— Слушай, Жорик… А кто такой этот Ганнибал Лектор?

Я с сочувствием посмотрел на братца. Думаю, с такими героями современного кинематографа ему знакомиться рано. У них тут любовь, голуби и светлое будущее на подходе.

— Да так. Забей. Один очень плохой чувак, который буквально готов был сожрать всех, кто рядом.

Короче, по итогу, наше бурное обсуждение особого результата не принесло. Кроме понимания, Андрюха на моей стороне. А это, между прочим, значило ничуть не меньше четкого плана действий. Даже, наверное, больше. Останься я вообще без поддержки, можно сразу с разбегу в пруд. Камешек прихватить потяжелее и нормально. Или валить в бега. Не знаешь, что лучше.

По итогу разговора, мы решили, следить за Светланочкой Сергеевной и держать ухо востро. С тем и улеглись благополучно спать.

Проснулся я от того, что меня кто-то усердно теребил за плечо, дергал за ухо и пытался зажимать одновременно и нос, и рот.

— Жорик! Жорик, проснись.

Открыл один глаз. На улице только светало, а рядом сидел лохматый и очень нервный Семён.

— Чего тебе надобно, старче? — Спросил я сквозь сон, а потом перевернулся на другой бок.

Мало ли, по какой причине пацана коротнуло с утра. Может, строит план побега? У самого такие же мысли были в первые дни. Может, решил, что маман с ее махинациями не так уж сильно ему дорога и гораздо приятнее остаться сиротой. Он ведь соображает, что будь Жорик психом на самом деле, спалился бы давно. А чего? Притопил ненормальную женщину по-тихому и adi'os. Гены — страшная вещь. Милославские, как уже понятно, имеют тенденцию решать вопросы радикально.

— Жорик, где здесь туалет? Я умру сейчас… А дядьку боюсь. Злой он какой-то. Мать дрыхнет, без задних ног.

В голосе младшенького отчётливо звенели слезы. Ну, что за дела? Двенадцать лет, а он рыдает, что поссать негде. В деревне. Тут в сад вышел и ходи, удобряй, куда на душу ляжет. Даже если с уличным толчком не знаком. Вот что значит, избалованный благами городской жизни пацан.

— Туалет…Ох, брат… Не все просто. Топай в сад, потом — в огород. Спустишься к пруду. Потом направо, по дорожке. Иди, пока не увидишь буквы "Эм" и "Жо". Понял?

— Чёт ты заливаешь… Как это, в доме нет туалета? У них только общественный, что ли? На все село?

— Сенька, погоди, привыкнешь. Тут, знаешь, не Москва. Думал, в сказку попал? Мамочке спасибо скажи. Кстати…

Я приподнял голову и уставился на младшенького уже в оба глаза.

— А чего она тебя-то притащила?

— Не знаю. Сказала, я, как брат, обязан поддержать. Чего тебя поддерживать, не понятно. Ладно. Побегу. В сад, в огород, вниз и направо. Понял…

Семён пополз к краю, где притулилась деревянная лестница, по которой он поднялся к нам с Переростком. Причем, не развернувшись, а как стоял, на коленях и на руках. Задом. Но очень шустро. Похоже, приперло его уже нормально.

Как только светловолосая голова исчезла из поля зрения, я закрыл глаза, собираясь ещё поспать. А то потом начнется, то одно, то другое. Хрен выспишься в деревне. Откуда у них столько бодрости? Поражаюсь. Встают чуть ли не с восходом солнца.

Однако, не успел задремать, как с улицы раздались громкие голоса, ругань и характерные подвывания. Последние, судя по знакомым интонациям, принадлежали младшенькому. Матернувшись, поднял руку и посмотрел на часы, которые снова красовались на моем запястье. Прошло меньше часа. Что опять могло случиться?

— Жорж!!!

Истеричный крик маман разнёсся по всему селу.

— Сейчас же иди сюда!

— Да етит твою налево…— Я поднялся, принял сидячее положение и прислушался.

Во дворе кто-то спорил. Андрюха рядом продолжал храпеть. Вот у человека железный организм. Позавидуешь. Если вдруг начнется конец света, Переросток его пропустит просто потому, что не заметит. Тупо будет дрыхнуть дальше.

— Жорж Аристархович Милославский! Немедленно иди сюда!

Я понял в этот момент, что, помимо мерзкого характера и подлой натуры, данная особа ещё обладает удивительным упрямством. Стало ясно, отстать от меня никто не планирует. Проще сразу отозваться и выяснить, что там происходит. Тогда есть шанс подремать ещё часок.

Поэтому я сполз с одеяла, на котором лежал, подобрался к лестнице, спустился вниз.

Во дворе и правда было до хренища народу. Дядька, уже собранный и ожидающий завтрак. Настя, Машка, сама Светланочка Сергеевна, в какой-то нелепой пижаме, украшенной перьями, будто на нее выпотрошили павлина, и злая тетка, которая держала крепко за плечо Семена. Вид у младшенького был… даже не знаю, какие лучше термины подойдут. Побитый, несчастный, униженный, зареваный. Короче, не пацан, а черти что.

Госпожа Милославская сильно нервничала, глядя на теткину руку, вцепившуюся в Семена, но вступать в бой за спасение сына, всё-таки сильно не торопилась. Понимала, тут и огрести можно. Люди простые, без изысков. Им, что Милославская, что Петрова, что Сидорова.

— Ну? — Я зевнул, потянулся, а потом принялся стряхивать соломинки, повисшие на одежде.

— Баранки гну! — Содержательно высказалась злая тетка, которая держала в заложниках Сеньку

Лицо у нее, кстати, было знакомое . Кто-то из наших соседей.