которого мы некоторое время использовали в качестве базы. Он каждый раз обделывался, когда в его окошко начинали стучать веточкой плюща. Костелло покраснел и поспешно отвернулся, а Роган продолжал: – Потом там был любопытный тип, без которого не обходилось ни одно преступление. Лихой мужик по части избиения проституток на набережной Марселя, когда они отказывались отдавать ему половину своего заработка. Рука Флетчера дрожала от ярости, когда он поднес стакан виски к губам и осушил его, а Морган спокойно спросил: – А кто же был третий? Кто?.. – Самый опасный из всех. Он даже провел три года в иезуитской семинарии, учился там на священника. – Роган постучал себе по лбу. – Бандит с головой. Хуже некуда. Настоящее чудовище. – Люцифер, принц тьмы, падший ангел, – вставил Морган. – Это любопытно. И что же случилось? – Мы отвезли их в лес. Те из нас, которые остались в живых, и расстреляли. – Всех троих? – При сложившихся обстоятельствах ничего другого делать не оставалось. – Святая Богородица! – в ужасе прошептал Педди Костелло. Роган зажал сигарету в уголке рта и наклонился, чтобы прикурить от обугленной головешки. Морган воспользовался мгновением, когда тот нагнулся, выхватил кольт и нацелил его на Рогана. – Могу снести вам башку прямо сейчас. Попробуйте что-нибудь выкинуть и убедитесь в этом. Роган повернулся, расставив руки, а Морган крикнул: – Поуп, иди скорее сюда! В проходе раздались быстрые шаги, и на пороге появился Поуп. – Что тут происходит? – Привет, Джек! – бросил Роган. – И не думал встретить тебя здесь. – Забирай эти два почтовых мешка! – распорядился Морган. – И не выпускай их из вида. Джесс, забери у него пистолет. Флетчер неторопливо приблизился к Рогану, мерзкая физиономия расплылась в довольной ухмылке. Он некоторое время постоял, глядя на Рогана, потом быстро обшарил его, нахмурился и повернулся к Моргану. – На нем ничего нет. – Непонятно, – отозвался Морган, сразу же насторожившись. Этого не может быть. Проверь еще раз, но будь бдительным. Он продувной, этот ублюдок. – А мы проверим сейчас, – согласился с ним Флетчер. Он повернулся к Рогану, его кулак просвистел в воздухе полудугой и врезал ирландцу в правую щеку. Роган подался назад, ослабляя удар, позволил себе не сопротивляться силе толчка, перелетел через кресло, упал навзничь и в падении выхватил из-за спины автоматический пистолет. Тут же выстрелил, пуля расщепила стол, Морган издал тревожный возглас: – Уходим отсюда, быстро! Он торопливо выстрелил, Роган перекатился под укрытие дивана с набивкой из конского волоса, который стоял у стены. Одновременно с этим Морган вытолкнул Флетчера и Поупа в проход. Роган выстрелил через дверь. Пуля легко пробила тонкую деревянную панель и рикошетом отскочила от каменной стены прохода. Костелло вскрикнул от страха, подбежал к входной двери, широко распахнул ее. Поуп бросился за ним, ударяясь коленями о тяжелые мешки, которые не выпускал из рук. Морган подтолкнул Флетчера. – Беги вместе с ними, Джесс! Попытаемся удрать на грузовике. Он выстрелил в гостиную через дверь, плотно прижавшись спиной к стене, потом повернулся и побежал вслед за Флетчером. Громила уже находился посередине двора, а Поуп с Костелло через двустворчатые двери вбегали в полумрак амбара. Выбежав во двор, Морган услышал, как за его спиной в окно запустили стулом. Он обернулся и наугад выстрелил. Пуля раскрошила камень в десяти футах от цели. Потом он побежал зигзагами, бросаясь из стороны в сторону. Пока он добрался до амбара, хлопнул единственный выстрел, пуля от которого угодила в кучу сена в глубине амбара. Флетчер и Поуп уже закинули почтовые мешки в кузов грузовика, а Морган подтолкнул Костелло на сиденье к рулю. Впрыгнул в кабину сам, воткнул ключ в замок зажигания и повернул его. – Трогай эту чертову громыхалку! Лицо старика стало пепельным от страха, изо рта сочилась слюна. Морган крепко шлепнул его по физиономии. – Поезжайте! – крикнул он. Роган добежал уже до середины двора, упал на одно колено за водопойным корытом, тщательно прицелился и выстрелил. Морган и Костелло пригнулись, пуля пробила ровную дырку в лобовом стекле. Костелло испуганно вскрикнул. Он выжал сцепление и включил первую скорость. Старый грузовик для скота с ревом выехал из амбара, зацепил и сорвал с петель одну половину створчатой двери и запрыгал по колдобинам к воротам. Морган выстрелил в направлении водопойки, чтобы помешать Рогану поднять голову. Они выехали со двора. Раздался металлический скрежет, когда машина правым бортом задела за столб ворот. Костелло включил последнюю скорость и придавил к полу газовую педаль, крепко вцепившись в рулевое колесо, а Морган оглянулся назад и, хрипло рассмеялся, когда увидел выбежавшего из ворот и припустившегося за ними по дороге Рогана. – Жирный кусок дерьма вполне подойдет для тебя! Теперь он уселся поудобнее, засунул пистолет в карман. Грузовик обогнул склон горы, и у него сразу пересохло во рту: навстречу приближалась полицейская машина. За ней вытянулась цепочка не менее чем из полудюжины других машин. Костелло хрипло вскрикнул. Полицейская машина замедлила движение и остановилась, развернулась и стала поперек узкой дороги. – Тормози, кретин! Тормози! – завопил Морган. Костелло, похоже, потерял над собой контроль. Когда он надавил на педаль, то попал ногою на газ вместо тормоза, и грузовик рванулся вперед. Его правые колеса соскользнули на набухшую от влаги обочину, заросшую травой, руль завертелся в руках. Морган лишь бегло стрельнул взглядом по крутому склону, внизу которого на расстоянии ста – ста пятидесяти футов протекал усеянный валунами проток. Он тут же схватился за ручку дверцы, открыл ее и спрыгнул в тот момент, когда грузовик начал крениться набок. Дверца с грохотом захлопнулась, угодив Костелло по физиономии, когда он тоже попытался вылезти из кабины. Морган кувырком пролетел вниз футов двадцать, пока не уцепился за росший тут горный кустарник. Задержавшись на склоне, он видел, как грузовик шмякнулся о каменный выступ футов пятьдесят ниже его. Он сначала подпрыгнул вверх, перевернулся в каком-то замедленном темпе, из него вылетел Флетчер, руки и ноги которого – дико было на это смотреть – болтались в воздухе. Грузовик грохнулся вверх тормашками в проток, раздался ужасный, скрежещущий треск, и