Подумать только…Пиздец…Уму не постижимо.

— Не твое дело!

— А нормального мужика найти слабо? Или нормальные рядом с тобой не задерживаются? Чувствуют, что ты ебнутая на всю голову и озабоченная?

— Ну ты и …

— Да-да, я знаю. Блядский блядун, от которого тебя тошнит. Меня только удивляют двойные стандарты. Я, значит, мерзкий, потому что по-твоему мнению готов долбить все что угодно, лишь бы платили. А ты, пользующаяся услугами этих самых шлюх — белая и пушистая. Прям девочка-целочка!

Грозно сверкая очами, тянется за снегом.

— Еще один раз, и я тебя выпорю. Прямо здесь!

Верит. Выпрямляется, обиженно надув губы и спрятав руки в карманы.

— Оль, ты как вообще до такой жизни докатилась? Ты ж такая…Красивая, как богиня. Яркая. Классная. Я едва тебя увидел — голову потерял. Уверен мужики шеи сворачивают, провожая тебя взглядами и мечтают прибрать к рукам. А ты барахтаешься во всем этом. Путаешься с мальчиками по вызову.

— Ни с кем я не путаюсь! — шипит она, приближаясь ко мне. Упирается остреньким пальцем в грудь, — если тебе так интересно, то первый раз это был.

Почему-то я ей верю.

— И на фига?

— Хотела мужу изменить.

Значит, муж все-таки есть. И тут соврала…Кто-нибудь, объясните, почему мне не похрену и почему так сильно ломит под ребрами.

— Зачем? — угрюмо уточняю, хотя совсем не хочу слышать ответ.

— Потому что он тоже блядун. Завел себе девку на стороне! Ненавижу! — снова глаза на мокром месте, — хотела рога ему в отместку наставить.

— Так нашла бы любовника.

— Да как? Я ж, блин, верная! У меня ж какие-то там блоки, заложенные воспитанием, что семья — это святое, что надо чтить клятвы и не предавать. Я бы этого любовника сто лет искала! А мстить хотелось здесь и сейчас. Вот подруга и вызвала…

— То есть та рыжая тоже думает, что я шлюха?

— И не только она! — сердито припечатывает Оля, — еще Инна есть. Это она звонила.

Блеск, просто блеск. Такой репутации у меня еще не было. Хоть в другой город переезжай.

— Вызвала, и что дальше?

— Тебе напомнить? — язвит она, — ты приехал. Мы трахались. Месть удалась. Мне полегчало. Спасибо, сдачу можешь оставить себе.

— Значит, я просто инструмент для того, чтобы уесть неверного мужа?

— Да! — выпаливает сердито, а потом начинает реветь.

— Довольна?

— Да!

— Почему тогда ревешь? — невесело усмехаюсь я.

— Да потому что ты мне понравился! Думаю о тебе днями напролет, — рыдает она, — на свидание хочу. А ты блядун! А на хрен мне блядун сдался? Я прощать не умею и мириться не стану.

У меня сердце бьется где-то во рту.

Нравлюсь я ей…

Блин…

У меня аж бубенцы поджались от восторга, и член начал еще активнее барахтаться, требуя, чтобы я выпустил его на волю, вот прям щас.

Нравлюсь. Кла-а-ас.

Я так даже в свой первый раз не радовался. А тут аж мурашки по спине. На радостях, чуть не закинул ее снова в сугроб, но сдержался. Не оценит порыва.

— Чего ты лыбишься? — хлюпает она, — что смешного я сказала? Или тебе так часто клиентки признаются в чувствах, что для тебя это лишь повод поржать?

— Ты мне тоже нравишься. Переедешь ко мне?

Ни хрена я не романтик, и не умею красиво ухаживать и вот эту вот всю предварительную дребедень тоже не умею.

Услышав мое предложение, Ольга давится и кашляет. Приходится стучать по спине, чтобы продышалась?

— По-твоему, это смешно? — сипит со слезами на глазах.

— Нет, — максимально серьезно, — можем прям сейчас отправляться.

— Уму не постижимо…. Олег! Я тебе говорю, что не смирюсь с твоей работой. Мне хватило мужа-ходока. Я с изменами мириться не стану. Я хочу абсолютной верности, а ты бегаешь по клиентам и ублажаешь их на все лады. О каком переезде речь?

— Да не проститут я!

Осталось дело за малым, доказать это упрямице, вбившей себе в голову не пойми что.

— Да? А почему же ты тогда пришел на вызов?

— Потому что меня отправили на него. Вот смотри, — достаю телефон, — смотри. Переписка с Диманом. Он скидывал мне заказы. Смотри!

Тыкаю пальцем в экран.

— Вот тут я машину, стиральную подключал. Видишь отчетные фотки? Тут плинтуса приколачивал, а здесь какие-то полки собирал. А вот твой заказ. Прочистка труб. Улица Спартака дом десять, квартира двадцать пять.

— Тридцать пять, — шмыгает носом.

— Двадцать пять! Смотри, — сую ей к носу мобильник.

Оля отклоняется назад: