Свидетелем страшной для обоих сцены и стал главный инженер. Оторванный от сослуживцев и предоставленный самому себе, он постепенно пришёл в себя. В момент, когда в красном отблеске увидел на лестнице председатели местного совета, а напротив него как-то странно выглядевшего Каролека, он понял, что существует нечто, подобное до разницы полов, и ему стало нехорошо. Только теперь он понял, как необходимо было присутствие Барбары. Однако он мужественно преодолел потрясение и вмешался в операцию.

Пурпурный свет превратился в темноту, которая стала ещё гуще. Председатель местного совета, открыв лицо, осторожно посмотрел. Страшное видение, видимо, переполнило его, но на его месте он узрел маячившего в темноте обычного человека.

Главный инженер решительным жестом взял его за руку.

— Я не знаю, как пройти к тому фейерверку, — сказал он, а в голосе его прозвучали нотки отчаянной решимости. — Я буду премного благодарен, если вы туда меня проводите.

Намерения председателя полностью соответствовали желанию важного лица, который в довершение всего показался ему знакомым, хотя он не знал, откуда. В опасении, что может это кто-нибудь из неучтённых высокопоставленных лиц, он послушно послужил ему в качестве проводника, не поняв, что главный инженер решил про себя в случае отказа завлечь его на место торжеств силой.

Каролек услышал голос главного инженера, и его остолбенение несколько уменьшилось.

Два неясных силуэта, видимые в свете снова взорвавшихся ракет, пропали с его поля зрения, закрытого очками. Двери ратуши остались открытыми. Каролек споткнулся на лестнице и поэтому стремительно влетел в середину дома.

Кабинет председателя оказался также открытым, как и входные двери. Сквозь окно светилось зелёным светом торжество, отмычка прекрасно подошла к шкафу, а печати в открытом столе сами впихивались в руки.

Через несколько минут Лесь с бьющимся сердцем и свёрнутым в рулон оттиском протискивался переулками к машине главного инженера, а Каролек под дверьми ратуши переживал муки раздвоения, не зная, закрыть или оставить открытыми входные двери. Мешающие ему очки он снова надел на нос и, ничего не видя, колебался в ключом в руках.

Так его и застали Барбара и Януш, которым только сейчас удалось вырваться из когтей инструктора культуры и кучи поклонников. При виде стоящей на крыльце дома фигуры они задержались словно громом поражённые.

— Боже, эта уборщица! — прошептал поражённо Януш.

— Святая Мария, это Кароль!.. — прошептала мгновением позже Барбара тоном безграничного изумления.

Януш присмотрелся пристальней и с определённым усилием поверил собственным глазам.

— Они что, полностью стали идиотами? — слабо спросил он, явственно чувствуя, как при мысли о замене Каролека в уборщицу вместо Барбары у него мутится в голове.

— Я вытираю пыль, потому что утром не успею, — сказал Каролек удивительно писклявым голосом. Он сделал какое-то нерешительное движение, споткнулся и слетел с лестницы, при этом очки у него упали тоже.

— Вытираю пыль… — начал он снова неестественным дискантом и внезапно узнал друзей. — А, это вы, сказал он нормальным голосом. — Я думал, что это люди… Барбара обрела дар слова.

— Господи боже мой, кому это пришло в голову, чтобы переодеть тебя в уборщицу?! — простонала она.

— Если бы это был Лесь, то я не удивился бы… — добавил Януш, все ещё в недоумении.

— Не знаю, — нервно сказал Каролек, поднимаясь с земли. — Само собой как-то вышло.

С него было уже достаточно. Несколько сумбурно, но кратко, он известил друзей о положении, и как Януш, так и Барбара пришли в себя.

— Замыкай, — решил Януш. — Где печати?

— У меня в кармане.

— Тем более нужно замкнуть. Лучше, чтобы туда никто больше не входил. Сразу поставим печать и вернём их обратно.

— Я больше туда не пойду! И вообще хватит с меня той беременности! Должна была быть Барбара!..

— Хорошо, я пойду туда… Успокойся ради бога, не переодевайся сейчас! Бежим отсюда!..

Через час новая уборщица прокралась в ратушу и подбросила печати обратно в стол. В первом часу после полуночи насыщенные впечатлениями толпы укладывались отдыхать, а в пансионате с фонтаном восемь рук чертили одновременно со всех сторон на одном столе, а главный инженер прилагал нечеловеческие усилия, чтобы склонить председателя местного совета вернуться к месту отдыха. Председатель с похвальным упорством выказывал энтузиазм в исполнении служебных обязанностей и тянул главного инженера в сторону ратуши, а тот тянул его в противоположную сторону, не будучи уверенным, удалась ли кража. В третьем часу главный инженер победил.

Почти до следующего вечера председатель местного совета безуспешно старался избавиться от назойливого клиента из Варшавы. Вывезенный на машине не просто за город, а и за границы района, он в изумлении выслушивал поразительные и в большинстве случаев взаимно исключающие предложения главного инженера, употреблял пищу в неизвестных ресторанах, исследовал глубину придорожных рвов и осматривал натыканные по дороге санитарные устройства. Нарастающая боль головы мешала ему собраться с мыслями и понять, для чего все это делается. Волочащий его за собой парень выказывал поразительную фантазию и с редко встречающейся нерешительностью, что приводило его к постоянному изменению направления движения, поворотам, блужданиям и вращением по кругу. Председатель местного совета перестал в конце концов что-либо понимать, перестал слушать, перестал протестовать и в мрачном молчании мечтал лишь о том, чтобы наконец вернуться в собственный дом, лечь в тихом спокойном месте, положить холодный компресс на больную голову и закрыть глаза.