Шрифт:
А появившийся вместе с ним костистый чернявый мужчина в феске бросил лаконичное:
– Ш-шайтан! – и свирепо оскалился, словно увидел на улице представителя высшей касты. ИНОземного человека.
– Да уж, разумные они такие, под каким бы солнцем ни зародились… евреями всегда сыщут кого назначить, – усмехнулся горбоносый старик в черном длиннополом пальто, и улыбка его была какой угодно, только не веселой, – а как же. Удобнее иметь в своем распоряжении гетто, где можно погром устроить, чем искать истинные причины своих несчастий.
– Ничего, ничего, когда-нибудь инолюди сильно изумятся, сунувшись в гетто. Мне только что приснился дракон. Он меня и разбудил, собственно… – Семеня кривыми короткими ножками, постепенно сплачивающуюся компанию нагнал другой старичок, низенький, с личиком сморщенным и желтым, как жухлый лимон. – У наших предков драконы были символом счастья и процветания.
– И они практически вечные, – произнесла скуластая девушка, выпростала из-под цветастой накидки руку и взмахнула ею. Браслет терминала, опоясывающий запястье, замерцал, и в прозрачном, чистом утреннем воздухе возникли строки:
Обуглилось солнце, Звезды расстреляны. Выживу. Крылья изломаны, Душу оплавили, Выживу. «Рек серебро» На сумрак сменяли. Выживу. Счастьем сманили, Бездну дарили. Выживу. Любить научили, Сердце вспороли. Выживу. Браслет несвободы – Под змеиную кожу. Выживу?..
Так говорила Зоэ Колпак
Плыли сизо-зеленые, как драконья чешуя, цепочки литер демопроекции; плыли рядом с идущими, ЛЮДЬМИ без всякой приставки «ино»; напоминая, что у расы землян всегда была непростая биография, но тем не менее, рано или поздно, живучие дети Солнца ухитрялись ВЫКРУЧИВАТЬСЯ…
Большинство групп, спешащих к рынку, состояли из коренных йеспиан, желтокожих и раскосых. Разговаривали аборигены меж собою на космокитайском, конечно. И пестрая компания людей, языком общения избравших спейсамерикану, неизбежно привлекала внимание.
Неподалеку от нее, не присоединяясь ни к одной из групп, на восток шагали двое. Скромно одетые, молодые мужчина и женщина желтой субрасы, достаточно типичные для этих мест, чтобы абсолютно не выделяться из толпы.
– …что случилось? – шептала девушка, обращаясь к напарнику. – Почему все сорвались и бегут?..
– Видели сон, похоже, – так же негромко отвечал юноша. – Проснулись как от пинка, и…
– Ага-а-а-а-а!!! Дожда-ались, нелюди?!
Он осекся, вздрогнул и резко обернулся. Прямо за спинами, его и спутницы, почти бежала нищенка, бесформенный комок бурых лохмотьев. Это она, не удержавшись, сорвалась в скрипучий, дребезжащий крик. Еще ускорившись, старуха бегом обогнала парочку, едва не задев руку отпрянувшей девушки; обогнала компанию разноцветных соплеменников и соплеменниц. Скрылась в толпе, что быстро сгущалась по мере продвижения на восход, и уже откуда-то спереди донеслись ее визгливые вопли:
– Час наш придет! Мессию небеса явят! Говорила я, говорила, вы же не верили мне! Явился уже, слышите?! Чую, чую я!!! Нелюди украли у нас родину, но душу им не вынуть! Будут плакать они, мы – радоваться! Они скорбят, мы празднуем! Слушайте, слушайте, ЛЮДИ! Небо за нас! Приближается спасения час…
Рыночная зона физически не могла вместить всех, но эрсеры все прибывали и прибывали. Потоки с улиц вливались в человеческое море; ряды прилавков и палаток давно утонули в его бурлящих волнах. Густая смрадная вонь грязных тел, смешиваясь с запахами рынка, плотным пологом стлалась над головами. Те, кто уже не помещался, карабкались на крыши прилегающих строений. Ветхие домишки вполне могли рухнуть под тяжестью, но опасность никого не останавливала. В центре открытого пространства что-то БЫЛО, и людям не терпелось увидеть что.
Они тоже сидели на крыше, как на береговой скале, и смотрели вперед. Сквозь раскосые щелочки глаз внимательно отслеживая хаос, затопивший рыночную площадь, парень пробормотал:
– Гляди… люмпены, придурки всякие, дервиши осатанели прямо… Да и прочие не лучше… полными психопатами выглядят.
– Толпа явно обработана. Создается впечатление, что мозги подверглись массированной психоатаке. Недаром особи с неустойчивой психикой первыми всполошились, – сказала девушка, козырьком ладошки прикрываясь от набирающего силы Танди.
– Однако, – парень вздохнул, – ни малейшего следа воздействия не зафиксировано…
В центре открытого пространства высился помост. На верхней площадке импровизированной вышки, сооруженной из трубчатых конструкций, копошились эрсеры… Еще минута – и над помостом взметнулся длинный тонкий шест.
Оказавшийся древком.
Порыв восточного ветра рывком развернул черное, как космос, полотнище, и оно гордо взреяло над толпой. На полощущемся знамени золотился герб низвергнутой Империи.
Солнечный круг, опушенный бахромой лучей. Символическое изображение имперской власти, дотянувшейся к иным солнцам.