Подхожу к огромному холодильнику, стоящему в углу, и вытаскиваю необходимые продукты для приготовления пасты карбонара. Ее я приготовлю быстрее, чем обычную яичницу.

Ставлю ковш с водой на плиту, а затем мелко нарезаю бекон из мяса индейки и берусь за соус. Когда вода закипает, бросаю в ковш спагетти без глютена и тянусь к карману за телефоном, чтобы засечь время приготовления.

Вспоминаю, что мой айфон в сумке, и иду к своим вещам, оставленным в холле, как вдруг замираю на месте, увидев у входной двери обнаженную спину Рида. На нем только черные спортивные штаны, сидящие низко на бедрах и обтягивающие первоклассную задницу.

Мой взгляд настолько сосредоточен на этой самой сексуальной заднице, что я не сразу замечаю красные длинные ногти, впивающиеся в накачанные бицепсы Рида.

Резко вскидываю голову и вижу стоящую перед ним брюнетку в настолько коротком платье, что, если бы мой рост был метра полтора, мне бы даже не пришлось запрокидывать голову, чтобы увидеть, что у нее под ним. У брюнетки длинные стройные ноги, обутые в блестящие босоножки на высоких красных шпильках, и огромные сиськи, едва прикрытые корсетной частью платья без бретелек.

Все как в моем самом ужасном кошмаре.

Находясь в состоянии транса, слышу, как порнозвезда наигранно смеется, а затем вижу, как она пухлыми губами касается щеки Рида, оставляя на ней малиновый след.

В моем воображении успевает всплыть картина, как я вцепляюсь ей в нарощенные волосы и разбиваю ее головой зеркало слева от нее.

Из оцепенения меня выводит неожиданно открывшаяся позади нее входная дверь, из-за которой появляется мой братец. Брюнетка поворачивается к Эштону и, улыбаясь своими ровными зубами цвета унитаза, восклицает:

– Привет, красавчик!

Какого черта?!

Эштон целует ее в щеку, здороваясь в ответ. Когда наши с ним одинаковые небесные глаза встречаются, я со всех ног несусь обратно на кухню.

Иисусе!

Только этого мне не хватало.

Облокотившись на мраморную кухонную столешницу, стараюсь привести свое сердцебиение в норму. Получается чертовски плохо.

Господи боже, неужели я и в самом деле подумала, что Рид хочет только меня?

Идиотка. Какая же я, мать его, идиотка!

Ну конечно, он спит с ней, и, может быть, не только с ней.

Его давно не интересует одноразовый секс, ага, да, конечно. И совсем не обязательно, что он врал мне. Эта фраза ведь может означать что угодно. Например, что он спит с одной и той же два раза подряд, а затем уходит. Вот и получается уже не одноразовый секс.

Один плюс один равно два.

Отпад, хоть где-то мне пригодились знания в математике.

А вообще, меня не должно это касаться.

Я живу в его доме, и на этом все. Он мне никто.

Собрав всю волю в кулак, решаю продолжить приготовление ужина.

С бешено колотящимся сердцем помешиваю соус для пасты, когда на кухне появляется Эштон. Мне даже не нужно поднимать на него свой взгляд. Невозможно не заметить напряжение, появившееся на кухне одновременно с ним.

О, я знаю, что он сейчас скажет, поэтому решаю бить первой.

– Меня не интересует, как Рид справляется со своим недугом, – резко произношу я, продолжая помешивать соус.

– Недугом?

– У него сатириазис, ты не слышал? – с серьезным видом заявляю я, наконец, поднимая свои глаза.

Эштон улыбается, но вот мне абсолютно не до смеха. Кто, блин, это был, и какого черта брат с ней знаком?

– Это Келли. Рид раньше с ней спал, – будто прочитав мои мысли, сообщает Эштон.

– Раньше – это, типа, пять минут назад? Учитывая, что только что он полуголый целовался с ней в холле! – Мой голос срывается на визг, и я осекаюсь. – Эштон, я правда не хочу ничего знать. Сегодня был отвратительный, нет… просто омерзительный день. И меньше всего мне нужно беспокоиться об увиденном.

– Тиджей был настолько плох?

– Ужасен, – с отвращением шепчу я. – Этот парень ведет себя как ходячая энциклопедия пикапа. И это дико раздражает.

– Кто ведет себя как ходячая энциклопедия пикапа? – задает вопрос неожиданно появившийся в дверях Рид, успевший надеть черную просторную футболку.

– Тиджей Морган, – резко отвечаю я, выливая соус к бекону.

Рид изумленно вскидывает бровь и пристально смотрит на меня. Его лазурные, как гладь океана, глаза завораживают. И мне хочется пропасть в них. Пропасть в нем.