Когда они добрались до Сянжидэ, постепенно стемнело. Сухой, пронизывающий северный ветер время от времени обволакивал небо летящим снегом, то и дело задувая через занавес только-что поставленной тканой палатки. Водитель и охранник Му Шэнчжуна измельчили подобранный сухой коровий навоз в порошок и подожгли его с помощью огнива. В котле с бульканьем варилась лапша. В отсутствии скороварки, здесь на Жиюэшань, на высоте более 3000 метров над уровнем моря довести ее до готовности было сложно. Охранник отвинтил крышку с фляги и передал ее генералу Му Шэнчжуну.

– Угощайтесь!

Му Шэнчжун сделал глоток и передал наполненную алкоголем флягу Цао Жужэню:

– Погреться.

Цао Ружэнь покачал головой.

– Генерал, врач запретил пить на нагорье.

– И вы поверили этому бездельнику, – Му Шэнчжун неожиданно приоткрыл свою воинскую, грубую сторону. – Да разве ж это мужик, кто не пьет на нагорье? Пейте!

– Ладно, выпью! – Цао Жужэнь заразился дерзостью генерала: к серьезности и осторожности инженера-трассировщика примешалась мужская удаль, и он взял флягу, запрокинул голову в глотке и сухо закашлялся.

Лежавший на одеяле Му Шэнчжун громко рассмеялся.

– Вот молодец. Где один глоток – там и тысяча, и десять тысяч, так и« гением вина» сможешь стать.

Лю Дэцзи и Ван Лицзе тоже отпили из фляги.

– Генерал Му, я никак в толк не возьму, почему вы, когда трассировали маршрут Цинхай-Тибетской автодороги, отказались от доступного в погоне за далеким – вместо того, чтобы идти по древней дороге Танбо, вы проложили ее к северу от озера Цинхай, через Цайдам, а потом наверх на Куньлунь и через Танг-Ла.

– Ха-ха, инженер Цао, я заметил днем ваши насупленные брови и так и подумал, что вы скорее всего спросите,—Му Шэн сделал еще один глоток. – На самом деле нынешняя Цинхай-Тибетская автодорога – это дорога в том числе для верблюдов. Когда монгольские ламы ехали в Тибет, чтобы изучать священные писания, они ехали по ней. В 1950 году, будучи политическим комиссаром в то время, когда Северо-Западный рабочий комитет только вошел в Тибет, я провел несколько тысяч верблюдов по древней дороге Танбо, по которой в Тибет приехала принцесса Вэньчэн. Рельеф по пути был довольно ровным, но слишком заболоченным, местность была густо испещрена озерами и окутана густым туманом с заснеженных гор – она, естественно, не годилась для движения автомобилей.

Цао Жужэнь наконец понял, почему генерал Му отказался от древней дороги Танбо в пользу маршрута через Куньлунь.

– Генерал Му, говорят, что когда ваши офицеры и солдаты выбрали маршрут Цинхай-Тибетской автодороги, они, следуя вашим инструкциям, перешли Куньлунь и Танг-Ла на телегах на резиновом ходу?

Му Шэнчжун покачал головой.

– Поехать на Тибетское нагорье на этих тележках не было моей идеей, этим мы обязаны маршалу Пэн Дэхуаю. Зимой 1953 года, когда маршал Пэн вернулся из Северной Кореи, я отправился к нему с визитом. В то время я по совместительству занимал должность политического комиссара Тибетской транспортной дивизии. В транспортной дивизии было более 26 000 верблюдов, но большая часть их погибла на обратном пути после одной только доставки груза с Северо-Запада в Тибет. Я сказал маршалу Пэну, что построить дорогу Сычуань–Тибет пока невозможно. Опираться на одну лишь транспортировку верблюдами на северо-западном направлении тоже было невозможно. Нужна была дорога. Я также сказал, что хотел бы поехать на Тибетское нагорье на повозках на деревянных колесах и выяснить, можно ли построить дорогу в Лхасу в этой пустынной местности. Маршал Пэн ответил: «Ну хорошо, но если вы проедете нагорье в воловьих повозках, кто-то может сказать, что вы их разобрали и перенесли, никто вам не поверит. Вам следует поехать в горы на телегах на резиновом ходу. Там, где проедет такая телега, проедет и грузовик». Тут у меня будто пелена с глаз упала.

– Генерал Му, вы, как и в этот раз, все время с ними ехали? – серьезно спросил Цао Жужэнь.

