Отброшенная взрывной волной к заиндевелой стене дома, в луже крови, казавшейся черной на снегу, умирала девочка лет десяти. Когда Сандра с сандружинницей приподняли ее, чтобы положить на носилки, та попросила:

– Хлеб... мамочке и братику... отнесите... Не встают они... Карточки...

С ужасом Сандра подумала, что это могло бы случиться и с Сережей, если бы он пошел за хлебом. И она не смогла бы предотвратить его гибель, как не смогла сейчас спасти никого. Ведь она, Сандра, ничего не знала о сегодняшнем артналете! В ежедневной хронике БП броши он почему-то не значился. Может быть, потому, что артобстрелов было слишком много? Но если бы она знала, разве могла бы она уговорить людей на какое-то время покинуть очередь? Нет, конечно. Никто бы ей не поверил. Невыносимо сознание собственного бессилия...

Когда она добралась до булочной, хлеб, к счастью, уже отпускали. Наконец-то Сандра получила его: четыреста граммов на свою рабочую карточку и двести пятьдесят-на карточки Сережи и Кати. Целое богатство!

Хлеб был почти естественного цвета, ноздреватый и духовитый. Совсем не такой выдавали в декабре и начале января. Тогда это была похожая на оконную замазку масса черно-зеленоватого цвета, сырая настолько, что сожми покрепче - потечет вода. Выпекали-то его из целлюлозы, отрубей, жмыхов, горчичной дуранды с минимальным добавлением муки.

Сейчас хлеб - почти настоящий! Как люди радовались ему! Дрожащими пальцами брали его, тщательно заворачивали в тряпицу - крошечку б не обронить!прятали за пазуху поближе к телу.

Когда Сандра входила в комнату, Катя обычно радовалась: "Ура, ура! Тетя Сандрушка поесть принесла!" Они растапливали печурку, почему-то называемую "буржуйкой", садились вокруг. Начиналось священнодействие - она делила хлеб в привычной последовательности: на утро, обед и вечер. Потом из утреннего кусочка сушила сухарики - они были вкуснее - и крошила их в горячую воду. Получалось нечто вроде супа, съесть который было намного сытнее, чем просто хлеб.

На этот раз Сандру встретила тишина. Сердце сжалось недобрым предчувствием.

– Катенька, я хлебца принесла!

Девочка не ответила. Сандра торопливо зажгла коптилку-дети на кроватях. Прислушалась-вроде бы дышат.

На душе отлегло.

– Ребятки, быстренько к столу,- возвестила она.
– Будем завтракать!

Первым зашевелился Сережа.

– Буди Катю. Ишь как разоспалась,- вновь разжигая огонь в "буржуйке", распорядилась Сандра.

– Катечка не разоспалась,- тихо ответил Сережа.- Наша Катечка умерла.

– Когда?!

– Вскоре как вы ушли.

Взяв коптилку, Сандра осветила малышку. Девочка не дышала. Лежала закусив ладонь. Наверное, чтобы не кричать от муки. Так и застыла с ручонкой, поднесенной ко рту. С прокушенной. И ни капельки крови из ранки...

– Что... Катенька... говорила?

– Сначала ничего. Качалась, качалась. Долго... А потом подозвала меня и попросила...-Тут голос Сережи пресекся. Давясь слезами, продолжил:- И попросила: "Сереженька, миленький, дай мне карамельку!" А откуда я возьму? Так и умерла...

Сандра обняла его:

– Мальчик мой, перестань, не плачь. Слышишь? Не надо. Теперь ничем ей не поможем... Встань. Тебе нужно поесть.

– Не хочу.

– Я хлеб принесла. Понимаешь-хлеб!

– Не надо, тетя Сандра. Ничего не хочется есть.

– Чего же ты хочешь?

– Чтобы вы сберегли... мои тетрадки о звездоплавании... Они здесь, под подушкой... Пошлите их в Москву... После войны,- медленно, будто засыпая, сказал Сережа.

– Ты сам это сделаешь после войны!

– Нет... я скоро... тоже умру,- убежденно сказал мальчик.

– Глупости!-воскликнула Сандра.-Не смей поддаваться слабости! Сереженька, дорогой, продержись еще немножко, все будет хорошо. Умоляю, подожди, потерпи еще самую малость!

Она тормошила его, трясла. Веки мальчика с трудом приоткрылись.

– Не шевелите... Дайте поспать...- Веки сомкнулись.

"Отказ от еды,- вспыхнули в памяти слова инструктора Центра,- в условиях ленинградской блокады означал третью, и самую тяжелую, стадию дистрофии. Она наступала при таком истощении организма, когда уже любая врачебная помощь бесполезна. В третьей стадии дистрофии человека могло спасти или чудо, или сильное душевное потрясение..."

Сомневаться не приходилось: мальчик умирал. А у нее нет даже аптечки из штатного снаряжения десантника! Сама отказалась взять, чтобы не иметь перед ленинградцами никаких преимуществ, быть с ними наравне. Какая тяжелая расплата за глупую щепетильность!

В аптечке-то обязательно должны быть стимуляторы, применяемые десантниками при аварийных ситуациях.

Только они, пожалуй, могли бы сейчас спасти Сережу!..

Нужен стимулятор, немедленно! А его нет. Тогда заменитель его. Какой? Скорее же...