— Ну, что ты будешь делать… — Доктор, а я уже поверил, что он реально доктор, подскочил к двери, ухватил ее за ручку и дёрнул на себя. — Евгения Аркадьевна, Вас на пенсию год назад уже отправили. Еле-еле. На пятнадцать лет позже положенного. А Вы опять приходите и врача из себя изображаете. Сколько можно? Я велю Вас вообще сюда не пускать.

Он приобнял старушку за плечи и осторожно подтолкнул в коридор.

— Так что Вы хотели? Я пятый раз спрашиваю. — Мужик вопросительно уставился на меня.

— Да мне бы человека найти. Женщину. Фамилию не знаю, а зовут ее Нина Григорьевна. Ее утром вроде бы с подозрением на отравление забрали.

— Нина Григорьевна, да. У нас. Фамилию тут знать не нужно. Ее по имени отчеству разыскать несложно. Одна такая. Председателем Зеленух была? Верно? Про нее говорим? Я в Зеленухах фельдшером начинал. Хорошее было время… — Мужик задумался на секунду, вспоминая, видимо, молодость, а потом продолжил. — На второй этаж поднимитесь. Шестая палата. Здесь, на первом этаже поликлиника, так можно сказать. Стационар выше.

Я поблагодарил врача и шустро рванул к лестнице, пока ещё что-то не приключилось.

Поднялся, свернул в коридор и почти сразу нашел нужную дверь. Осторожно приоткрыл.

В комнате стояло шесть кроватей и все они были заняты. Нина Григорьевна сидела на постели, возле окна, задумчиво рассматривая что-то за стеклом.

— Здравствуйте. — Сказал я громко, приветствуя всех.

Надо было видеть ее лицо. Она сначала будто глазам не поверила. Никого из Милославский Нина Григорьевна точно сейчас увидеть не рассчитывала.

Я протиснулся в палату и прямой наводкой пошел к ней. Она смотрела молча. Никак все происходящее не комментируя.

— Вот… — Протянул ей сумку. — Гостинцы принес. Узнал, что Вы в больнице. Решил проведать.

— Я тебе говорила, не таскайся и не задавай вопросов. — Нина Григорьевна шуровала вперёд, рассекая пространство, как атомный ледокол вечную мерзлоту в Антарктиде. Чеканила шаг, аж пыль столбом.

Не знаю, что у нее там со здоровьем и в каком из органов проблемы, но выглядела она очень даже нормально. Сказал бы, на зависть некоторым. Я и то хуже себя чувствовал после велосипедной прогулки, поездки на автобусе и встречи с местными врачами. А этой, хоть бы хны. Быстрее можно заподозрить, что она кого-то отравила, а не сама отравилась. Такое зверское у старухи выражение лица.

Мы вышли из здания больницы, потому что говорить в палате Нина Григорьевна не захотела. Оно и понятно. Все присутствующие тетки медленно стали подтягиваться к нам под различными предлогами. Наверное, от нечего делать, появление каждого нового человека вызывало у них высшую степень любопытства.

Но сначала Нина Григорьевна взяла сумку из моих рук, заглянула внутрь, поинтересовалась, что в термосе. А потом, после ответа, таким же любезным тоном спросила, не идиот ли я. Потому как яблоки и молоко это, конечно, самое первое, что необходимо человеку с расстройством желудка. Чтоб наверняка добить. Сказала, прямо словами Ольги Ивановны.

Наташка, как оказалось, только недавно уехала обратно в Зеленухи. Мы разминулись буквально в десять минут. В принципе, это уже столь важным моментом не являлось, потому что Нина Григорьевна великодушно согласилась со мной поговорить. Соответственно, в данный момент, мы топали в сторону тех самых скамеек, которые располагались у входа в больницу.

— Слушайте, я понимаю, Вы не хотите связываться с семьёй Милославских, но тоже встаньте на мое место. Я хочу знать, что там такого произошло.

— На твоём месте? Упаси боже! — Старуха усмехнулась и покачала головой.— На твоём месте я бы точно не хотела быть. А насчёт Милославских… Я не боюсь, если ты об этом. Отбоялось свое. Сейчас твой отец мне уже ничего не сделает. Кольке если только навредит, и то вряд ли. Колька не знает ни черта. Да и мелкая он сошка по сравнению с Аристархом. Просто не хочу лезть в это дерьмо. Уж прости, что я так о твоих родителях. Вот, что скажу, Жорик, ничего не проходит бесследно. Любой поступок всегда влечет за собой последствия. Разные. Вот знаешь, на старости лет не хочется, когда спросят на суде, том, который выше всех нас, отвечать, зачем я пацану про его семье такие вещи рассказала. Нет уж. Уволь. Погорячилась, говорю же. Тогда в Москве погорячилась. Светка вывела сильно. А это неправильно. Тем более, все мы не без греха. Мне за свои тоже придется рано или поздно ответ нести. Зря ты приехал. Только время потратил.

Нина Григорьевна уселась на одну из лавочек. Народ, который тусовался в момент моего появления, рассосался куда-то и мы оказались вообще одни. Я скромно пристроился рядом, сложив руки на коленях, как пионер. Постарался придать лицу соответственное выражение.

— Нина Григорьевна, не могу Вам всего рассказать, но поверьте, это не просто блажь и дурь. Не желание навредить кому-то. Можно сказать, наоборот. Эта информация нужна мне, чтоб понять, как действовать дальше. Есть люди, которые зависят от того, что мог сделать мой отец. Или мать. Или они оба. Не удивлюсь вообще. Я не слепой. И не глухой. Многое уже знаю. Это не станет для меня ударом или какой-то удивительной новостью. Просто… Клянусь Вам, от этого зависит жизнь человека… — Я замолчал, прикидывая, насколько искренне звучат мои слова.