Флетчер свалился на его обломки. Мгновенно, как бомба, взорвался бак с горючим, оранжевое и желтое пламя взметнулось в дождливое небо. Морган вскарабкался вверх по холму, к дороге. Его сильно тряхануло, кровь струилась по лицу из глубокой раны над правым глазом, но им повелевал мощный инстинкт самосохранения. Переходя через дорогу, он услышал голоса и увидел несколько бегущих к нему полицейских в форме. Он выстрелил, и один из них вроде бы дернулся вперед и свалился плашмя. Остальные немедленно рассеялись. Морган рванул к неглубокому ущелью, чтобы спрятаться там, а потом продолжил свой бег по склону горы. * * * Роган остановился и пошел обратно на ферму и тут же услышал звук от страшного удара тяжелого металлического предмета о камень. Он опять припустился бежать по дороге и увидел взметнувшееся в небо пламя, когда взорвался бак с горючим. К этому моменту он был уже у поворота дороги, который шел вокруг выступа горы, и видел, как Морган, выстрелив в полицейских, шатаясь побежал дальше. По дороге рванулась полицейская машина, повернулась, создавая как бы щит для упавшего полицейского. Из машины выпрыгнул большой, крупного телосложения мужчина в кожаном свободном плаще, подбежал, пригибаясь, к раненому, опустился возле него на колено. Роган сразу же узнал в нем Дика Ванбру. Странно было то, что он этому не удивился, но не замедлил тут же констатировать этот факт. Он повернулся и помчался обратно на ферму. Ханна стояла у ворот, когда он добежал до двора. – Что такое? Что случилось? – Сейчас не до вопросов. Хватай свой плащ и мигом возвращайся сюда. Мы уходим. Ключи от машины все еще у меня, ты не забыла? Когда он выводил автомобиль из амбара, она надевала овчинный полушубок у водопойного корыта. Он открыл дверцу, она юркнула на сиденье и захлопнула ее, когда машина уже была на ходу. Они выехали за ворота и повернули налево, в верховья долины. Ханна дотронулась до его руки. – Куда мы едем? – К Длинному проходу. Там нас дожидается Брендан с почтовыми мешками. А те два, что я внес в дом, фальшивые. – А что с остальными? Что там произошло? – Вся округа наводнена полицейскими. Грузовик свалился с обочины дороги. Ее лицо побелело, как полотно. – А мой дядя? – Грузовик вспыхнул как факел. Она отвернулась, машинально перекрестилась. Он взял ее руку, крепко сжал, когда они миновали бровку холма и начали спускаться вниз, к заброшенной деревне. Глава 17 Высоко подкинутый в воздух силой взрыва, Джесс Флетчер упал лицом в воду глубиной в три фута. Его одежда почти целиком сгорела, из обгоревшей спины торчало несколько ребер. Грегори и Ванбру подошли к телу в воде и перевернули его. Как ни странно, но лицо почти не пострадало. На нем лишь остались синяки от схватки с Роганом, его глаза невидяще смотрели в вечность, застыв навсегда. – Вы его знаете? – спросил Грегори. Ванбру покачал головой. – Первый раз вижу. Грузовик продолжал ярко пылать, и когда они подошли к нему, то почувствовали приторный запах горевшей человеческой плоти. К ним повернулся полицейский, который от отвращения скорчил физиономию. – Один из них так и остался в кабине, сэр. Вы можете увидеть его, если немного пригнетесь. От сильного жара все предметы, казалось, колебались и плыли, теряя очертания, и согнувшаяся за рулем фигура с высунутой через смятую дверцу рукой уже не походила на человеческую. – Ужасный конец!.. – заметил Грегори. Ванбру кивнул, и они побрели дальше через ручей, по колено в ледяной воде, к тому месту, где другой полицейский склонился еще над одним трупом, лежавшим в мокрой траве. При их приближении полицейский выпрямился и повернулся. – Здесь ничего не поделаешь, сэр. Сломана шея. Видно, его выкинуло из кузова, когда грузовик первый раз стукнулся о камень. Джек Поуп лежал на спине, с согнутой рукой, немного сжатыми пальцами. Глаза слегка закатились, а голова неестественно откинулась вбок. – А что вы скажете об этом? – спросил Грегори. – Это Джек Поуп. Тот, что сидел в одной камере с Роганом. – В прошлом полицейский? – Он самый. Они повернулись в другую сторону. Ванбру прикрыл ладонью глаза от дождя и стал наблюдать, как с десяток людей двигались полуцепью по склону горы выше дороги. Грегори неожиданно крякнул и протянул вперед палец. – Вон он, чуть ниже хребта. Ванбру мельком увидел быстро бежавшего Моргана, оторвавшегося от преследователей на несколько сотен футов. Вскоре он перевалил за хребет и пропал из виду. – Рыжий, – сказал Грегори. – Нам теперь известно хотя бы это о негодяе. – Значит, это не Шон Роган. – Ванбру опять перешел через проток и поднял кусок красного брезента от почтового мешка, который все еще тлел и рассыпался в его руках. – Все становится на свои места, – заметил Грегори. – Похоже на то. Они вскарабкались по крутому склону и вышли на дорогу как раз в тот момент, когда раненого полицейского поднимали на носилках в «лендровер». Его лицо исказилось от боли, но он заставил себя усмехнуться, когда Грегори прикурил сигарету и всунул ему в рот. – Ну, как дела? Полицейский осторожно дотронулся до промокшей от крови повязки, которую наложили на его правую ногу выше колена. – Ужасно, сэр, но от этого не умирают. – Молодец! – похвалил Грегори. – Не беспокойтесь, от нас он не уйдет. Машина повезла раненого, а в это время со стороны фермы спустилась полицейская машина и остановилась возле них. Из нее выскочил сержант Двайер. – Какие успехи? – спросил Ванбру. – Не нашли ни души, сэр, но они там, несомненно, перед тем как уехать, порезвились. Затеяли перестрелку. – Что это может означать, черт возьми? – воскликнул, хмурясь, Ванбру. – Сто сорок тысяч – чертовски большая куча денег, – сказал Грегори. – Может быть, кому-то захотелось урвать от этого пирога кусок побольше. – Потом обратился к Двайеру: – А что можно сказать о той машине, которую мы слышали, когда она отъезжала оттуда? Мы обнаружили ее примерно в миле от фермы, там, где кончается дорога, возле развалин шахтерского поселка. Зеленая прогулочная машина «моррис-оксфорд». – Какие-нибудь признаки пассажиров? – И не пахнет ими. Там остались сержант и двое рядовых, но им понадобится помощь. Ванбру спросил Грегори: – Вы, кажется, говорили, что из долины нет другого выхода? Грегори кивнул. – По дороге нет, но любой более или менее энергичный человек может пройти