Мое сердце сжалось от его слов, и долгое время я не мог ничего сказать. Я не был уверен, что когда-либо раньше член семьи хотел от меня чего-то настолько простого, настолько чистого. Даже когда я выставлял себя наследником Калабрези, я не чувствовал себя таким желанным. Как будто я ценен только тем, что я есть, а не тем, что я могу предложить другим. Это было больно и неприятно, и это открывало во мне отчаянное желание, которому трудно было сопротивляться.

— И это все? — спросил я, как будто это может быть так просто. — После всего, что мы все сделали друг с другом?

— Все это в прошлом. Это были Калабрези против Ромеро. Война. Ненависть. Как хочешь, так и называй. Но это важнее. Это кровь, семья, любовь. — Фрэнки сделал шаг ко мне, словно хотел от меня чего-то еще, но я не знал чего. И это его последнее слово открыло во мне пропасть, в которую я боялся заглянуть слишком близко. Я не думал, что меня когда-либо любили. По крайней мере, никто из тех, кого я мог вспомнить. Именно поэтому я так упорно боролся за Слоан. Это обещание нерушимой преданности, обещание того, кому можно отдать свое сердце и доверить хранить свое.

— Я… — я покачал головой, снова поднимаясь на ноги, пытаясь найти какой-нибудь другой протест, какую-нибудь причину, чтобы отклонить его предложение и сказать ему, чтобы он оставил меня в покое навсегда.

Фрэнки шагнул вперед и притянул меня в свои объятия, прежде чем я успел произнести хоть слово. Его хватка была крепкой и сильной, одна рука сжимала мой затылок, а другая прижимала меня к его груди.

— Я скучал по тебе всю свою жизнь, брат, — грубо сказал он. — Возвращайся со мной домой. Пожалуйста.

Мои руки медленно сомкнулись вокруг него, и что-то, чего я никогда не знал, что мне не хватало, казалось, щелкнуло в моей душе. Это было кроваво и с неровными краями, так что я не знал, как с этим обращаться, но это было также чертовски приятно.

— Хорошо, — согласился я, не совсем понимая почему, но зная, что мне это нужно, нужен он и, может быть, даже другие тоже. — Но я не знаю, как быть братом.

Фрэнки засмеялся и отпустил меня, взяв мое лицо в свои руки, глядя на меня глазами, в которых мерцали эмоции. — Ну, первое, что мы делаем, это подчищаем друг за другом.

— Да? — спросил я, гадая, что он имеет в виду.

— Да. Так получилось, что наша тетя Кларисса — та самая сука, чей урожай марихуаны ты только что уничтожил, так что нам нужно убедиться, что она считает этого горца добрым и мертвым.

— Черт, — рассмеялся я, не в силах удержаться, когда вырвался из хватки Фрэнки. — А я-то думал, что здесь мне удалось скрыться от Ромеро и Калабрези.

— Вряд ли, fratello, тебе придется бежать гораздо дальше, чем сюда, чтобы скрыться от нас.

Я замолчал, услышав это непринужденное прозвище. Я никогда не знал итальянского языка, но меня достаточно часто окружали люди, говорящие на нем, чтобы я знал основные слова, подобные этому. Fratello — брат. Вот так просто он признал связь между нами. Смогу ли я сделать то же самое?

— Как ты планируешь это скрыть? — спросил я, пропуская вопрос о прозвище и сосредотачиваясь на том, что сейчас имело наибольшее значение.

— Просто. Я возьму один из тех поганых трупов, которые ты оставил на горе, и сделаю несколько фотографий в твоем милом маленьком доме здесь, затем мы подожжем все это и уедем, пока она не послала кого-нибудь еще проверить мою историю. Они найдут сгоревшую хижину с кучей костей, а ты вернешься со мной в город и спрячешься на несколько недель, прежде чем я расскажу всем, что нашел тебя. Никто никогда не свяжет горца с Анджело, и мы выйдем сухими из воды. — Он ухмылялся, как самоуверенный засранец, и, несмотря на мои лучшие суждения, он мне нравился. Господи.

— Почему у меня создается впечатление, что ты уже прикрывал подобное дерьмо раньше? — спросил я его.

— Нам удалось скрыть тот факт, что Слоан убила нашего кузена, сына Клариссы, Гвидо. Кларисса — тупая сука, которая верит в то, что ей удобно. Если бы она не была папиной сестрой, то вообще не вмешивалась бы в дела семьи. А так… — он пожал плечами. — Она — заноза в нашем боку. Если ты останешься с нами, то поймешь это сам. Но, по крайней мере, когда тебе придется терпеть ее общество, ты сможешь утешить себя тем, что посмеешься над тем, что сжег всю ее конопляную ферму.

Он начал смеяться, и я не мог не присоединиться. В нем было что-то свободное и легкое, что-то, что так легко нравилось. Я не знал, был ли он таким, каким был, или это было потому, что наша кровь узнала друг друга, но я уже чувствовал, что расслабляюсь в его компании. Ну, черт.

— Так кто твоя девушка? — спросил Фрэнки. — Ты собираешься нас познакомить?

Я колебался. Если Дюк и его банда работали на Клариссу Ромеро, то это означало, что они работали на семью Фрэнки. Значит, существовала чертовски большая вероятность того, что Кларисса или кто-то другой из их организации организовал пытки Уинтер. Если бы я доверил ему ее личность, я бы рисковал ее безопасностью. Но он выглядел так, будто прикрывал меня, и, возможно, он сможет помочь мне выяснить, кто, черт возьми, организовал то, что с ней произошло.