– Молодец, дед, хоть и ворюга! – вскричал Остапчук. – Давай, тетка, колись! Твоей байке про «закопки» больше никто не верит.

Активистка «закопочного» движения еще некоторое время глядела на него в упор – потом вдруг звонко рассмеялась, мотая мокрыми седыми прядями.

– Надо же – поймал меня! Пенек старый, – поглядывая на непрофессора, хмыкнула она. – Ладно, чего уж там. Я понимаю, когда надо сдаваться. – Тон ее речи изменился, он стал спокоен и деловит. Тетка вольготно откинулась на перине. – Наняли меня, короче…

– Кто нанял? – по приказу из офиса быстро спросил Салям.

– Такой он дурак – светиться? – покачала головой женщина. – Аванс перевели через Webmoney еще месяц назад, а задание на «мыло» скинули за день до презентации…

– Так и написали – «сопри пектораль»? – влез Остапчук. – Ты что, профессиональная воровка, чтоб тебе такие заказы поступали?

– Я предпочитаю называть себя «специалисткой по особым поручениям», – мягко поправила его седая. – И заказ был вовсе не на кражу!

– Ага, значит, пектораль ты сперла по собственной инициативе? – пальцы разгневанного Остапчука невольно сжались в кулаки.

– Я ничего не крала, – невозмутимо заявила «специалистка по особым поручениям».

– Еще и отпирается! Все видели – как ты вот ей по башке дала и пектораль утащила! – продолжал возмущаться Остапчук.

– Я в точности выполнила указания заказчика. От меня требовалось только оказаться в музее к началу презентации…

Близняшки переглянулись. Они помнили – презентация началась почти на час позже, чем было написано в пригласительных. Сперва губернатор опоздал, потом мэра ждали… И тем не менее лихая тетка полезла в музей точно, когда приехал губернатор, иначе разыскивающему туалет Саляму не довелось бы застукать ее на окошке и устроить салочки по музею.

В тот же самый момент также недоуменно переглянулась и троица сыщиков в офисе «Белого гуся», слушавших признание похитительницы через микрофон на Саляме.

– …Спрятаться и дожидаться неподалеку от выставочного зала, пока оттуда не выскочит похититель. – Похитительница № 3 метнула иронический взгляд в дедка. – Я, правда, не ожидала, что вы за ним сразу такой толпой рванете, а потом будете по всему музею носиться! Но мне же платят не за красивые глаза, – с гордостью истинной профессионалки сказала она. – Я пересидела там, где меня никто не стал бы искать…

– Так это вы! – вдруг взвыл Пилипенко. – Я знаю, где вы прятались! – обличил он. – Здесь! В этом самом зале! Вы не просто украли пектораль… – Пилипенко сделал длинную паузу и зловещим тоном закончил: – Вы последние бутерброды съели!

– Скучно было сидеть, – мило улыбнулась «специалистка по особым поручениям». – Услышала, что вы возвращаетесь, и снова отступила в залы. Милый старичок явно не годился на роль вора. – Она насмешливо улыбнулась дедку. – Мне оставалось лишь подождать, пока тот, кто отнял у него пектораль, попытается изъять свою добычу.

Раймунда презрительно фыркнула и отвернулась.

– Как вы узнали, что презентация началась? – опасаясь, что Остапчук опять перебьет своими воплями, Вадька из рабочей комнаты агентства заставил Саляма задать мучавший его вопрос.

Женщина пожала плечами – тоже мне загадка!

– Мне на мобильник позвонили.

– Голос? Вы запомнили голос? – опередив и Вадьку, и Саляма, выпалила Мурка.

– Он сказал всего одно слово – «пора». По такому много не запомнишь. Ну, мне-то от демонстрации на ступеньках до окошка было недалеко…

– Про окно вы тоже узнали у заказчика? – быстро спросил Вадька в офисе. Салям в музее повторил его вопрос.

Женщина кивнула:

– Все было в письме. И что окно оставят открытым тоже…

И зал музея, и рабочая комната «Белого гуся» погрузились в задумчивое молчание.

– Любопытно, – бормотал Вадька. – Если заказчик так вовремя подал сигнал, да еще и окно открыл – значит, он был на презентации?

– Вадька! – вскричал Сева. – Голос, что мы слышали в наушниках! Еще до того, как пектораль открыли, до того, как Раймунда пришла! А человека не видели, он в камеру не попал! Ну помнишь, сразу после того, как старикан потребовал отдать пектораль?

– Точно! – щелкнул пальцами Вадька и нагнулся к микрофону.

– Кто с вами разговаривал? – повернувшись к старичку в зале музея, требовательно вопросил Салям. – Когда господин Остапчук отказался отдать пектораль – кто сказал вам: «Вы понимаете, что надо делать!»? Кто подбил вас украсть пектораль?

– Я действительно именно тогда решил взять ее… на время… для исследования… – глядя на решительного Саляма, промямлил дедок. – Но… со мной никто не разговаривал… То есть… Я был уверен, что это мой собственный внутренний голос!