через эти горы пешком. – Он вынул из кармана карту и развернул ее. – Здесь отмечены на одной стороне поселок, а на другой – копи по добыче руды. Ванбру некоторое время рассматривал карту, потом показал на две пунктирные линии, которыми обозначался Длинный проход под горой. – Что это такое? Канал? – Похоже на то. Видно, использовался раньше для переброски грузов в соседнюю долину. – Если по нему все еще можно плавать, то это удобный запасной выход отсюда. И чем быстрее его завалят, тем лучше. Грегори подошел к ближайшей машине и связался по радио с диспетчерской. Полдюжины полицейских к этому времени почти достигли хребта, и, пока он наблюдал, один за другим скрылись на другой его стороне. Их ждет там большой кусок дерьма, подумал Грегори. Он теперь удалился уже на полмили по другую сторону горы и не сбавляет бега. К нему подошел Двайер. – Был там кто-нибудь из тех, кого мы знаем, сэр? – Джек Поуп, – ответил Ванбру. – Я не смог установить личность двух других. Во всяком случае, один из них совсем обуглился. – Значит, это не Роган? – Думаю, что нет. Слишком мал. Грегори вернулся от патрульной машины. – Нам высылают все наличные машины и всех имеющихся людей, чтобы оцепить весь этот район. – А как с долиной по другую сторону горы? – Туда уже выехали две машины. – Грегори отер лицо от дождевых капель, уверенно улыбнулся. – Вы знаете, что мы обязаны поймать их. Здешние места – это вам не большой город с лабиринтом улочек и переулков, где можно спрятаться. Мы тут безо всякого труда можем блокировать все. – Тогда нам не о чем беспокоиться, – отозвался Ванбру. – Если вы не возражаете, я хотел бы быстренько осмотреть ферму. – А что делать с этим Соамсом? Может быть, его доставить сюда? Возможно, нам удастся выдавить из него что-нибудь полезное? – Дьявольски хорошая идея, – согласился Ванбру. – По крайней мере, мы сможем получить ответы на некоторые, сбивающие нас с толку вопросы. – Он повернулся и, не обращая внимания на сильный дождь, пошел за Двайером к патрульной машине. Живой ум Соамса не дремал ни секунды, отыскивая выход из затруднительного положения, в котором он оказался, когда патрульная машина в которой его везли, съехала с эмблсайдской дороги и стала взбираться вверх по колее к Скардейлу. На него надели наручники, с обеих сторон сидели полицейские. Проезжая возле места, где произошла авария, водитель снизил скорость, чтобы не задеть припаркованные машины. Несколько мужчин, спотыкаясь, несли с краю дороги носилки. Соамс уставился на бесформенную фигуру под покрывалом. Рука свесилась к земле, от пальцев отслоилась кожа. Он содрогнулся, когда дуновение воздуха донесло до него через открытое окно дверцы сладковато-приторный запах. Молодой полицейский справа повернулся и холодно посмотрел на него. – Вам повезет, если вы отделаетесь лишь пятнадцатью годами за эту маленькую выходку. Соамсу вдруг стало не по себе. Только раз за всю свою карьеру он оказался настолько глупым, что преступил незримую черту между тем, что законно и незаконно. Последствия оказались не из приятных. Теперь с чувством нарастающего ужаса он начинал понимать, что на этот раз погрузился в беззаконие очертя голову. Во рту все пересохло... Машина въехала в ворота двора и остановилась у других, ближе к самой ферме, прямо против входной двери. Полицейские вытащили его из машины, он вошел за ними в помещение и оказался в побеленном известкой проходе. Все это было похоже на дурной сон, выражение лиц троих мужчин, которые, ожидая его, сидели в гостиной, не улучшило его настроения. Ванбру оценивающе взглянул на него. – Генри Соамс? Соамс облизал губы. – Так точно. Мне бы хотелось знать, почему меня привезли сюда. – Потом негромко добавил: – Я знаю о своих правах и требую встречи с моим адвокатом. – Только что один из ваших приятелей подстрелил молодого полицейского, – холодно вступил в разговор Ванбру. – Рыжеволосый мужчина. Если этот юноша умрет, то вы сядете на скамью подсудимых в качестве соучастника убийства. У Соамса перехватило дыхание, от страха душа ушла в пятки. Потом он все-таки обрел дар речи. – Это Морган, человек, которого вы ищете. Генри Морган. У него рыжие волосы. – Кто еще участвовал в этой авантюре? Соамс с таким пылом начал все выкладывать, так торопился, что проглатывал иные слова. – Джесс Флетчер... Они с Морганом приехали сюда вместе из Манчестера... А также человек, которому принадлежит эта ферма, – Костелло. – И его племянница? – Совершенно правильно. – А что вы скажете относительно Джека Поупа? – вставил Двайер. Соамс предупредительно и услужливо повернулся к нему: – О да, он тоже участвовал в этой затее. – Когда вы навещали Шона Рогана в тюрьме, вы сделали это с целью договориться о деталях его побега? – спросил Ванбру требовательным тоном. – Да, это так. В ночь побега Поуп ждал его, подготовив машину и запасную одежду. – Кто все это организовал? – Человек по имени Колам О'Мор. Грегори нахмурился и посмотрел на Ванбру. – Знакомое имя. – Еще бы! – подхватил Ванбру. – Он был видным деятелем ИРА в тридцатых годах и в начале войны. – Потом опять обратился к Соамсу: – Значит, в этом все-таки замешана ИРА? Полагаю, что добываются средства для организации? – Так считал Роган. – Давайте будем говорить откровенно, – предложил Ванбру. – Моргана и Флетчера наняли за деньги, верно? – За пятьсот тысяч каждому. Роган же как бы возвращал должок. О'Мор убедил его, что он обязан оказать организации еще одну, последнюю услугу за то, что ему помогли бежать. – Значит, остальная часть добычи пойдет на счета ИРА? – Так О'Мор представил это дело Рогану. – Но вы считаете, что это не так? – Мне ли говорить вам. Старый паук все это хочет присвоить. Ванбру покачал головой. – Неубедительно, Соамс. Я знаю Колама О'Мора, знаю всю подноготную о нем. Он не из тех, кто может выкинуть такое коленце. Соамс пожал плечами. – Он – больной человек. Не то рак, не то что-то еще. При таких обстоятельствах люди меняются. Грегори быстро взглянул на Ванбру. – Я бы согласился с этим. Ванбру кивнул. – Где в настоящее время находится О'Мор? Соамс опять облизал губы. – Не могли бы мы договориться?.. – Я бы не пошел даже на то, чтобы обрезать веревку, если бы вы повесились, – спокойно отчеканил Ванбру. – А теперь говорите, где находится О'Мор или вы вверх тормашками