— Дедушку Хэла?

Пытаясь отвлечься от многочисленных сценариев того, что может случиться на работе в ее отсутствие, Натали запустила пальцы в спутанные волосы и принялась рассматривать фотографии на книжном стеллаже позади отцовского стола.

В серебряных рамках заключались картины ее детства: школьные портреты, рождественские ужины, краткий период занятий конкуром, выпускное фото, — и среди важных моментов их жизней стояла маленькая черно-белая фотография Хэла Митчелла, державшего на коленях пухленькую двухлетнюю Натали.

Она не видела дедушку много лет.

Но вернуться в Соному... место, которое она так долго пыталась игнорировать... пока воспоминания не вломились обратно, отказываясь отступать. На самом деле образы той темной ночи никогда не уходили. Со смерти Николь прошло тринадцать лет, и тем не менее все как будто случилось вчера. Есть другие места, куда она могла бы поехать, если уж он так настаивает на отпуске.

Натали переплела пальцы, чтобы не дрожали руки.

— Не думаю, что смогу.

Мать еле заметно вздохнула и положила ладонь на руку Натали.

— Что ж, тогда, Билл...

— Джейн. Довольно. — Папа толкнул к ней фотоальбом в потертом кожаном переплете. — Я много лет не смотрел их. — Он откинулся назад и потер челюсть. — Я прекрасно понимаю, как это трудно, Натали, но я хотел бы, чтобы ты подумала.

— Ты всегда говорила, что поездки в Калифорнию твоя любимая часть лета. — Мама подалась вперед, чтобы взглянуть на фотографии.

— Да, ты почему-то любила «Майлиос». — Папа скривился, словно название дедушкиной винодельни горчило, как прокисший виноград.

— Я любила ее.

Может, это и неплохая идея. И уж точно поездка предоставит возможность пережить этот срыв в одиночестве, без их вмешательства.

— Такое странное название дли винодельни. — Мать вгляделась в потрепанную фотографию. — О, Нат. Ты была такой пухленькой, дорогуша.

Натали взяла альбом и уставилась на фото.

Воспоминание ожило. Ей было шесть или семь лет, она сидела на качелях из старой шины, а Николь, сестра, раскачивала ее.

«Пухленькая» это мягко сказано.

Натали вгляделась в другую фотографию. Две маленькие девочки с одинаковыми широкими улыбками смотрят на фотографа снизу вверх. У обеих кудрявые темные волосы, завязанные в хвостики красными лентами. У Николь на правой щеке ямочка. У Натали нет. Разнояйцевые близнецы. Чем старше они становились, тем легче было их различать. Николь обладала естественной красотой, искрой, которая, казалось, притягивала к ней людей. Натали просто находилась в тени сестры.

Она положила фотографию и взяла следующую. Сморщила нос и уставилась на похожее на замок здание.

«Майлиос» — место, которое она когда-то любила больше всего на свете.

Его магия дарила ей свободу. Свободу делать то, что хочешь, свободу быть собой. Свободу от властных родителей, которые часто уезжали, оставляя девочек на попечение дедушки и бабушки.

Натали больше всего любила такие времена.

А потом, в год, когда им исполнилось тринадцать, звездной августовской ночью, в один тошнотворный, наполненный скрежетом миг все изменилось.

Она снова откинулась на спинку и покачала головой:

— Почему мы это делаем?

Оставшийся без ответа вопрос присоединился к молчаливому хору тем, которые ее родители отказывались обсуждать. 

— Почему сейчас? — Натали всматривалась в отцовское лицо. — Я не была там после аварии. После бабушкиной смерти мы видели дедушку Хэла не больше пары раз.

Папа вдруг смутился:

— Наверное, следовало сказать тебе раньше, но твоя мать не хотела тебя расстраивать. 

Его лоб прорезали глубокие борозды нерассказанных секретов.

— Сказать что?

— Натали, у твоего дедушки был инфаркт.

— Инфаркт? — пропищала она. — Когда?

— На прошлой неделе.

— Что? Как вы могли не сказать мне? Мам, да ладно...

Натали смотрела, как мать теребит крупные кольца на пальцах, и поняла, что она сама по себе.

— Не драматизируй, — проворчал папа. — Мы говорим тебе сейчас.

Натали подавила возражения, все еще держась на воде, пытаясь не уйти вглубь.

— Почему ты не поехал навестить его?

— Он сказал мне не утруждаться. — Отец стиснул челюсти и пронзил ее своим типичным, не допускающим неповиновения взглядом. — Итак. Я хочу, чтобы ты поехала. Посмотрела, как у него дела. — Он сдвинул брови. — И вообще-то, он просил, чтобы ты приехала.