К счастью, используя девушку как наживку, Лихо не бросил ее на растерзание неизвестной гадины. Напротив, радостно оскалившись, первопредок ринулся навстречу чудовищу, словно к давно потерянному братику. Вдобавок он еще и кричал на бегу своей невольной родственнице:

– Это оно? Зудит? Эй, не ори, ответь! Зудит?

– Не знаю, я слишком боюсь, чтобы соображать, – жалобно вякнула Ася, однако визжать все-таки прекратила. Несвоевременный вопрос древнейшего как-то умудрился перебить волну паники.

Лихо добрался до черного монстра и с разгона вонзил в него руки. Чудовище издало громоподобный рев, в котором боль смешалась с удивлением. Кажется, монстр всерьез полагал себя неуязвимым. Но в случае с Лихаэлем просчитался. Как, впрочем, почти все, имевшие дело с непредсказуемым древним созданием.

Вырвав из тела чудовища кажущийся плотным сгусток черного дыма, обернувшийся вне плоти монстра парой бурых камней, Лихо раскрошил их за миг-другой в ладонях. Снова ударил подвывающую тварь и снова вытащил из него два камня, уже иного оттенка – антрацитово-черные. После этого акта вандализма нагоняющий не рассуждающий ужас монстр растаял снеговиком под майским солнцем. Его плоть расплылась черной бесформенной кляксой на роскошной траве.

Подбрасывая в руках пару камешков, которые почему-то не стал крошить пальцами, Лихо танцующей походкой направился к Асе. Сунув ей под нос добычу, потребовал ответа:

– От этих камней зудит?

– А… о… ага, – заторможенно согласилась Ася, шокированная скоростной расправой известного ужаса с неизвестным и с трудом заставляя себя прислушаться к ощущениям. Сердце перестало замирать в груди, и возможность соображать возвращалась.

– Тогда бей по ним, как по стволу стучала! – приказал энтузиаст.

Аська машинально сжала правую ладонь в кулак и стукнула, как велели. Камни покрылись сетью трещин.

Лихо просиял и тут же одним хлопком измельчил камешки в порошок. Тот просыпался мелкими черными крупинками и, подхваченный ветром, умчался вдаль. Первопредок вернулся к кляксе на траве. Монстром это уже быть перестало, преобразовавшись в какой-то экземпляр гигантской амебы.

– А с этим что? – искра любопытства мелькнула в Асином голосе. – Оно так и будет здесь ползать, пока снова до монстра не мутирует, или потихоньку само собой рассосется, как синяк?

– Хм, – Лихо пригляделся к остаткам поверженного чудовища, наклонился и сунул в него руку с деловитостью дамочки, пытающейся нащупать помаду в безразмерной сумочке. – Ага!

Торжествующий предтеча вытащил и воздел вверх совсем крохотный камешек какого-то уже не черного, а глубоко-фиолетового оттенка. Практически одновременно с этим амеба, будто лишившись последней батарейки, истончилась до прозрачного состояния и аннигилировала.

– Что это вообще за хрень и откуда тут взялась? – опасливо уточнила Покрышкина, чтобы уяснить – будет ли дальше ее экскурсия по лесу состоять из полянок с подлянками или нет.

– Отпечаток чьего-то кошмара. У магов и сильных провидцев такое случается. Он не развеялся в светлом лесу, зацепившись за осколок свободной энергии, и со временем обратился в такую тварь, привязанную к месту и спутанную током живой воды, – небрежно пояснил Лихаэль очевидным для себя, но совершенно не объяснимым для человека образом.

– И много тут еще эдаких достопримечательностей? – Аську всю прямо передернуло при мысли о пережитом кошмаре.

– Лес говорит, таких больше нет, – почти отмахнулся от девушки древнейший, занятый изучением добытого кристаллика.

– Не было и не надо! Других, кстати, тоже, – от всего сердца согласилась попаданка, занервничав на выделенном словечке «таких». – И почему эльфы от этой дряни лес сами не почистили? Влом или опять, как сказал старичок, инстинктивно сторонились? Вот так посторонятся-посторонятся, а потом на помойке проснутся.

– Когда-то эльфы Леса были носителями света, истинным его воплощением, не только чувствующим скверну и тьму, но выжигающим ее одним своим присутствием, – проронил Лихо, глядя не столько на камешек, сколько в прошлое.

– А теперь?

– А теперь они остроухие цветоводы, сторонящиеся и тени, – зло отрезал древнейший и тряхнул головой, будто разом выбросил эльфов и их проблемы из головы. Куда больше, чем деградация эльфов, его интересовал добытый камешек.

Чтобы осмотреть находку на просвет, Лихо поймал на грань солнечный луч и, кажется, получил совсем не то, что ожидал. Свет, преломившись в диковинном кристалле из монстра, оказался вовсе не фиолетовым, а радужным. Этот луч прицельно ударил в левый глаз Лихаэлю, заставив того непроизвольно сжать пальцы, обращая добычу в прах.