полетите к двери и обратно. – Он находится на старой ферме, на побережье, недалеко от Уитбека, – угрюмо сообщил Соамс. – Место называется Марш-Энд. – Есть ли с ним кто-нибудь еще? Соамс покачал головой. – Он сам по себе. Предполагалось, что Роган завтра привезет ему деньги. – Но у вас и у ваших дружков на этот счет появились другие соображения? – Ванбру повернулся к Грегори. – По крайней мере, это дает нам какое-то объяснение произошедшей здесь перестрелке. Они, видно, захотели прибрать к рукам добычу, а Роган воспротивился. Знакомо ли вам это место – Марш-Энд? – Нет, но я знаю Уитбек. Уйдет не меньше сорока пяти минут, чтобы добраться туда в такую погоду. – Тогда поехали. Ванбру быстро вышел из дома, Грегори и Двайер поспешили за ним. Соамс начал лихорадочно озираться по сторонам, не теряя надежды удрать, но в комнату вошел сержант полиции среднего возраста, на лице его расплылась широкая ухмылка. – Вы думаете, мы про вас забыли, правда? Горькое осознание того, что с ним произошло, со всей гнетущей силой охватило его в этот момент. На улице, слышал он, отъехала патрульная машина, увозя Ванбру, Грегори и Двайера. Он стоял и слушал, как вдали замирает шум мотора, и ощутил такое чувство одиночества, которого не испытывал никогда раньше. Канаву доверху заполнила вода, Морган прошел по ней ярдов пятьдесят, потом ринулся в сосновый бор на другой стороне канавы. Вскоре мимо пронеслась полицейская машина, потом другая. Было очевидно, что к этому времени полиция заблокировала все основные дороги через горы. Будет чудо, если он доберется до побережья. И все-таки он должен добраться. Его единственный шанс к спасению – в Марш-Энде, у Колама О'Мора. Когда он двинулся дальше под прикрытием сосновой рощи, на основной дороге показался мотоциклист. Проехав тридцать или сорок ярдов дальше по дороге, он затормозил. Морган осторожно подошел близко к тому месту и остановился за кустарником. Полицейский-мотоциклист остановился возле переговорного ящика Автомобильной ассоциации, мотоцикл стоял в нескольких шагах от него. Он рассматривал карту. Пока Морган наблюдал, полицейский вынул сигарету и прикурил ее от зажигалки. Морган даже не думал об этом и поступил совершенно импульсивно: хватил за дуло свой пистолет, прыгнул из кустов вперед и сильно огрел полицейского по затылку. Тот приглушенна вскрикнул и опустился на колени. Морган подхватил его под мышки и отволок в кусты. Потом выбежал на дорогу, выбил из-под мотоцикла подставку и откатил его под прикрытие кустарника. У него ушло не более пяти минут на то, чтобы раздеть полицейского и напялить на себя его форму. Когда он все это проделал, то связал руки полицейского его же ремнем и направился к мотоциклу. В этот момент мимо пронеслась еще одна патрульная машина. Он подождал, пока звук мотора не замер вдали, потом выкатил мотоцикл на дорогу, сел на него и резко надавил на стартер. Мотор взревел, он опустил на глаза защитные очки и помчался. Через полмили подъехал к мосту. На другой стороне была припаркована полицейская машина, загораживая половину дороги и оставляя для проезда только одну полосу, где стояли два полицейских. Морган переключил скорость и начал притормаживать, готовясь одновременно к тому, чтобы наддать газу. Но опасения его оказались напрасными. Когда он переехал через мост, оба полицейских отошли в сторону, а один из них непринужденно махнул ему. Все оказалось проще простого. Морган включил максимальную скорость и понесся вперед, поливаемый дождем. Глава 18 Когда Роган выключил мотор и выпрыгнул из скоростного «моррис-оксфорда», он не обнаружил никаких признаков присутствия Брендана, а дождь с шипением обрушивался на воду запруды; никаких других звуков не было слышно. Ханна тоже вылезла из машины и подошла к нему. – Любопытно, где же он? – Бог его знает, но мешкать нельзя. Если мы не преодолеем туннель и не выйдем на эмблсайдскую дорогу в течение пятнадцати минут, мы пропали. Но тут раздалось беспокойное блеяние овец, которые выбежали из-за полуразвалившихся домов. За ними с палкой гнался Брендон. Они помчались вверх на гору, а он остановился, тяжело дыша, и улыбнулся. – Я подумал, что их лучше выпустить. – Сейчас забудь о них, нам надо уходить. Где почтовые мешки? – Я положил их в ялик, мистер Роган. Они быстро прошли по боковой части плотины, потом через небольшой лесок возле старой погрузочной площадки. Ялик был привязан к проржавевшему железному кольцу, на дне его набралось, как и в прошлый раз, несколько дюймов воды. Почтовые мешки лежали в носовой части, где было сухо. Ханна села на них. Роган забрался в середину посудины, и Брендан оттолкнул лодку с кормовой части. Дождь не утихал, когда они въехали в сырое темное подземелье. Было уже пять, а обычно темнело не раньше половины восьмого, но этого никому не было легче. Полиция потратит много времени, прежде чем разберется, что же случилось с их скоростной машиной. Конечно, перекрыть выход с другой стороны туннеля проще простого – достаточно поставить патрульную машину на другой стороне в другой долине. И ясно, если в охоте принимает участие Дик Ванбру, то она скоро закончится и придет неотвратимое возмездие. А что будет, если резервного джипа там не окажется? Роган гнал эту мысль. Если они смогут добраться до дороги в Эмблсайд и выйти на тропу, которая проходит между Ридал Уотер и Грасмер к Эмблсайду, то у них может появиться шанс уйти от погони. Дальше тянулась пустынная дорога по Райноузу и тропы для верховых лошадей, которые пролегали через болотистые места к берегу. По ним мог пройти только джип или машина подобного типа. Они выплыли из туннеля снова под проливной дождь и стукнулись о бок старой погрузочной площадки из камня. Брендан поднялся и закрепил веревку, потом подал руку Ханне и, когда она вышла, Роган передал ему почтовые, мешки. Брендан побежал вперед через лесок, Роган и девушка резво припустились по его следам. Когда они добрались до старого сарая, паренек уже открыл ворота, обнаружив стоящий внутри джип. Мальчик открыл заднюю дверцу машины, и Роган втащил в нее оба почтовых мешка. – Порядок, поехали! Брендан сел на заднее сиденье, Роган – за руль, Ханна рядом с водителем. Он вытянул подсос и завел стартер, мотор заработал с полуоборота. Одним плавным движением он подал машину из