Первые две недели меня бесила необходимость каждое утро начинать с бесплатного стриптиза, глядя на выставленные напоказ санклитские прелести. Воспитательные беседы и угрозы воздействия не возымели. Сеня честно надевал труселя зубодробительных расцветок и накрывался простыней. Но ночью, во сне, все это благополучно летело на пол, и утром я вновь лицезрела или попу в веснушках, или кое-что поинтереснее.

Пару раз засунув ему в задницу цветок, мне тоже не удалось достигнуть результата. В ход пошли жесткие меры – однажды я просто налила ему между «булок» клей. Возмущение и обида санклита не знали границ, в итоге пришлось извиняться.

К исходу месяца совместного проживания не оставалось ничего иного, как просто смириться и признать, что бессмертный нудист одержал безоговорочную победу.

Поэтому проходя мимо, пришлось привычно закатить глаза, пробормотать проклятия и, сдернув со столика салфетку, прикрыть срам.

В ожидании утренней дозы кофеина от натужно гудящей кофеварки я достала сотовый. Конечно, он тут же зазвонил. Таким совпадениям уже даже не приходилось удивляться. В списке мистичных странностей пока что безоговорочно лидировал призрак Анжелики в желтом платье.

Стараясь не думать о том, что пора бы разобрать мой «Исаакиевский собор», то бишь долгий ящик, в который складывались все необычные моменты, я посмотрела на экран. Кто бы сомневался.

– Здравствуй, Горан.

– Здравствуй, Саяна. Мы поймали ее, родная.

– Еду. – Я отложила смартфон и, обжигаясь, выпила кофе.

Ну, что ж, понеслось!

– Что вы делаете? – я вошла в номер «Мажестика» и остолбенела.

Злата привязана к стулу в центре комнаты, на лице кровь.

– Горан, вы все тут с ума сошли?! В мафию решили поиграть? Немедленно прекратите!

– Она пыталась тебя убить! – рявкнул он, сверкая глазами.

– Прекрати это, сейчас же! – мисс Хайд тоже перешла на повышенный тон. – Все вон отсюда, быстро!

– Саяна…

– Драган, не желаю ничего слушать! Не думала, что ты способен до такого опуститься! – мне пришлось буквально вытолкать его из комнаты.

Закрыв дверь, я подошла к рыжей Рапунцель.

– Привет, занятная. – Сплюнув в сторону кровь от разбитой губы, она исподлобья глянула на меня.

– Привет, настырная. Что ж тебе неймется-то?

– А ты поставь себя на мое место. – Девушка усмехнулась, пытаясь вытереть испачканный кровью подбородок о воротник рубашки.

– А ты себя – на мое. – Парировала я и, достав из сумочки влажную салфетку, которые стараниями Сени теперь всегда со мной, попыталась ей помочь.

– Отстань! – она строптиво мотнула головой, уворачиваясь.– Не будь ребенком. – Со второй попытки мне удалось вытереть ее лицо.

– Спасибо. – Сквозь зубы процедила Рапунцель.

– Не смотри на меня волком, я не знала, что они будут…

– Бить? Пытать? О, ты плохо знаешь своего Драгана, оказывается!

– Возможно. – Пробормотала я, отходя к окну. – Не думала, что он способен сделать со мной то, что сделал. – Голос задрожал.

– Но ты все равно его еще любишь.

– Злата, мы с тобой не подружки, чтобы мужчин обсуждать.

– Предложишь другую тему?

– Хорошо, если настаиваешь, давай о них. Тогда поговорим о тебе, Шамиле и санклитской крови.

– В каком смысле?

– В прямом. Он пил твою кровь. – Я подошла к ней. – Не отрицай.

– А если и так, то что? – девушка оскалилась, как загнанное в угол животное. – Думаешь, только тебе можно?

– Чем занимался с тобой Хан, мне не интересно. До тех пор, пока это не касается его планов уничтожения санклитов.

– Если ты пытаешься убедить, что между нами не было любви, а только простой расчет, то не старайся.

– Не пытаюсь. Злата, – я села на край кровати. – Верю, что вы любили друг друга, но он использовал тебя как оружие!

– Ах, ну да! – из ее груди вырвался гортанный злой смех. – Только тебе можно быть героиней великой любви, у всех остальных…

– Не мели ерунду! – пришлось рявкнуть мне. – Подумай головой! Посмотри на все не с бабской точки зрения!

– А как? Как смотреть? Научи, раз умная такая! Как использованной санклитке? Саяна, причины его поступков понятны! Знаю, что он вырастил меня в расчете на санклитскую кровь! И что?! Мы все равно полюбили друг друга!

– Он попал в свою же ловушку. – Я усмехнулась.