— Я сейчас тебе надаю, — шагаю к ней, на ходу стягивая перчатку. Сейчас точно отшлепаю!

Да-да-да! — истошно вопит озабоченная кочерышка в штанах, все еще пытаясь прорваться сквозь ширинку. Что за напасть то такая? Мне крови вообще-то не хватает! Мысли расползаются, стекая ниже пояса и постоянно отвлекаясь на то, как бы я эту злюку сейчас оттрахал. А у нас вообще-то разговор серьезный!

— Даже не думай! — шипит она, — не приближайся! И не смей меня трогать своими блядскими руками!

Ну вот, теперь еще и руки блядские. Зашибись.

— Помнится, от моих рук ты стонала во весь голос.

Она краснеет, потом белеет, потом краснеет еще сильнее и, схватив комок снега швыряет в меня. Аккурат в лоб попадает.

— Да чтоб тебя!

Бросаюсь вперед, подхватываю ее поперек талии и закидываю в сугроб.

Она фыркает, матерится хуже пьяного садовника и неуклюже барахтается, пытаясь выбраться из снега. Я стою и как дурак на нее пялюсь. Балдею. Классная такая. Даже когда орет, что в следующий раз загонит мне рукоятку по самое не балуйся.

— Гад, — ноги расползаются, и она снова ныряет с сугроб, — мерзкий гад!

Мне очень интересно, чем же я ее так разозлил, что она готова мне горло перегрызть, но при этом голос дрожит так, словно еще немного и заревет.

Я не люблю женские слезы. Боюсь их до усрачки. И уж точно не хочу, чтобы из-за меня ревела Оля.

— Руку давай, — протягиваю ей ладонь.

— Да иди ты, — отпихивает ее от себя, и на корячках выползает на расчищенное место, — я же сказала. Не смей ко мне приближаться и трогать. Блядун!

О как…блядун…

Я, конечно, не скромный девственник, женщин люблю. Но не припомню чтобы давал ее повод в чем-то меня подозревать или обвинять. И вообще с момента нашего эпичного знакомства, я о других женщинах даже думать не хочу. Разве блядуны себя так ведут?

— Оль, если у тебя ко мне претензии — просто скажи. Четко, ясно, по пунктам, а нет это вот все: ай-ай-ай-, скотина, гад, блядун и сволочь, — передразниваю ее истерику.

Снова получаю снежком в морду. Снова закидываю ее в сугроб. Идиллия.

Не дожидаясь нового потока брани сам достаю ее, подняв за шкирку. Ставлю рядом с собой, стряхиваю снег, потому что она вся похожа на сердитого, взъерошенного снеговика.

— Я жду объяснений. Что тебе не так?

— Ты мне не так! — отпихивает меня, — ты и твоя дебильная работа.

— Ммм, что не так с моей работой?

Я программист. Не скажу, что прямо супер-пупер мощный, но зарабатываю достойно, клиентская база хорошая.

— А то, что ты за три копейки готов отдаться кому угодно!

— Почему за три копейки? Я ж не какой-нибудь новичок-любитель, а профессионал. Вот, например, последний проект у меня был шикарный. Правда клиенты запросов много странных накидали, пришлось поднапрячься, чтобы все вытянуть. Пару ночей почти не спал.

— Пизде-ец, — ошалело тянет она и, уперев руки в бока, запрокидывает лицо к небу. Крупные снежинки падают на дрожащие ресницы и тут же тают, — такое чувство, что ты гордишься этим.

— Конечно, горжусь. Почему бы и нет? Все парни слились, мол задача сложна, попробуй-ка угоди, а я сделал. И получил далеко не три копейки. Правда потом пару недель вообще ничего не мог. Не вставало на работу.

— Бедолажка. Мне тебя пожалеть? — сердито вытирает слезы со щек.

— Не надо меня жалеть. Просто объяснись, потому что пока я ни черта не понимаю.

— Конечно, не понимаешь. Для тебя это в порядке вещей. Сначала одну, потом вторую, через часик третью. Деньги не пахнут, да?

— Ты о чем вообще? — я реально не въезжаю.

— О том, что ты потаскун! Шлюх обыкновенный! Проститут дешевый, — выплёвывает мне в лицо, — или как там у вас принято говорить? Муж на час? Мастер по прочистке труб?

— Че…чего?

— Ниче…чего, — передразнивает меня, — но ты молодец. Красавец. Всегда в полной боевой готовности. Со мной качественно отработал, уверена и с другими тоже. Жаль только, что Бабу Нюру подвел. Она так ждала, так надеялась, а ты не справился. Я бы на ее месте оставила разгромный отзыв о твоей работе. Мол так и так, деньги взял, а выебать не выебал.

Вот тут пазл постепенно складывается, и до меня начинает доходить:

— Погоди…Ты что…думаешь, что я проститут?

— А кто ты? — шмыгает покрасневшим носом, — Солдат любви? Бочонок сладострастья?