сарая, развернул, включил первую скорость и затарахтел по колее вниз долины. – Мы попробуем проехать по той дороге, о которой ты говорила в среду, – сказал он Ханне. – Есть ли у нас шансы? – Все зависит от того, как быстро они смогут добраться на машине сюда, на эту сторону. Если мы выедем на колею, о которой ты говорила, ведущую через Элтеруотер, и съехать с основной дороги, то мы еще можем удивить их. Он быстро гнал машину, до отказа выжимая педаль газа. Машина вела себя очень послушно. Через пять минут они уже свернули в сосновый бор и выскочили на основную дорогу. Роган не задержался ни на секунду, крутанул руль направо и погнал по дороге в направлении Ридал. – Далеко ли нам ехать? – крикнул он, стараясь перекричать ревущий мотор. – С полмили, не больше. На лобовое стекло обрушивались такие сильные потоки дождя, что «дворники» еле справлялись. Он с беспокойством наклонился к самому стеклу, когда к ним навстречу приблизился грузовик, и тут Ханна дернула его за рукав. В тот же момент он увидел ворота среди негустой рощицы из нескольких деревьев, резко затормозил, и машину слегка занесло. Он вывернул руль и остановил ее, девушка спрыгнула с подножки и распахнула ворота. Роган въехал в них и подождал, пока она их снова закроет. Несколько минут спустя они уже катили среди деревьев и, когда Роган взглянул в зеркало заднего обзора, то основная дорога уже скрылась из виду. Во рту у него пересохло, на лбу выступила испарина. И рука слегка дрожала, когда он вытирал с лица выступивший пот. – Не поможешь ли ты мне вот с этим? У меня трясутся руки. – Он взглянул на девушку и едва заметно усмехнулся. – Может быть, я становлюсь слишком старым для таких приключений. – Приключение на весь день. Она достала из кармана спички и сигареты, прикурила одну и поднесла к его рту. Роган глубоко затянулся, вздохнул. – Я нуждался в этом. – Сначала надо было преодолеть препятствие. Он кивнул. – Вполне согласен с этим. Как ты себя чувствуешь? – Как будто я действительно откуда-то вырываюсь впервые в жизни. – Верь в это, и мы действительно вырвемся. Они проскочили через мост и, изменив направление, поехали по узкой полосе между деревьями. Ушло не более трех или четырех минут на то, чтобы добраться до дороги в Элтеруотер, и еще пять – до самой деревни. Дождь продолжал поливать, и на улице никого не было; они спокойно проехали по деревне, следуя указаниям Ханны, до поворота на боковую дорогу, которая огибала деревушку Литтл-Ленгдейл. В течение четверти часа после поворота на Эмблсайд они двигались параллельно Литтл-Ленгдейл Тарн, а потом начали длинный подъем к Райноузу. Дорога перед ними круто шла на подъем, с гор начал спускаться туман. Джип надежно бежал в гору, мотор заработал более глухо и напряженно, когда Роган сбросил скорость. Постепенно туман заволакивал их, и, когда они добрались до верхней точки перевала, видимость составляла всего двадцать или тридцать ярдов. Роган не включал большую скорость, когда спускался с крутого склона в сторону Райноуз Боттом; теперь они ехали вдоль реки Даллон. Через десять минут достигли развилки дорог, одна из них пошла в гору к Хэрд-Нотт, а другая пролегла вдоль долины к Ситвейт и Улфе. – Дай мне еще одну сигарету, – попросил он. Девушка прикурила ее и поднесла к его губам, а Брендан откинулся на спинку заднего сиденья. – К-как н-наши дела, мистер Роган? – Пока что неплохо, сын. – Роган съехал на обочину дороги. – Давайте еще разок взглянем на карту. Он быстро и внимательно посмотрел ее, слегка нахмурился. – Судя по всему, у Ситвейт и Улфы нет объезда. – Ты думаешь, что могут возникнуть неприятности? – спросила Ханна. – Не исключено. К этому времени они вполне могли поставить на уши всю округу. Ханна еще раз посмотрела на карту и показала пальцем на маленькую полоску, идущую через болота. – Вот здесь проходит неогражденная дорога. Она, конечно, не из лучших, но идет через Твейтс Фелл на берег. Улфы нам все равно не миновать, но другие места мы объедем. – Где она начинается? – В Бекфуте, в паре миль с другой стороны Улфы. – Вполне приемлемо. Он быстро помчался дальше, а когда они проезжали небольшую деревушку Ситвейт, туман вроде бы начал рассеиваться, но дождь нисколько не ослабевал. Их дорога теперь пролегала через приятную глазу, заросшую лесом долину. На главной улице и тут никого не оказалось, но, когда они подъезжали к деревенской гостинице, Ханна крепко сжала руку Рогана. На пороге ее стоял полицейский сержант в фуражке с острым козырьком, в тяжелом синем плаще, и разговаривал с женщиной средних лет. Роган уверенно проехал мимо, но, когда, он посмотрел в зеркало заднего обзора, то увидел, что и сержант, и женщина оба глядели вслед удаляющемуся джипу. Сержант повернулся, что-то говоря женщине, и оба быстро пошли в гостиницу. – Ты видел это? – спросила Ханна. Роган мрачно кивнул. – Теперь нам придется ехать по этой неогражденной дороге через перевал. Другого выбора у нас нет. Он надавил на педаль газа так сильно, что стрелка скорости коснулась отметки в шестьдесят миль, и старый джип взревел на дороге, разбрасывая в стороны гравий. У них ушло не более двух или трех минут на то, чтобы добраться до Бекфута, там только он притормозил и свернул в сторону. И будто они оказались в совершенно ином мире, сером и мрачном, с темными утесами, со стекающей по ним водой; силуэты их проглядывали с каждой стороны. Перед ними пролегла неогражденная дорога, но, к удивлению, с хорошим покрытием; джип притормозил, когда перед ними вырос крутой утес. Рев мотора на низкой скорости становился просто невыносимым, а старый алюминиевый корпус непереносимо дребезжал. Роган проверил, сколько осталось в баке бензина, и понял, что всего один галлон. – Сколько нам еще ехать? – крикнул он. Ханна опять взглянула на карту. – Примерно шесть миль до Бутля, но нам совсем не обязательно заезжать туда. Тут проходит колея, ведущая к прибрежной дороге. До Марш-Энда примерно миля или две. Бензина хватит? Он кивнул и включил большую скорость, когда они поднялись на утес и поехали вниз мимо Мер-Крегс, через изрезанное плато, окутанное туманом. Неожиданно, к своему удивлению, Роган сообразил, что они на самом-то деле почти добрались до цели и что, если им повезет, еще через десять – пятнадцать минут они уже будут в Марш-Энде. Дорога пошла на резкий уклон, в серую пустоту, и он пустил машину накатом, притормаживая на поворотах, вместо того чтобы менять скорости. Примерно в четверти мили от Бутля они оказались около указателя, на котором было начертано название: «Уичам», и повернули на узкую разбитую тропу, которая вывела их через три или четыре минуты к прибрежной дороге. Болотистые места затянуло туманом, он нес с собой приятный запах соленой морской воды, и настроение Рогана заметно поднялось. В полумраке показался указательный знак на Марш-Энд. Он свернул на разбитую тропу, и машина затряслась по колдобинам между деревьями рядом с ручьем. Он выключил мотор и повернулся к Ханне. Ее глаза сияли. – А все-таки нам удалось это?.. Он усмехнулся и пожал ее руки. – Надеюсь, что ты и хороший моряк. Плыть в маленькой лодке станет для тебя суровым испытанием. Клубы тумана, подгоняемые ветром, накатились на торфяники. Он открыл дверцу машины и вышел. Брендан вытащил почтовые мешки, сбросил их на землю и поволок за собой. В доме было удивительно тихо, темные окна слепо глядели на них. Роган нахмурился, подхватил мешки и подошел к двери. Ханна открыла ее перед ним и пошла вперед по узкому проходу. Колам О'Мор сидел в кресле возле камина, его голова свешивалась на одну сторону. Роган бросил на пол свою ношу, а Ханна подошла к старику и быстро его осмотрела. – Он что, умер? – спросил Роган. Она покачала головой. – Он, наверное, сильно промерз. Огонь в камине не горел. Роган подошел к шкафу, открыл его, достал оттуда бутылку ирландского виски. Налил полстакана, пошел обратно к креслу и насильно влил немного этой жидкости в рот старику. Колам О'Мор кашлянул, его голова закачалась, и неожиданно он открыл глаза. Невидящим взором посмотрел на Рогана, но через несколько мгновений в его глазах появилось осмысленное выражение: он его узнал. – Шон, мальчик, – произнес он по-ирландски. – Это ты своей собственной персоной? – Он самый, и никто иной. Колам, – ответил ему Роган на том же языке. Глаза старика обратились на Ханну, и он улыбнулся. – И ты тоже, дорогая девочка. Она в отчаянии посмотрела на Рогана. – Не понимаю. – Дай ему немного времени, чтобы прийти в себя. О'Мор провел рукой по лицу, встряхнулся и протянул руку к стакану с виски. Он осушил его одним глотком и весь передернулся. – Да храни нас всех Господь, но теперь мне уже лучше, – проговорил он по-английски. Когда О'Мор снова взглянул на них, в его глазах появилось другое выражение: оно казалось теперь более живым. – Что вы здесь делаете? Разве что-нибудь случилось? – Мы только заглянули сюда на один день, – ответил Роган. – И все полицейские страны спущены на нас. Нам надо отчаливать, Колам. – Вам удалось проделать это? Роган бросил два почтовых мешка на стол. – Да, нам это удалось. Старик не верил своим глазам. – Сколько сейчас времени? – Начало восьмого. – Но этого не может быть! – Колам О'Мор энергично покачал головой. – У меня был сильный приступ, как только я поднялся сегодня утром. Поэтому я выпил несколько таблеток. Наверное, больше, чем нужно. – Ну, это вполне могло быть. Скажи, ты собрал свои вещи? – В спальне стоит чемодан, в нем все, что мне нужно. Роган повернулся к Ханне. – Дай ему попить чего-нибудь горячего. Я отправлю Брендана вперед, к лодке, с чемоданом. Он кое-что может сделать, чтобы помочь нам побыстрее уйти. Ханна кивнула и пошла на кухню, а Роган подхватил чемодан в спальне и пошел вместе с Бренданом по двору на зады фермы, где начиналась тропинка, ведущая через болота. – Надо пройти примерно сто ярдов, и ты окажешься у каменной дамбы, – объяснил он Брендану. – Как раз за ней справа есть более узкая тропинка. Иди по ней, и ты выйдешь к моторному катеру. Он привязан за нос и корму. Отвяжи его и держи наготове на одном тросе. Мы будем там через десять минут. Мальчик, слушая, усердно кивал, а потом пошел на зады фермы. Чемодан терся о его правую ногу. Роган возвратился в дом. О'Мор продолжал сидеть в кресле у камина, и, когда Роган появился в комнате, Ханна принесла с кухни на подносе кофейник и чашки. – Что будет, когда мы приедем в Ирландию? – спросила она наливая в чашки кофе. – Мы просто смело приплывем туда – и все? Колам О'Мор причмокнул. – Как бы не так, девочка. Мне известно там одно тихое местечко а неподалеку от него есть друзья. Там я вас и оставлю с Шоном. Она взглянула на Рогана. – А что потом? – Потом мы поедем на ферму моего отца в Керри. Я никогда в своей жизни не облегчал задачи полицейских, даже ирландских. Они могут и там навестить меня. Ее лицо сразу помрачнело. – Значит, опять тюрьма? О'Мор чуть натужно рассмеялся. – Но ненадолго, девочка. Можешь не заблуждаться на этот счет. Произойдет то, что можно назвать необходимой условностью. Уже через месяц ты вновь окажешься в его объятиях. Она с беспокойством посмотрела на Рогана. – Это правда? – Разве я когда-нибудь лгал тебе? – Роган нежно поцеловал ее в лоб. – Надевай плащ, нам надо поторапливаться. Он почувствовал, как она вся напряглась в его руках, когда посмотрела ему за спину, – холодный ветерок мягко коснулся его затылка. В зеркале над каминной полочкой он увидел, как дверь распахнулась, и в дом ввалился полицейский мотоциклист в больших очках, которые закрывали его глаза до самого козырька белого форменного шлема безопасности. Он отстегнул ремешок на подбородке, снял шлем и очки. На них смотрел и улыбался Гарри Морган. Глава 19 Лицо Моргана было отмечено печатью усталости, а пистолет в его руке слегка дрожал. – Попробуйте сделайте что-нибудь не так – и я вас пристрелю на месте, клянусь! – хрипло угрожал он. – Руки на голову! Он подошел к столу и незанятой рукой похлопал по почтовым мешкам. – Значит, те два, что мы хапнули там на ферме, были подделками? Должен отдать вам должное за выдержку, Роган. Повернитесь! Роган подчинился. Когда он поднял руки, его куртка приподнялась, обнаружив автоматический пистолет кольт, заткнутый за ремень. Морган кивнул Ханне. – Выньте эту хлопушку левой рукой и бросьте его сюда. Она заколебалась, и он тут же вскинул свой пистолет. – Я пристрелил полицая там, в Скардейле. Мне теперь терять нечего. – Делай то, что он тебе говорит, – велел ей Роган. Левой рукой она дотянулась до автоматического пистолета и, неуклюже вынув, бросила его. Морган хотел поймать его, но промахнулся, пистолет скользнул по полу и залетел под стол. Она автоматически сделала шаг вперед, но он покачал головой. – Не надо! Роган опустил руки. – Ну, И что будем делать теперь? – Я собираюсь совершить небольшую прогулку в лодке вместе со стариком, как это и было запланировано с Соамсом. Ханна шумно втянула в себя воздух. Роган обернулся и посмотрел на Колама О'Мора, слегка нахмурился. – О чем это он говорит? Кожа на скулах старика натянулась, глаза превратились в темные щелочки, когда он пожирал глазами Моргана. – Он пытается заварить кашу, разве это не ясно? – Вы, видно, отстали от жизни, Роган, – со злой насмешкой бросил Морган. – Старый ублюдок водил вас за нос с самого начала. Деньги ему понадобились совсем не для этой его проклятой организации. Он решил схватить куш себе на старость. Он использовал вас, Роган, а Соамс вовремя пронюхал об этом. – Это правда? – спокойно спросил Роган. О'Мор опустил очи долу, а Морган опять усмехнулся. – Человек подтверждает. Вот почему еще на той ферме мы должны были отделаться от вас. Завтра мы должны были встретиться тут и поделиться добычей, если все пройдет нормально. О'Мор резко взглянул на Моргана. – Об этом я ничего не знал, Шон. Ничего не знал о планах, связанных с тобой. Да, это так, Соамс обо всем пронюхал и грозился рассказать тебе, если я его не возьму в долю. Но на этом дело и кончилось. – Ты сказал, средства для организации... – Я правильно оценил тебя, парень. – Потребовал слишком большую цену за мое доброе имя. – Роган постучал себя по груди. – Я – Шон Роган, рядовой солдат Ирландской республиканской армии, а не вор. – К черту Ирландскую республиканскую армию! – Старик сильно ударил своей палкой, об пол. – На нее ушло сорок лет, Шон Роган. Сорок лет я отдал организации. Двадцать из них просидел в тюрьмах по обе стороны пролива, и что я заработал на этом? – Он сильно закашлялся, задыхаясь, расстегнул воротник. – Старый, разбитый, легкие – ни к черту. Мой Бог, хочу оставшиеся дни провести в комфорте или узнать причину, почему я этого не достоин. Роган тряхнул головой, и на его лице появилось выражение, близкое к сочувствию. – Из этого ничего не выйдет. Колам. Такие вещи не проходят. – Не собираюсь играть с вами в игрушки, – заявил Морган. Он вынул из кармана складной ножик, открыл зубами лезвие и перерезал бечевку, которая стягивала верх одного из мешков. Бросил нож на стол, засунул руку внутрь и вытащил оттуда пачку купюр. Бросил эту пачку Рогану, который на лету поймал ее. – Сколько тут их, Роган? Пятьсот, тысяча? – Он похлопал по мешку. – Здесь еще их очень много. Большой Человек, и вы отнесете их для меня в лодку. Роган внимательно осмотрел пачку банкнотов, которые оказались в его руках, и по его лицу расплылась улыбка. – Если остальные такие же, как эти, то нести их в лодку не имеет смысла. – Он бросил пачку на колени О'Мора. – Что ты думаешь на этот счет. Колам? О'Мор вытащил из пачки несколько бумажек по одному фунту и посмотрел их на свет. Его глаза расширились. – Пресвятая Богородица! Они же перфорированы, все до одной. Он подал одну купюру Ханне, которая, посмотрев ее на свет, взглянула на Рогана с удивлением. – Что это означает? – Месяц или два назад об этом зашел разговор в тюрьме, – ответил он. – Некоторые банки прибегают теперь к этому приему, когда переправляют большое количество наличности в качестве сырья для печатания новых денег. Такая наличность прогоняется через электронную машину, которая пробивает на них крупный кодовый номер, как вот здесь. – То есть делает их негодными? – Как законное платежное средство. В этом и заключается смысл такой операции. – О чем, черт возьми, вы говорите? Морган высыпал из мешка на стол целую кучу пачек, часть из которых упала на пол. Он лихорадочно осмотрел одну, потом другую, потом еще одну. Когда он обернулся, лицо его было белым как мел. – Они все такие, каждая проклятая бумажка! – Вам просто не повезло, Морган, – заметил Роган. Колам О'Мор громко расхохотался. – Если бы ты мог видеть свое лицо, прохвост! Как бы там ни было, но все здорово потрудились. – Это ваша вина, старый кретин! – Морган в сердцах плюнул в него. – Вся эта чертова затея оказалась с самого начала пустой тратой времени. Нам бы следовало сначала проверить, насколько верна ваша информация. – И на старуху бывает проруха, парень, – отозвался Колам О'Мор и оттолкнувшись от подлокотников, встал. Морган выстрелил в него два раза, сила ударов от пуль бросила его опять в кресло. Ханна издала вопль, а Роган стремглав нырнул под стол, молниеносно схватил за рукоятку свой автоматический кольт. Морган прыгнул назад, чтобы лучше разглядеть его, но было уже поздно. Первая пуля Рогана пронзила ему грудь, вторая вонзилась в живот, отбросив Моргана назад, к стене. Он выронил свой пистолет и упал на колени; с лица его слетело всякое выражение, а потом он и сам рухнул плашмя. Колам О'Мор согнулся от боли. Ханна, упавшая на колени рядом с ним, пыталась приподнять его голову. Роган бросил кольт на стол и поровнее усадил старика в кресле. Тот крепко зажмурил глаза, стиснул от боли зубы, его лоб покрылся потом. Роган слегка встряхнул его. – Колам, слушай меня. Как ты? Старик раскрыл глаза, и из них глянула сама смерть. – Так, как хуже мне уже никогда не будет, парень. – Его взгляд был устремлен куда-то мимо них, в пространство. – Я прошел большой путь, гордился, что иду им, а теперь... вот это. – Он кашлянул, и кровь засочилась из угла его рта. – Это был не я, Шон, не Большой Человек. Это была вселившаяся в меня болезнь. Думаю, она захватила и мой мозг. Роган встал и обернулся к Ханне. – Побудь здесь. Я иду за доктором. – Зря теряешь время, – произнес Колам О'Мор. Но Роган переступил через труп Гарри Моргана и пошел к выходу. Когда он открыл наружную дверь, то услышал шум машин на основной дороге и яростный вой сирены среди деревьев, немного приглушенный туманом. Первая машина резко тормознула и влетела на въездную колею. Роган захлопнул дверь, закрыл ее на засов и вернулся обратно в гостиную. – Нагрянула полиция. – Он схватил Ханну за руку, пробежал вместе с ней на кухню и распахнул заднюю дверь. – Ты знаешь дорогу к лодке. Беги быстро туда и жди меня там. Она попыталась возражать, но он сильно встряхнул ее. – Делай, что я говорю. Разве у меня