– …Есть подключение! – отрапортовал оператор, лихорадочно сучащий щупальцами в сенсорной сфере. – Картинка идет шикарная, прямехонько из гущи…

– Источник? – спросил начальник райуправления, глядя на «картинку», что лилась в инфоприемник планирующего флайера с перехваченного канала.

– Там, прямо в толпе, двое «серых» иксов бригады антиземов. Выходцы из эрсеров. Джуниор-лейтенант ФаньГуань и капрал НьянгБионг. Эмкабэшники затерялись в гуще земов и ведут наблюдение.

– ФаньГуань не пожалела энергии, чтоб заслать непрямую материопроекцию, ретранслированную через наводчика, через управляющего движениями посредника-наблюдателя?! В пределах досягаемости ее взгляда рынок никак находиться не может… Ничего себе! Это ж сколько галобайт в обе стороны приходится прокачив…

– Нет же, нет, шеф! Самолично, во плоти.

– Планетарная резидентша Патруля… и в Чина Рэйнбоу собственной персоной?.. – медленно произнес комиссар полиции. Выглянул в иллюминатор, обозревая ареал, что проносился в паре километров ниже. Даже отсюда, с высоты, «невооруженным» взглядом было видно движение, наполнившее улицы и площади гетто.

– Я иду туда, – не отводя взгляда от поверхности земли, сказал пожилой, зеленовато-сиреневый лабистянин обоим подчиненным. – Запускай дистанционку, – сказал сетевому оператору, – поднимись повыше и зависни над рынком, – сказал пилотессе своего личного флайера, – постарайтесь не сжечь меня, – сказал обоим, – не выпускайте из виду, не сбейте наводку.

Оператор и пилотесса сосредоточились. На них ложилась громадная ответственность. Жизнь шефа они держали в своих щупальцах. Буквально. Материоголо может убить кого угодно хоть голыми руками, само же – неуязвимо. До оригинала, с которого сканируется копия, не дотянешься.

Убить сканируемое существо может лишь тот, кто обеспечивает устойчивость и прицельность трансляции.

Отдав приказания, районный комиссар повернулся к мембране «кокона» дистанционного проникновения, разомкнувшейся в задней стенке кабины, и решительно полез внутрь, в сырой, сочащийся густой слизью мешок; с чавканьем втянул все щупальца и погрузился в упругую жаркую глубь, чтобы спустя несколько секунд превратиться в двуногого прямоходящего примата, частицу толпы, затопившей рынок.

Если бы у комиссара имелась склонность к образному мышлению, он ухмыльнулся бы, сообразив, что лезет земам прямиком в кишки. В желудок. В задницу, короче… Но ничего подобного в голове, природой оснащенной пятнадцатью щупальцами, не появилось. Вообще головоногие «выплывки» с Океана Лаб были почти лишены творческих способностей, и в их четких, прагматичных, донельзя реалистичных мыслях редко являлось нечто подобное – образное, символичное, ассоциативное.

Первым щупальцем Всеблагая Лабис управляла ИКВУЛО, что в примерном переводе с лабистянского означало не что иное, как «материалистическое восприятие действительности».

Всяческими малополезными для выживания девиациями разума – например, воображением, сентиментальностью, альтруизмом, верностью, благородством и тому подобными ирреальными «эмоциями» управляло пятнадцатое.

То есть самое последнее.

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [незадолго до полуночи по UNT, 06jan; главная осевая емкость аквауровня жилой зоны, космическая станция «ДжекиЧан»; Коулун 58790-90-9, один из астероидов провинции Бамбуковый Пояс, юрисдикция Республики Ланбаол; система Танди]

Напряженные мышцы спины, боков и хвоста юного томлуанина упруго перекатывались под кожей. Поверх нее синтетическая морская вода тонкой оболочкой покрывала гибкое тело, стремительно выскочившее из бирюзово-голубой толщи.

Мгновение спустя она рассыпалась на мириады капель; бриллиантово сверкая в лучах, испускаемых Танди, спроецированной на своды емкости, осколки водяной «кожи» осыпались градом. Они неудержимо стремились к воссоединению с материнской пучиной… Утверждение, что капли падают вниз, было бы весьма спорным. И неадекватным для замкнутого мирка, где все, и в первую очередь гравитация, было сотворено искусственно. Преследуя цель воссоздания среды, пригодной для выживания в космическом вакууме организмов, что нагло и бесцеремонно вторглись в храм природы; существ, из-за которых появилось само понятие «искусственный».

Всех тех, что зовут себя Разумными.

Один из них в этот момент охотился, неотступно преследуя обреченного беглеца. Оснащенный мощными плавниками коричнево-серый торпедообразный корпус настигал улепетывающую жертву. Остроносой ракетой пронзал он слой воздушной атмосферы, отделявшей воду от продольной стены емкости. Раскрытая, мелкозубая, вытянутая узкими щипцами пасть готовилась к перехвату красной медузы нуклюка.

Уроженец мутных озер Шигифы также воспарил, сжавшись в тугой комок у самого фронтира двух сред и мощным толчком послав себя за границу, в воздух. Хлипкое и беззащитное на первый взгляд создание, похожее на желеобразный блин с разлохмаченными отростками, оказалось очень даже прытким. Три десятка щупалец-мочалок, усеянных крохотными ворсинками, энергично сокращались и загребали жидкость не хуже весельных лопастей. Эти маленькие моторчики позволяли нуклюку соперничать в скорости со многими водными созданиями; хотя гонку с томлуанином он зря затеял, конечно. Удумал тоже – соперничать с потомком легендарных дельфинов!

Да еще таким молодым и полным сил, как настигающий его преследователь. На морде которого чуть ли не написано было, многообещающе и отчетливо: Я ТЕБЯ СЪЕМ.

И все же дерзкий, самонадеянный медуз старался. Ох как он старался! Жить захочешь, еще и не такое удумаешь. Живое желает оставаться живым. Непременно. Вопреки. Назло врагам. Это неосуществимое, но всепоглощающее желание в основном и отличает живые существа от всей остальной Вселенной.

В зависимости от ситуации тело медуза легко, без затруднений меняло свою форму; сейчас оно трансформировалось в карикатурное подобие охотника. Стремясь уйти от преследования безжалостного хищника, беспозвоночный нуклюк вытянулся в обтекаемую капсулу, обрамленную напряженно вибрирующими движителями.