Но черный волк на месте короля ясно показал, что демиургам нет никакого дела до моей просьбы.

— Шэна…

— Эд… — с губ сорвался всхлип. — Мне так жаль!

— Ну-ну, маленькая, ничего страшного. Все хорошо, — подошел ко мне черный волк.

Я опустилась на колени, приминая сочную траву. На прекрасном бальном платье наверняка останутся пятна, но в тот момент мне было совершенно все равно.

— Эд, великие демиурги… — зарылась ладонями в густую шерсть на шее. — Прости меня. Я сорвалась, глупостей наговорила. Мне так жаль. Что же делать?

— Прорвемся, милая, — попытался утешить. — Ты по-прежнему мой неизменный переводчик. Все будет хорошо. Рано или поздно найдем способ снова меня превратить обратно в человека. А насчет остального… — голос Эда как-то странно поменял тональность. — Ты тоже меня извини. Я вспылил, когда увидел тебя с Олесандром. Тем более, что прекрасно знаю, на что он способен, преследуя собственные цели. И не сдержался. Ты сказала, что он тебя использовал, чтобы насолить мне. Но это не так. Ты красива. Ты притягиваешь взгляд. Твой огонь и сила, как мед для пчел. Ты заставляешь их древнюю кров течь быстрее. Фей-ир никогда не пройдут мимо такого лакомого удовольствия и развлечения.

Я взглянула в желтые волчьи глаза, пытаясь увидеть обман. Но в них светилась искренность.

— Я сама разозлилась, — пришлось признаться. — Когда увидела, как Рхианнон с тобой флиртует. Эд, это выше моих сил, — чистосердечно призналась, чувствуя, как становится жарко щекам.

Послышался смешок:

— Смею ли я надеяться, что это моя маленькая горностаюшка ревнует?

— Нет. Ни капли, — замотала головой.

— Врушка!

Я снова спрятала лицо в густой шерсти. Стало стыдно и неловко.

— Шэнна, ты дорога мне. Дорога, как никто на свете. Я очень прошу тебя поверить мне. Поверь в последний раз. Я не подведу!

— Я попытаюсь, — зарылась еще глубже в пушистый мех.

— Я правда не мог отказать Рхианнон. Искренне надеялся, что нас посадят вместе. И хоть фей-ир моя вторая семья, порой их игры жестоки. И для меня тоже. Мне трудно это понять. Но я ведь не живу столько лет, сколько они, и, между прочим, искренне этому рад. Мне кажется, что душа рано или поздно все равно умирает, оставляя после себя лишь оболочку…

— Я бы не хотела жить вечно… — шерсть приглушила голос, но я знала, что Эд услышал.

— Я тоже. Лучше короткая жизнь рядом с близким человеком, чем пустая и одинокая вечность… — произнес он со странной интонацией.

Кивнула и сама не замелила, как оказалась в объятьях Эда.

— Ты вернулся! — выдохнула, не веря, подняла голову.

— Вернулся… — чмокнул меня в нос и с шутливой строгостью произнес. — Я думаю, пока снова не начал прыгать из ипостаси в ипостась, мне стоит проводить тебя в покои. А то еще какой-то охотник на вкусных огненных девочек найдется.

— Этот кто-то рядом. Других не вижу, — глянула из-под ресниц.

Такие шутливые разговоры были гораздо больше по вкусу, чем ссоры. Мне нравилось, когда мы по-доброму подначивали друг друга.

— Лорда Ситли кидал на тебя подозрительно плотоядные взгляды, — внезапно заявил Эд, грозно сдвинув брови.

— Уверен, что на меня, а не на желе? — притворно задумалась. — С его зубами это единственное лакомство, которое еще возможно…

— Ты аппетитнее желе, — прикусил за мочку уха, и мурашки табуном побежали по спине.

— Но, — сглотнула, собираясь с мыслями. — Он бы меня не прожевал…

— Теперь мы это не узнаем… — за укусом последовал поцелуй. Нежный, почти неощутимый, в мочку уха, шею, скулу… Я едва смогла вдохнуть.

— Но нам пора уже… — с сожалением произнес. И я едва смогла вырваться из розового тумана. Тело ослабло, и ноги едва держали.

Эдхард помог подняться с колен, но ему пришлось еще какое-то время поддерживать меня за талию, пока мы шли к дверям. Возможно, вечер мы покидали слишком рано, но о соблюдении приличий совершенно не думали.

Уже более-менее самостоятельно держаться у меня получилось у самой двери покоев. И то, я для верности, сразу же прислонилась к деревянной створке. Эд неожиданно остановился. Я замялась на пороге, отчего-то не решаясь сказать слова прощания. Он тоже молчал.

Из груди вырывались рваные выдохи, никак не получалось обуздать свои чувства. А такая близость еще больше их бередила.

— Спокойной ночи, — прошептала одними губами, чтоб хоть как-то нарушить эту неловкость, опустила ресницы.