мало других забот? Он подтолкнул ее в туман, захлопнул дверь и опять побежал в гостиную. – Сейчас они будут здесь, Колам. Они больше помогут тебе, чем смог бы я. – В этом мире мне уже никто не поможет, – произнес старик сквозь стиснутые зубы. – А ты еще можешь позаботиться о себе. А теперь передай мне этот пистолет и убирайся отсюда ко всем чертям. Смерть Моргана пусть останется на моей совести, а не на твоей. – Бога ради, Колам... – Это приказ, черт бы тебя побрал! – Старик плюнул в него. Роган сунул ему пистолет, и в этот момент на дворе затормозила машина и по булыжникам застучали тяжелые башмаки. – Убирайся отсюда! – крикнул Колам О'Мор. Роган побежал на кухню, распахнул заднюю дверь. Он уже добежал до середины двора, когда из-за угла выскочил молодой полицейский. Роган вильнул, его кулак врезался в скулу полицейского, тот охнул и свалился на землю. За его спиной поднялись крики, но он уже достиг укрытия под деревьями и скрылся в тумане. * * * Морган медленно приподнялся и опять свалился возле стены. Казалось, все его тело представляло одну сплошную боль, во рту скопилась кровь. Он сосредоточил свой взгляд на Коламе О'Море и ухмыльнулся мертвенно-бледными губами. – Я еще продержусь, старый ублюдок. И достаточно долго, чтобы Рогана вздернули за то, что он сделал со мной! – Ах, вот как! – воскликнул Колам О'Мор и неожиданно выстрелил ему в голову. Парадную дверь уже выломали, пистолет выскользнул из руки старика, и сам он повалился вперед. Первым в дверь ворвался Ванбру, по пятам за ним влетел Грегори. Ванбру опустился на одно колено возле старика, осторожно приподнял его голову, но Колам О'Мор глядел уже не видящими глазами в вечность. – С этим все кончено, – сказал Грегори, поднимаясь на ноги возле Моргана. – А как тот? Ванбру только покачал головой и взял со стола пачку банкнотов. – Ни для кого никакой пользы от этой выходки, верно?.. В гостиную с кухни торопливо вбежал Двайер. – Кто-то попытался скрыться через заднюю дверь и сбил с ног полицейского. Похоже на Рогана. – Тогда надо попытаться поймать его, – сказал Грегори. Ванбру прошел через кухню и потом через двор. Уже наступила ночь, и туман, наползавший сквозь деревья, превратил болотистые топи в гиблое место, где могли обитать лишь привидения. – Зовите на подмогу всех людей, которые есть! – посоветовал он Грегори. – А мы с Двайером пойдем по его следам. Далеко он не мог уйти. Грегори повернулся, резко засвистел в полицейский свисток, а Ванбру побежал вперед, петляя между деревьями. Двайер не отставал на шаг. Лицо его хлестали ветви, и он все время поднимал руку, чтобы как-то защитить лицо, отвести их в сторону. Через несколько минут они выбежали на узкую тропинку, ведущую мимо каменной дамбы. С другой стороны был поворот налево, на тропку, которая шла через густой кустарник, и Ванбру остановился, чтобы передохнуть. – Я пойду в эту сторону, а вы идите дальше, вперед. Что бы там ни случилось, не пытайтесь захватывать его один. Он вам не соперник. Если заметите его, свистните, я тут же примчусь. Двайер кивнул, и его проглотил туман, а Ванбру повернул на тропку проложенную через кустарник, и тоже побежал дальше. * * * До Рогана доносились приглушенные звуки полицейских свистков, но слышались они отчетливо. Он пригнулся и побежал через молодую поросль хвойных деревьев, ветви которых стегали его бока. Он споткнулся и упал, свалившись в небольшую канаву, и опять сквозь туман отчетливо услышал полицейский свисток. Шатаясь, поднялся на ноги, пробрался через густо росший кустарник к боковому повороту, который вел к ручью. И опять побежал, тяжело дыша; в боку покалывало. Он выскочил, преодолев сплетение веток, на берег ручья, прямо за катером. Ханна бросилась ему навстречу, в вечерних сумерках лицо его показалось ей особенно бледным. – С тобой все в порядке? – Не думай обо мне, – отозвался он. – Все оцеплено полицией. Садись на борт! Брендан стоял на корме с десятифутовым шестом в руках, сгорая от нетерпения. – Можно отчаливать, мистер Роган? Может, завести мотор? – И привлечь внимание всех на несколько миль в округе? – Роган покачал головой. – С отливом мы выйдем в море через устье ручья. Он подбежал к единственному тросу, который все еще удерживал катер, и освободил его. Судно тут же отскочило от берега, и его тотчас подхватило течение, Ханна взволнованно торопила: – Шон, скорей! И когда Роган уже сделал шаг к катеру, из кустарника выбежал Ванбру, буквально столкнувшись с ним. Они схватились, стали кататься по земле, натыкаться на старые прогнившие колья. Рогану удалось взять верх. Его большие сильные руки соединились на горле полицейского, и тут он узнал его. Он разжал пальцы, перестал сжимать ему горло и поднялся на ноги. – Вставайте! Они стояли в полутьме, глядя друг на друга; со всех сторон беспрерывно раздавались полицейские свистки. Ханна приглушенно вскрикнула. Ванбру взглянул на расплывающийся в тумане силуэт женщины, стоявшей на катере, постепенно отплывающем от берега, потом опять повернулся к Рогану. – Ну, поторапливайся же, ради Христа! Роган прыгнул в воду, вброд дошел до катера, подтянулся и перелез через его борт, взяв шест у мальчика. Потом оглянулся, долго смотрел на Ванбру, приподняв руку в прощальном жесте и наконец подтолкнул шестом катер, который тут же поглотил туман. А Ванбру все стоял на берегу и смотрел в серую пустоту, пока через какое-то время к нему не подошел Двайер. – Вы ничего не заметили, сэр? Ванбру покачал головой. – Закурить есть? Двайер вынул свой портсигар, открыл его, давая ему прикурить. И тут до их слуха долетел слабый, отдаленный рокот мотора. Двайер нахмурился. – Сэр, вы слышали? Ванбру стоял, склонив голову набок. Потом покачал головой. – Ни черта не слышал, сержант! Пошли, мы тут только попусту тратим время. Он повернулся и первым зашагал назад по тропинке через кустарник. По мере того как Течение выносило катер из устья реки, на его нос начали набегать волны, и Роган включил мотор. Мощные дизельные двигатели пробудились к жизни, и он направил катер широким полукругом мимо последнего островка земли в открытое море. Роган обернулся и улыбнулся Ханне, которая стояла рядом с ним у кубрика, обнял ее за талию, привлек к себе. Впервые за всю свою жизнь почувствовал и он, что действительно откуда-то вырывается.