И будто сценку разыгрывают –

игриво помахивают пластинами дефибриллятора, демонстрируют наполненные шприцы, заряжённую капельницу, трясут как решетом кюветой с катетерами, выразительно кивают на ИВЛ. Прав был Парамедик: весёлые.

Наркоз. Останавливают сердце. Ровная линия на экранчике. Запускают снова, но теперь на линии еле заметные и очень редкие всплески. Весёлость забыта. Сосредоточенны.

Владимир в магазине – у стеллажей с электроинструментами. Тоже сосредоточен. И скор: он знает, что он ищет.

Полёт Алексея через туннель. У туннеля блестящие стенки, слышна тонкая музыка (челеста). На выходе, конечно, яркий свет. (Вспышка, сияние.) Алексей – там. Теперь для него это «тут». Он чуть-чуть прозрачен.

Возникает БС: «Нужно найти то место, где она ждёт. Её зал ожидания».

«Да! Скорее!..»

«Не волнуйся. Времени здесь всегда ровно столько, сколько необходимо».

Река и лодка неподалёку. БС: «Место для древних греков. Вон – видишь? – Харон их ждёт».

«Но их давно уже нет!»

«Он исчезнуть не может. Ему некуда исчезать».

«Харон!.. Я хочу с ним поговорить!»

«Попробуй», – БС смеётся.

Алексей бежит к Харону – не приближаясь ни на шаг. «Я же сказал тебе: только для древних греков. Идём».

Огромный страшный орёл. «Он для индейцев. Даже если ты подойдёшь, тебя он не разорвёт».

Ещё ряд картинок – экзотичных, непонятных. БС их объясняет. «Каждому по его вере. Во что верит Юлия?»

«Ни во что».

«Так не бывает. Подумай».

«В то, что всё будет хорошо».

«Это лучшая из вер», – и они на тропинке, извилистой и уходящей вдаль. БС: «Догоняй. Она далеко ушла. И помни: она не сможет вернуться сама».

Алексей бежит по тропинке. Трава в пояс с обеих сторон. Палящее солнце. Метель. Град. Дождь. Пыльная буря. Он бежит.

Юлия в палате. Доктор хмур: «Похоже, всё».

Медсестра важно кивает: «У неё с самого начала было терминальное». (Ей хочется быть с врачом почти на равных.)

Алексей бежит. Перед ним препятствие в два его роста. По траве обогнул – а тропинки нет: пропала!

Ищет в отчаянии. Нет. Не видит, не находит. Бежит назад – по пояс в плотной траве, очень трудно. Увидел!.. Опять по тропе вперёд. Опять прибегает к препятствию. Но теперь – перелезает. (Карабкается, срывается, снова карабкается.) Бежит. Падает. Изнеможение. Поднимается. Спотыкается. Но продолжает. И –

Юля!..

Счастье! Обнимаются. (Но не чувствуют крепости объятий.) Целуются. (И опять нет физических ощущений.) Юля вдруг ахнула: «Ты тоже умер?..»

«Нет! И ты не умерла! Я сюда – за тобой!»

Но если она поднимет ногу, шагнуть может только вперёд. Он изо всех сил её тянет назад – бесполезно.

Что же делать? Отчаяние. «Уходи сам». – «Нет!»

Догадался! Берёт её на руки и несёт.

Обратный путь неожиданно краток, и никаких препятствий. БС встречает их у начала тропы.

Юля в палате. Доктор: «Невероятно! Отёк спадает, смотри!.. Зубцы появились! – вот… P… Q…». Медсестра глубокомысленно смотрит на экран, кивает. Ни черта она не понимает в этих зубцах.

Владимир в коридорах Центра. Выглядит как посетитель: яркая сумка, в бахилах, с букетом… неужели к Алексею?

В палате Алексея мерно работает ИВЛ. Реаниматолог пальцем постукивает по телефону – разгадывает кроссворд.

БС, Алексей, Юля. «Как ты смогла преодолеть?»

«О чём ты, Алексей?..» Она прошла по тропе легко – без метели, бури, без всех препятствий.

Он потрясён: да как же?.. И почему он мог по тропе вернуться, а она не могла?

БС: «Это была её тропа. Ты свою тоже легко пройдёшь. И тоже сам не вернёшься».

Владимир пробирается в подвал. Замок. Но у Владимира в сумке аккумуляторная болгарка. Распиливает, входит. Главный щит. Замок. Пилит, распахивает дверцу, отключает рубильник. Режет, ломает контакты.

В темноте бежит вверх по лестнице.

Полутемно в палате Алексея. Погасшие экраны. Бездвижно всё, и только живот Реаниматолога ритмично вздымается и опадает: он спит. Телефон на полу.