– Я не поехал. Руководить отрядом назначили заместителя комиссара Тибетской транспортной дивизии Жэнь Цимина. Мой переводчик, Дуньчжу Цайдань, с китайским именем Ли Дэшоу, также участвовал. Он был единственным тибетцем в команде из более чем тридцати человек, – Му Шэнчжун на мгновение задумался. – Они отправились из Сянжидэ и вели с собой более пятидесяти верблюдов, двадцать мулов, трех лошадей и две телеги на резиновом ходу. Двигались они по нашей сегодняшней «Небесной дороге». Продвигаясь вперед, они сразу разравнивали землю лопатами и строили дорожное полотно. Они обогнули озера с севера, поднялись в Дэлинху, миновали Их-Цайдам, прошли соленые озера и прибыли в Голмуд. Когда они через перевал Наньшанькоу поднимались на Куньлунь, их путь перегородило ущелье, двух– трех метров ширины. К счастью, в изыскательской команде был каменщик, который за три дня навел мост. Только тогда все смогли двигаться дальше. Затем через Найдж-Тал они поднялись в Сидатань, оттуда последовали напрямую к перевалу Куньлуньшанькоу, пересекли Сюэшуйхэ. Вдалеке, едва видимый, лежал перед ними на необъятном степном просторе Хух-Сил. Однажды внезапно начался сильный снегопад, нечего не было видно и в трех метрах. Жэнь Цимин и Дуньчжу Цайдань задержались и отбились от отряда. Проблуждав более часа, они нашли несколько связок сухого гребенщика и подожгли их. Так они провели ночь в снегу – стоя спиной к спине, окруженные стаей степных волков. Люди и волки сошлись в беззвучной конфронтации, исход которой зависел от того, кто сможет продержаться до последнего. Заснуть для людей означало бы стать ужином для голодных волков. Так они и стояли до рассвета, пока наконец не услышали спешащих к ним на помощь товарищей. В Удаолян они прибыли с чудовищной головной болью – такой, что хоть криком кричи, – совершенно невыносимой. После Фэнхошань они стали страдать от сильной одышки, но все равно упорно шли вперед, следуя тем же путем, что и монгольские ламы на их дороге в Тибет, пока не достигли истока Янцзы, Тотохэ. Замерзшую реку они перешли босиком, холод талой воды пробирал до костей. Затем через бескрайнее, заносимое снегом пространство они двинулись к горам Танг-Ла. Переход через ТангЛа доказал, что проложенный путь полностью проходим. Они добрались до Амдо, и дальше вниз лежало обширное плато Чангтан. 23 января 1954 года, они прибыли в Хэйхэ и встретились с секретарем местного отделения рабочего комитета Хоу Цзе. Вы не представляете, как я был счастлив в тот вечер, когда Жэнь Цимин прислал мне телеграмму, в которой сообщал, что проложенный путь проходим. Я пил всю ночь и страшно, как давно уже не бывало, напился.

История генерала Му Шэнчжуна, его офицеров и солдат была похожа на легенду о Северо-Западе. Выслушав ее, Цао Жужэнь, Лю Дэцзи и Ван Лицзе, повздыхали, держа себя за руки, и принялись петь, отбивая такт. В дальнейшем каждую ночь, когда они устраивались на сон в тканой палатке, а в нее бился ледяной ветер, они запрокидывали головы в бездонное небо, в котором, будто на золотом седле царя Гэсэра, сияло несколько холодных звезд, и снова слушали Му Шэнчжуна. А тот, медленно потягивая спиртное, рассказывал истории о войне и о Западном крае. Это стало их ежевечерним палаточным пиром на Тибетском нагорье. Если генерал Му выпивал так крепко, что не мог рассказывать, то на следующий день члены небольшого отряда, приступая к изысканиям, чувствовали будто им чего-то не хватает.

Опьяненные историями генерала Му о нагорье, Цао Жужэнь и его коллеги занимались сбором данных и трассированием. По большей части направление будущей железнодорожной линии и ее изгибы были запланированы в незначительном удалении от автодороги. Наконец они достигли Голмуда.

– Три дня отдыха вам. Купите недостающую еду и восстановите физические силы! – махнув рукой, сказал Му Шэнчжун.

Однако после всего двух дней передышки в Голмуде Му Шэнчжун с Цао Жужэнем и его командой снова отправились в дорогу. По мере их подъема на могучий Куньлунь высота над уровнем моря постепенно увеличивалась. После каждого небольшого отрезка пути Цао Жужэню и двум другим инженерам приходилось выходить из машины, чтобы выполнить глазомерную съемку и трассировку и зарисовать рельеф местности. В экстремальных условиях нагорья даже просто лежать было похоже на нахождение в чистилище, что уж говорить о ежедневных продолжительных пеших переходах, высоких подъемах для обзора и бродах через реки.